Тельняшка – наш бронежилет - Сергей Зверев

— А это вы у Сорокина спросите. Кажется, он его лично знает, — тут же отозвался один из аналитиков Службы внешней разведки.

— А сейчас, сынок, — обратился Прохоров к офицеру связи, — срочно связывай меня с МИДом. Вести разговор буду сам.

После этого, ощущая дрожь в руках, ни к кому конкретно не обращаясь, Прохоров глухо произнес:

— В Афгане все же легче было.

Там было все ясно и понятно, а здесь — сплошные подлянки. И главное, не поймешь, кто тебе их строит.

28

20 сентября 2009 года. 10 часов 50 минут

Черный длинный лимузин с затемненными окнами остановился перед закрытыми воротами Информационного аналитического центра. Через видеокамеру дежурный увидел автомобиль и тут же нажал кнопку на пульте охраны. Ворота медленно раздвинулись, автомобиль вкатил во двор. С тихим, еле слышным урчанием автомобиль прокатил по асфальтированной дорожке, обогнул круглую клумбу и остановился. Из него вышли Ланкастер и помощник Маккейна. Как только пассажиры вышли из машины, водитель тут же уехал в гараж.

Настроение у Ланкастера, как и у помощника Маккейна, было превосходным. Наконец-то после многочисленных приключений и мучений начинали воплощаться в жизнь их грандиозные планы. Ланкастеру сейчас казалось, что даже его пальцы, изуродованные извергами, пальцы на руках не так болели и ныли. Хотя возможно, это было следствием болеутоляющих уколов.

Еще в машине, когда ехали в Могадишо, Ланкастер думал о своих перспективах служебного роста. Он наконец-то сможет оставить эту забытую богом страну, где в единый клубок сплелись религиозные распри и вековые предрассудки. Он с радостью уедет отсюда, где испепеляющая жара высушивает не только тело, но и душу, где в любое мгновение можешь подхватить если не лихорадку, то малярию или ту же дизентерию. Он оставит эту страну, в которой он, как о райском блаженстве, ежедневно мечтал о прохладном вечере в американском провинциальном городке на одной из тихих улиц, где в открытом кафе можно спокойно потягивать кофе и неторопливо вести ленивый разговор с соседом по столику о погоде, о результате футбольного матча — обо всем на свете. Оторванный от родины, Ланкастер остро ощущал свою кровную связь с ней и сейчас он готов был сделать что угодно, лишь бы побыстрее вернуться туда…

Не зря Киплинг когда-то верно заметил: «Запад — есть Запад, Восток — есть Восток, и вместе им не сойтись…»

Поработав здесь, в Сомали, Ланкастер начинал понимать, что глобализация быстро, можно сказать моментально, разбудила огромный континент под названием Африка, и этот континент, населенный многоязыким миллиардным населением, начинает по-настоящему выходить на арену мировых событий, которые скоро потрясут многие цивилизованные страны. Миграция, легальная и нелегальная, — это только вершина айсберга…

Однако все это, о чем размышлял Ланкастер, сидя в машине, меркло по сравнению с теми радужными перспективами, которые открывались ему в ближайшие недели. В том, что больше недели после завершения операции его в Сомали не продержат, Ланкастер был уверен.

Разумеется, как надеялся и думал Ланкастер, после завершения операции его тут же переведут на работу в иную страну. Хотелось надеяться, что это будет европейская страна. Он может быть советником посольства, представителем торгпредства, корреспондентом. Да мало ли кем он может быть, главное, подальше, подальше отсюда, где бандитские внутриклановые разборки, где автоматные очереди, где пираты, жирующие на европейские деньги…

Как только Ланкастер вспоминал пиратов, его сразу же пробирала дрожь ненависти и ужаса…

Выйдя из машины вместе с помощником, в прекрасном расположении духа они направились в кабинет Маккейна.

Едва переступив порог кабинета Маккейна, взглянув на фигуру шефа, на его красную лысину, Ланкастер вздрогнул. Он понял — случилось нечто непредвиденное, и это что-то непредвиденное напрямую касалось его дальнейшей судьбы.

