Гром над Араратом - Григорий Григорьянц

– Я достаточно начитана, и яйца отличать умею, – сказала Преция, – но почему оно такое большое?

– Понимаешь, дорогая, это подарок царя Фраата, он хотел этим донести какой-то скрытый смысл, который я не могу понять.

– Любой подарок – это жест любви, ненависти или угрозы. Так что же таит в себе это огромное яйцо? – не унималась Преция, обходя стол вокруг.

– Видишь ли, – Лукулл, как знаток литературы, решил предположить, – в мифах яйцо выражает идею постоянного возрождения, оно символизирует единство жизни и смерти: конец одного – это всегда начало чего-то другого.

– Возможно, оно выражает обновление и возрождение наших добрых отношений с Парфией? – высказал свое мнение Клодий.

– Да, возможно! – Преция искала смысл. – Но только если яйцо обычное, а это – гигантское!

– Думаю, – произнес Лукулл, – здесь идет речь о порождении новой жизни, о жизненной энергии, о богатстве, здоровье и что-нибудь в этом роде.

– Милый, мне кажется оно предвещает несчастье и таит в себе опасность.

– Что ты, дорогая, яйцо – добрый знак!

– А что, если это драконье яйцо? – Преция обвела взглядом мужчин. – Я читала, что драконы откладывают огромные яйца.

– Драконье? – Лукулл был обескуражен. Он отодвинулся от яйца и, посмотрев на Клодия, произнес: – Откуда у Фраата драконьи яйца?

Клодий, прекрасно разбиравшийся в дипломатических уловках, встал и с осторожностью взял яйцо, внимательно рассматривая его. Неожиданно в голову пришла мысль. Положив яйцо на место, он сказал:

– Думаю, Фраат нам намекает на скрытую тайну Востока, покорить который так же невозможно, как и раздавить это яйцо. Но если яйцо будет разбито…

– …вылупятся детеныши драконов! – с непосредственностью ребенка воскликнула Преция.

Лукулл с умилением посмотрел на свою возлюбленную и провозгласил:

– Какое редкое сочетание прозорливости, образованности и красоты!

– В общем, – подвел итог Клодий, – разбить яйцо – к несчастью и несбывшимся надеждам.

– Ну, это мы еще посмотрим! – крикнул Лукулл. – Надежда обманчива. Мы, римляне, не тешим себя надеждами, это удел неудачников, таких как защитники Синопы. Рано или поздно город падет и богатства Митридата перейдут в руки достойных!

– Богатства? – Глаза Преции заблестели.

– Да, дорогая. Ты бесподобна! – заулыбался растроганный Лукулл. – В осажденном городе все богатства царя Митридата. Когда мы захватим город, ты получишь подарок, достойный тебя.

– Но почему же ты здесь, а не захватываешь город? – Преция высоко подняла брови. – Я хочу немедленно увидеть эти богатства! А это яйцо я забираю себе.

Лукулл на мгновение потерял дар речи, но потом встал со стула и, прохаживаясь по залу, произнес:

– Синопа является родиной и резиденцией Митридата, падение его столицы подорвет дух неуловимого царя, и схватить его будет легче. Что ж, оно того стоит, чтобы я лично руководил осадой города.

Посмотрев с нежностью на Прецию, он произнес:

– Чего хочет женщина, того хотят боги! Мы едем в Синопу. Клодий, направь пять центурий из твоего легиона в подкрепление отряду Сорнатия! И никакого снисхождения защитникам города!

Гарнизон Синопы состоял в основном из иностранных наемников – киликийцев. Командовал гарнизоном полководец Селевк, которому Митридат безраздельно доверял, ведь Селевк спас царю жизнь во время шторма в Эгейском море. В подчинении у него было около десяти тысяч воинов. В городе кое-где полыхали пожары, сгорел склад с продовольствием, оставалось мало пресной воды.

– Селевк, надо сдать город! – кричал аристократ Леонипп. – Римляне нам всем гарантируют сохранить жизнь и имущество.

Клеохар, понтийский грек, самолично объявивший себя тираном и спасителем Синопы, возглавил ополчение граждан и представлял противоположную сторону. Он схватил Леониппа за грудки и заорал:

– Леонипп, римские солдаты хуже варваров: они или убьют население города, или уведут нас в рабство. Мы, свободные граждане, будем защищать город до конца!

Ссора переросла в драку, и тут уже вмешался Селевк:

– Прекратите потасовку! У нас еще есть возможности защищать город. Царь Митридат нас не бросит, я уверен, он пришлет на выручку войска.

Селевк, которого постоянно раздражала борьба непримиримых группировок, развел драчунов и выкрикнул:

– Клеохар, Леонипп, идите на крепостные стены и вместе с киликийцами обороняйте город.

