Голоса - Урсула Ле Гуин

Я только плечами пожала:

— А ты разве нет? Он промолчал.

Мне хотелось заставить его продолжить разговор, но я не знала, как это сделать.

— Это игра в фит-фет, — сказал он.

Теперь уже я посмотрела на него так, словно он спятил. Потом догадалась: он имел в виду те квадратики, что я нарисовала на пыльных каменных плитах. Он нарисовал горизонтальную линию в одном из квадратиков, а я вертикальную — в другом.

— А у нас это называется еще «забавой для дураков», — сказала я, с облегчением вздыхая. Мы, разумеется, сыграли вничью — так всегда и бывает, если, конечно, ты и впрямь не полный дурак. Потом Симме показал мне, как играть в «Найди засаду» — когда у каждого свой расчерченный на квадратики «тайный» участок, и на нем некоторые квадраты особым образом помечены — это и есть «засада». Нужно по очереди, как при игре в «морской бой», отгадывать, где находится «засада» противника, и тот, кто первым отыщет все помеченные квадраты, тот и выиграет. Симме выиграл два раза из трех и существенно приободрился; во всяком случае, стал куда более разговорчивым.

— Вообще-то, я очень надеюсь, что армию все-таки отправят в Асудар, — признался он. — Я хочу жениться. А здесь мне жениться нельзя.

— Почему же? Ганд-то ваш женился, — фыркнула я и сама испугалась: похоже, я зашла слишком далеко. Впрочем, Симме только усмехнулся и тоже довольно непристойно хмыкнул.

— Ну как же, на «царице Тирио»! — воскликнул он насмешливо. — Мекке говорит, она-то как раз и была раньше одной из храмовых проституток. А потом на ганда Иораттха чары навела.

Я не выдержала. Мне осточертели эти дурацкие разговоры о храмовых проститутках.

— Да нет у нас и никогда не было таких храмов, в которые человеку можно войти! — рассердилась я. — Вот праздники у нас раньше были замечательные. Весь город тогда праздновал. И торжественные процессии мы устраивали, и танцы… А потом пришли ваши альды и все это запретили. Ваши солдаты убивали каждого, кто всего лишь танцевать пытался… Напридумывали вы себе всяких демонов и сами же их до смерти боитесь! — Я встала, ногой стерла нарисованные в пыли квадратики и пошла прочь, к конюшне.

Но, оказавшись там, поняла, что не знаю, как быть дальше. Меня мучил стыд: я все-таки не сумела стерпеть и сбежала! Заглянув в конюшню, я увидела Бранти, и он приветствовал меня тихим ржанием. Бранти угощался овсом из кормушки — изящно, понемножку брал зерна губами, стараясь растянуть удовольствие. Старый конюх сидел рядом на козлах для пилки дров, не сводил с Бранти глаз; на лице его написано было, по-моему, самое настоящее обожание. Конюх кивнул мне, а Бранти опустил голову и вновь занялся своим овсом. Я прислонилась к столбу и скрестила руки на груди, очень надеясь, что вид у меня достаточно отчужденный и неприступный.

И тут в конюшне появился Симме — притащился через весь двор, шаркая ногами, покорно опустив плечи и всем своим видом выражая рабскую преданность. Он подобострастно улыбался, скаля зубы, как пес, на которого хозяин только что наорал, и заискивающе заглядывал мне в глаза.

— Привет, Мем! — сказал он, словно мы с ним несколько дней не виделись.

Я молча ему кивнула.

А он смотрел на меня почти так же, как старый конюх — на Бранти.

— Вон стоит лошадь моего отца, — сказал он. — Хочешь ее посмотреть? Она из царской конюшни Медрона.

Я позволила ему подвести меня к стойлу напротив, где стояла очень красивая, ясноглазая гнедая кобыла со светлой гривой, как и у той лошади, которую я тогда остановила на рыночной площади. А может, это и была та самая лошадь. Она искоса на меня посмотрела поверх перегородки и тряхнула головой.

— Ее зовут Победа, — сказал Симме и хотел потрепать кобылу по холке, но она, раздраженно мотнув головой, отошла к задней стене денника. Когда он снова попытался ее приласкать, она так резко к нему повернулась, оскалив крупные желтые зубы, что он моментально руку отдернул.

— Настоящая боевая лошадь! — сказал он восхищенно.

Я еще раз внимательно посмотрела на кобылу, как бы оценивая ее с высоты собственных «глубоких познаний» и «богатого» опыта, благосклонно кивнула и пошла назад, в тень. И тут как раз, к моему великому облегчению, на конюшенный двор заглянули Грай и Шетар. Лошади, увидев или почуяв льва, стали нервно ржать и бить копытами. Я поспешила к Грай, а Симме крикнул мне вслед:

— Эй, Мем, завтра увидимся?

По дороге домой я рассказала Грай и Орреку о своих безнадежных попытках выпытать у Симме хоть что-нибудь стоящее и очень удивилась, заметив, что они, как ни странно, слушают меня очень внимательно. Точно так же слушал меня чуть позже и Лорд-Хранитель. Все они, правда, отметили, что у Симме либо полностью отсутствует интерес к тому, что я у него спрашивала о Пасти Ночи, либо он просто почти ничего об этом не знает. Отметили они также и то, что, по словам Симме, новый правитель альдов, вполне возможно, отзовет армию из Ансула.

— А насчет Иддора он ничего не говорил? — спросила Грай.

— Я не знала, как его об этом спросить, — призналась я.

— Ну а вообще-то он тебе как показался? Умный он парнишка или не очень? — это Лорд-Хранитель спросил. И я тут же ответила:

— Да какой там умный! Глупый, конечно, совсем дурак! — Я с такой горячностью это сказала, что мне даже немного стыдно стало. Хотя Симме, по-моему, действительно был полным дураком.

День выдался жаркий, зато к вечеру повеяло приятной прохладой. И мы после обеда уселись не как всегда на веранде, а в небольшом внутреннем дворике перед нею. С двух сторон во дворик выходили глухие стены, а с двух других тянулись изящные аркады, опиравшиеся на невысокие хрупкие колонны. С восточной стороны дома и сразу за ним начинается довольно крутой склон горы, на которой, собственно, и стоит Галваманд, и весь этот склон покрывали цветущие кустарники, так что воздух вокруг был буквально напоен их ароматом. Мы уселись лицом к северу, любуясь раскинувшимся перед нами закатным небом, голубизна которого имела чуть зеленоватый оттенок.

— Этот дом ведь встроен прямо в скалу, да? — спросил Оррек и посмотрел вверх, на северные окна Хозяйских Покоев, которые находились над двориком, а потом вниз — на многочисленные коньки крыш нашего старинного здания, пересекавшиеся под самыми неожиданными углами.

— Да, — сказал Лорд-Хранитель. Уж не знаю почему, но от того, КАК он это сказал, по спине у меня пробежал неприятный холодок. А он, немного помолчав, прибавил: — Ансул — самый старый город на Западном побережье, а Галваманд — самый старый дом в Ансуле.

— А правда, что аритане пришли сюда из пустыни тысячу лет назад и обнаружили, что на всех этих прекрасных землях, столь плотно теперь заселенных, никто не живет? — снова спросил Оррек.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});