Резервация 'Восток' - Сергей Извольский

называется шаманством. В нашем мире оно не сильно распространено.

— Так почему это так важно, что… — я не договорил, обвел рукой вокруг себя, намекая на мглистую пелену изнанки мира.

Надежда — чью кавайность даже не портили абсолютно черные глаза, благо с кожей и остальным все в порядке, ни следа черных змеящихся вен и неестественной белизны как иногда бывает у нее, задумалась. Видимо, разговор она запланировала, а вот ход беседы про себя не проговорила и сейчас ищет нужные слова.

Я же в это время думал совсем о другом. Недавний вопрос Надежды, о том хочу ли я остаться в Резервации — а если говорить прямо, в Восточном крае, заставил меня на него все же ответить. В первую очередь для себя ответить.

Я этого не хотел — меня совершенно не прельщало становиться проводником воли божественной сущности для того, чтобы обеспечивать на отдельно взятом архипелаге мир, труд, май. С другой стороны, императрица недвусмысленно намекнула, что мое нежелание это сделать переведет меня в список персон, подлежащих уничтожению для обеспечения государственной безопасности. И сходу даже не скажешь, какой вариант лучше — Магнуссон недавно не в бровь, а в глаз подал цитатой Грибоедова.

Надежда днем недвусмысленно намекала на Ядвигу, на польский вариант. Она что– то знает? Выбирает между интересами своим (или нашим) или интересами государства? Или действует по велению императрицы или президента, чтобы узнать куда в моей голове ветер дует? Или это были просто слова без намерения направить меня куда– либо, а просто… черт, сейчас голова лопнет от мыслей.

— У нас в иерархии каста воинов стоит ниже магов, — произнесла Надежда.

— У нас? — не сразу понял я смысл ее фразы, с трудом возвращаясь вниманием к предмету разговора.

— В нашем мире.

— Ах, — невнятно выдохнул я.

Что– то мне подсказывало, что вчерашний масштабный экскурс в политику может показаться незначительным по сравнению с тем, что сейчас могу услышать.

— Давай примерно объясню. В нашей модели цивилизации наступила эпоха магов, ниже находятся касты воинов, рабочих и купцов. Есть миры, такие как например Инферно, где в модели цивилизации воины контролируют магов. Если бы не появление магии в начале двадцатого века, есть мнение, что в нашем мире восторжествовала бы каста купцов.

— Эм… — я приподнялся на локте, глядя в черные глаза Надежды. Непривычно, когда они у нее такие, даже волнуюсь немного несмотря на кучу одолевающих мыслей.

— Не волнуйся. Мои глаза такие оттого, что я держу барьер, чтобы нас никто не услышал.

— Хорошо, не буду волноваться.

— Вернемся к цивилизационной модели. Среди демонов Инферно каста магов находится в подчиненном положении, главенствуют у них воины. Силой пользуются, но ограниченно — и делают это в основном шаманы. Не повелевая стихией — одной, выбранной, а, чтобы тебе было понятно, обращаясь к стихиям с просьбой. Маги Инферно ограничены в возможностях, потому что наверху пирамиды власти воины.

Я вдруг неожиданно понял, о чем речь. Ядерного оружия здесь тоже не просто так нет, хотя далеко не факт, что оно не создано — вряд ли в этом мире, технологически более развитом чем мой старый, не смогли воспроизвести технологию, которую у меня дома освоили в сороковых годах прошлого века.

Надежда вдруг приподнялась на кровати, села скрестив ноги. Я даже не знал на что посмотреть — на нее целиком, потому что простынь упала, либо же на ее ладони, на одной из которых закрутился небольшой огненный смерч, на второй смерч воздушный.

По демонстрации небольших конструктов все же только взглядом мазнул, смотрел больше на другое. Правда, при этом черные глаза Надежды работали барьером, максимально настраивая на рабочий лад, так что я больше сейчас ради эстетического удовольствия осматривал ее совершенную фигуру. Надежда это заметила и сжала кулаки. Небольшие проявления стихийной энергии сразу исчезли, а простынь вернулась на место.

— Я сейчас оперировала одновременно воздухом и огнем.

— Это важно? — полуутвердительно сказал я, и увидел удивленный взгляд Надежды.

— Это очень важно, — с выражением произнесла она.