Маккейн даже не обратил внимания на вошедших, хотя ему, вероятно, своевременно доложили о них. Он сейчас был озадачен чем-то иным. Прохаживаясь перед включенным телевизором, он не сводил взгляда с экрана. Диктор — седовласый солидный мужчина — спокойно и убедительно говорил:

— По сообщению международных информационных агентств, российское судно «Михаил Шолохов» продолжает находиться на отмели у берегов Сомали. Крейсером международных сил по обеспечению судоходства приняты на борт пострадавшие моряки сухогруза. В связи с пристальным вниманием международной общественности к загадочному грузу, находящемуся на борту сухогруза, сейчас проводятся исследования акватории моря в районе нахождения сухогруза. В частности, проводится активный замер уровня радиоактивности, а также вероятность нахождения в море ядовитых отравляющих веществ. Эти исследования обусловлены двумя взрывами на сухогрузе. Мониторинг проводят специалисты международного сообщества. В объективности этих исследований сомневаться не приходится. По только что полученным предварительным данным, мы можем сказать, что уровень радиации как в море, так и в воздушном пространстве находится в пределах естественного радиационного фона.

Информация, поступившая к нам ранее о якобы находящихся на борту сухогруза радиоактивных веществах, пока не подтверждается.

Загадочный труп пирата на морском побережье, документы, находящиеся при нем, доказывающие, что на борту сухогруза есть ядерные отходы, принадлежащие России, — все это делает ситуацию вокруг сухогруза «Михаил Шолохов» еще более запутанной.

Мы будем внимательно следить за событиями в Аденском заливе и передавать новую информацию по мере ее поступления. Следите за нашими новостями…

Услышав сообщение диктора, Ланкастер почувствовал, что ноги его прилипли к паркету. Он ничего не мог понять. А тем более он и сказать ничего не мог. Радужное настроение тут же улетучилось. Заныли раненые пальцы.

Маккейн подошел к Ланкастеру, вплотную приблизил свое лицо к лицу Ланкастера и тихо, вежливо прошептал:

— Вы хоть понимаете, что произошло и что сейчас происходит? Возможно, вы мне объясните, что произошло на сухогрузе?

— Но, сэр… Я сделал все, как мы запланировали последний раз. Мины были установлены по моим указаниям на нужные контейнеры, на те, где находились радиоактивные отходы. Вслед за этим, и об этом только что сообщил диктор телевидения, на сухогрузе произошли взрывы. Мины были неизвлекаемые. Все шло по плану…

— Ланкастер, плевать хотел я на ваши планы. — Маккейн и не думал отодвигать свое лицо от лица Ланкастера, он продолжал шептать ему: — Я и слушать не хочу о том, что вы сделали и что планировали сделать. Меня интересует главное: где радиоактивность? Почему международные наблюдатели не обнаружили радиоактивность? Ее нет ни в море, ни в воздухе. Да и на самом судне ее не обнаружено. Что, радиоактивные отходы испарились бесследно? Вы помаете, что все остальное никого по-настоящему не интересует и не может интересовать: ни крушение сухогруза, ни пираты, ни их требование о выкупе, ни ваши, черт побери, истерзанные пальцы.

Ланкастер никогда не видел Маккейна таким взбешенным. Он не орал. Внимательно впиваясь колючими глазами в глаза Ланкастера, он не говорил, а просто шипел по-змеиному, и от его тихого, шипящего голоса Ланкастеру становилось еще страшнее.

— Вы понимаете, Ланкастер, что у вас сегодня летит вверх тормашками не только карьера, но, возможно, и вся судьба…

Ланкастера пробил ледяной пот… Это были не просто слова, это была прямая угроза. Как опытный человек, Ланкастер понимал — после провала операции тут же начнется и зачистка ее участников. Как по первому кругу, так и по второму. Механизм этой зачистки давно отработан до мелочей, и не понимать этого мог только полный идиот…

Полным идиотом Ланкастер не был. Холодно, холодно стало Ланкастеру в этот жаркий день.

В это мгновение заговорил молчавший до сих пор помощник Маккейна, стоящий рядом с Ланкастером.

— Сэр, я думаю, что не все потеряно. У нас, как вы помните, разработан резервный план действий. Я предполагаю, что господин Ланкастер, прекрасно сознающий важность операции, сможет его выполнить самостоятельно. Для его реализации нам не придется привлекать посторонних людей. Эти неотесанные пираты, как я и предполагал, всегда все могут испортить. Но, как вы понимаете, выполнить план можно будет при условии, если мы будем действовать быстро и решительно. Нам нужно успеть выполнить его до прибытия на борт сухогруза международных специалистов по мониторингу радиоактивности.

Маккейн молча посмотрел на своего умного помощника. Тот ровным голосом продолжил:

— Я предлагаю следующие действия…

Только после этих слов своего помощника Маккейн отвел взгляд от побелевшего лица Ланкастера.