В то, что Митридат пришлет войска на помощь городу, Селевк уже не верил и сам, но он был человеком долга, имел высокие побуждения и доверился богам. В тайне от всех он приказал грузить на два больших торговых корабля богатства Митридата, чтобы спасти их, отправив в Боспорское царство в Тавриду сыну Митридата Махару.

С крепостных стен и башен киликийцы обстреливали из луков римских воинов, горячее участие в обороне города принимали его жители, которые знали, что в случае падения Синопы их ожидает плен, рабство или смерть. Командир киликийских наемников Костандин, оторвавшись на минуту от управления боем, выслушивал своего соглядатая, который подбежал к нему:

– Костандин, по приказу Селевка золото и серебро грузят на два корабля в гавани! Поговаривают, что Селевк собирается бежать с сокровищами в Тавриду.

– Что?! – заорал Костандин. – Я не допущу, чтобы сокровища уплыли без меня! Мои товарищи гибнут на крепостных стенах Синопы, а понтийские греки хотят умыкнуть сокровища и уплыть в Тавриду!

Свободолюбивые киликийские греки были беспокойным и неукротимым народом. Римляне их боялись и, заняв Киликию, держали в покорности лишь одну равнинную область; горная Киликия была убежищем морских разбойников.

Костандин помчался по стене, по пути собирая своих воинов для совета, и те, полупьяные, сбегались на его зов.

– Воины, – орал он, пытаясь перекричать шум боя, – вы всегда отличались смелостью, хорошей морской выучкой, сноровкой и лихостью! Нас наняли защищать этот город, а теперь хотят оставить с носом! Нашу награду грузят на корабли, чтобы увезти в Тавриду. Не бывать этому!

– Не бывать этому! – кричали воины.

– В гавани много кораблей, захватывайте их! – призывал Костандин. – Все богатство города теперь ваше! Уходим в Тарс!

– Да! – заорали воины.

Костандин с группой наемников ринулся в гавань, остальные, вмиг забыв свои обязательства и думая только о богатой добыче, принялись грабить город. На пути командира киликийцев возник тиран Клеохар.

– Почему твои воины покидают стены? У нас договор! Вы наш стратегический ресурс!

– В сторону, Клеохар, дай пройти! Селевк хочет оставить нас без вознаграждения! Не бывать этому!

– Ты трус! – С этими словами Клеохар врезал по физиономии Костандина.

Завязалась драка, которую Клеохару не надо было затевать. Получив удар мечом в живот, он упал на землю, истекая кровью.

Уже в гавани киликийцы незаметно подкрались к пристани и затаились за бочками с вином. Погрузка двух кораблей заканчивалась, Селевк, окруженный своими преданными воинами, лично наблюдал за подготовкой важных кораблей к отплытию и давал последние распоряжения.

Главное в пиратской тактике – внезапность нападения! Головорезы Костандина выскочили из-за бочек и напали на ничего не подозревавших воинов Селевка. Завязался бой. Кровожадные киликийцы, которыми двигали алчность и азарт, напирали на греков явно с одной целью – учинить расправу, чтобы захватить корабли. На Селевка обрушился Костандин, но понтийский генерал, предугадывая яростные удары киликийца, успешно отражал их до тех пор, пока тот не выбил подпорку из штабеля бочек. С шумом и треском бочки покатились по пирсу, сметая все на своем пути. Селевка и многих воинов отбросило в сторону, несколько бочек разорвало, и красное вино брызнуло во все стороны, облив сражающихся с головы до ног ароматной липкой жидкостью, заодно окрашивая их в красный цвет. Киликийцы, вставая из винных луж, одуревающие и оглушенные, постепенно приходили в себя и снова хватались за мечи, продолжая штурм кораблей.

Селевк уже встал, утирая рукавом лицо, уже схватил свое оружие, но тут же получил удар в плечо и упал на доски пирса.

– Никогда не знаешь, что будет завтра, Селевк! – Костандин враждебно смотрел на греческого полководца. – Не советую стоять на пути разъяренного киликийца!

– Предатель, у нас договор! – произнес Селевк. – Удержите город, и вы получите свое золото!

– То самое, которое ты погрузил на эти корабли! Хватит меня дурачить, я не такой легковерный, как ты думаешь! Теперь все сокровища Митридата мои! Счастливо оставаться!

Против головорезов Костандина немногочисленная охрана кораблей понтийцев не устояла, а обе команды понтийских моряков прыгнули в воду. Киликийцы, прирожденные мореплаватели, заняли посты на кораблях, загруженных золотом, серебром, драгоценными камнями, стеклом и пряностями, и готовились отчалить. Остальные наемники грабили богатые дома синопцев, убивая при этом всех горожан. Аристократ Леонипп, начавший было протестовать, был убит одним из первых.