— Держать меня в неведении о магии, и потом удивляться моему неведению… — пожал я плечами.

— Прости. Не подумала, я просто волнуюсь, — Надежда неожиданно смутилась.

А я неожиданно почувствовал, что ее кавайная светлость действительно волнуется, да еще как.

— Если ты спросишь об этом преподавателя в школе, получишь ответ что подобное невозможно, — добавила Надежда.

— Это тайна из разряда тех, что «на ноль делить нельзя», или…

— Что? — не поняла Надежда.

— Неважно, продолжай, — махнул я рукой.

— Элементарный владеющий после инициации всегда оперирует только в пределах одной стихии. Шаман может разговаривать сразу со всеми. При этом создание конструктов у элементарных владеющих получается гораздо быстрее и гораздо более предсказуемо чем у шаманов. Если проводить поединок на арене по правилам, элементарному владеющему шаман при примерно равном потенциале силы всегда проиграет. Всегда. Если бы в нашем мире все владеющие даром повелевать стихиями вместо своего дара практиковали шаманство, то среди правителей не было бы столь подавляющего превосходства одной из каст, и скорее всего наша цивилизация бы шла по другому пути. Возможно, каста магов в таком варианте и вовсе бы оказалась подчиненной в самом низу пирамиды.

— К чему ты сейчас ведешь?

— Да, прости, я увлеклась. У меня есть темные искусства, это моя основная сила и мощь, поэтому я могу практиковать шаманство без потери боевого потенциала. Очень многие одержимые — также как и я, последние два десятилетия все чаще практикуют шаманизм, и это тайна доступная лишь немногим.

— Шаманство открывает более широкие возможности?

— Именно так. Прошу тебя отнестись к этому со всей серьезностью.

— Я это уже понял. Не понял только, зачем мне эта информация.

— Перед тем, как отправиться в Лондон, ваша команда будет проходить Инициацию. Знаешь, что это такое?

— Да.

— Чисто технически знаешь особенности процесса?

— Создается аватар стихии, владеющий с ним сливается, принимая выбранный путь развития, тем самым исключая возможность работать с другими стихиями.

— Хорошо, что мы не на экзамене.

— Суть же верна?

— Да, суть верна. Создавать аватары стихий для вашей команды буду я.

— Одна, для всей команды? — похоже начал я понимать, причем здесь шаманство.

— Для всех, кроме Бертезен и Магнуссона, они уже прошли инициацию.

Да, точно, я как– то забыл про это. Значит инициация предстоит мне, Ангелине, Карлосу и Анне.

— Инициация предстоит тебе, Ангелине, Карлосу и Анне, — эхом повторила Надежда за моими мыслями. — И… я хочу тебя предупредить. Внешне, для тебя, в какой– то момент это не будет выглядеть инициацией. Ты можешь начать волноваться, может быть даже мне не доверять, но… поверь, я буду делать все так, как нужно и как будет правильно. Как нужно…

— Как нужно кому? — понял я, в какую сторону недоговаривает Надежда.

— Нам.

— Нам это мне и тебе?

— В общем и целом да.

— А если подробнее?

— Если подробнее, то это вопрос твоей личной безопасности. Мои действия согласованы с президентом и императрицей. Больше я пока не могу тебе сейчас ничего сказать, прости.

Вот здесь я серьезно задумался. Недавно, когда мы раз за разом умирали во время смертельного матча, я на самом деле серьезно поволновался. И тогда, я уверен, происходящее тоже было согласовано с президентом и императрицей. Другой вопрос, насколько эти самые президент и императрица были осведомлены о грозящей мне опасности, все же не думаю, что они знали о том, что Ичиро Огасавара окажется посланником из ада. Хотя…

Надежда между тем прикусила губу так, что она побелела. Смотрела она на меня сейчас полностью черным взглядом, явно серьезно переживая. Она понимала, о чем я думаю, и понимала мои эмоции.

— Есть еще кое– что, что я должна тебе сказать.

— Так говори, — довольно резко сказал я.

Тайны определенно начинали утомлять.

— Шаманство, кроме прочего, предполагает возможность гадания. Вкупе с развитым предчувствием у меня, как у одержимой, это дает серьезный эффект видения будущего, его вариантов развилок. Считай, что сильный шаман, тем более одержимый темными искусствами, разговаривает не просто с природой,