Тайна Люка Эббота - Паула Гослинг

— Аминь. Болдуин погас, будто луч света, как только его закрыли в камере. Бедный лунатик.

— Да. Действительно, странно, как он преобразился, когда заговорил о ней. — Эббот потер ухо. — Психиатр бы что-то да заключил из такого типа мании, я полагаю. Если Болдуин — психопатический тип, то всякое нарушение течения его мании может толкнуть его на преступление. Но что тогда говорить о других убийствах? Здесь что-то не сходится. — Он вздохнул. — По крайней мере один аспект он для меня прояснил.

— Относительно нахождения тела?

— Да. Это сразу меня озадачило, поскольку в таком случае убийство не походило по почерку на те два. И Томпкинс, и миссис Тобмэн были брошены, буквально брошены там, где и убиты. Но тело Уин Френхольм было спрятано от глаз. И, если он говорит правду, это объясняет замеченную Сирилом особенность: под телом было меньше крови, чем можно было бы ожидать при такой ране. Значительная часть крови вытекла в реку, поскольку лежала она возле воды. Затем Болдуин поднял ее и нес по гравию несколько метров, и кровь вытекала на него. Остальное вытекло на траву под кустом.

— А как насчет раны? — спросил Пэдди. — Все три раза — похожи.

— Я знаю, черт побери. Давай спать, Пэдди, Бога ради. Болдуин поспит и в камере так же, как в другом месте, — а нам еще обсуждать это дело утром.

— А как его жена? Она в неведении и напугана.

Люк нахмурился:

— Она испугается еще больше, если он начнет объяснять ей наш к нему интерес. Если я что-то понимаю в детях — они перенимают настроения родителей. Малыш устроит ей веселую ночь — и она забудется в заботах о нем. Я помню, наши мальчишки на стены лезли, когда я бывал не в духе и начинал рвать и метать. — Он чуть улыбнулся. — А теперь они просто обещают мне не вмешиваться в мои дела — в обмен на карманные деньги.

— Они тоже скучают по ней, Люк.

Улыбка на лице Люка погасла.

— Да. Ну, пошли в отель, или мы так и не ляжем этой ночью. Я уже не могу четко мыслить. И все же кое-что осталось неясным, Пэдди. Черт побери, все еще есть вещи, которые я не могу связать.

Глава 22

Вичфорд проснулся свежим осенним утром; истинно осенним, с запахом дровяных печей, уносимым ветром, с прощальным нарядом деревьев и с таким ярким и голубым небом, как глаза младенца. Магазины открылись рано, и покупатели вышли из домов, разбуженные и обрадованные яркостью дня.

Когда они с Пэдди покинули отель несколькими часами позже, Хай-стрит уже кипела жизнью.

— Хороший городишко, — заметил Пэдди. — Наверное, хорошо здесь родиться и вырасти. Неплохо также и состариться в таком месте.

Люк искоса посмотрел на него:

— Уже подумываешь об этом?

— Человек должен иногда менять свою жизнь, — ответил Пэдди. — Если мое служебное повышение состоится…

— Тогда — что?

— Тогда… у меня будет твердое положение… финансовое и так далее.

— Помышляешь о том, чтобы жениться, Пэдди?

— Помышлять — не значит сделать, — спокойно ответил Пэдди. — Но планировать свою жизнь тоже не вредно.

— Конечно, — согласился Люк. И они загляделись на красивую перспективу Хай-стрит в десять часов утра этого красивого, яркого дня.

Вернулись в отель — и оба так и не смогли заснуть в своих номерах. Каждый лежал с открытыми глазами, глядя в потолок, и каждый ожидал какого-то секретного послания неведомо от кого, кто бы уверил их в том, что совершенно правомерно задержать и обвинить Фреда Болдуина — либо отпустить его и снять подозрения.

— Еще рано, — сказал, наконец. Люк за завтраком. — Нам нужно раздобыть еще много сведений, прежде чем я смогу со спокойной совестью освободить Болдуина. Мы имеем право задержать его еще на день — и я думаю, мы должны это сделать. Если он тот, кого мы ищем, нужно собрать больше улик. Кровь на брюках — свидетельство того, что он находился рядом с убитой, но не обязательно того, что именно он убийца. Его объяснения могут быть правдивы. Если он — не убийца, то, возможно, его задержание заставит настоящего убийцу потерять осторожность — и ошибиться.

— Настоящего убийцу? — переспросил Пэдди. — Одного?..

Люк вздохнул:

— Не думаю, что я в состоянии дольше сопротивляться логике… мы теперь выяснили загадку относительно нахождения тела, и это все более и более походит на один и тот же почерк.

Кода они вошли в участок, они нашли и Беннета, и местных полицейских, привлеченных для расследования, в состоянии возбуждения.

— Вы раскололи его, сэр. Хорошая работа! — восторженно сказал Беннет.

— Нет, — неодобрительно возразил Люк. — Не я. И не расколол тоже. Может быть, только нащупал. Я ни в коем случае не убежден, что Болдуин — тот, кого мы ищем. Мы некоторое время подержим его под подозрением, но я требую, чтобы на него не давили до того, как его обследует психиатр.

Беннет был сбит с толку.

— Наговаривает, что ли?.. Он однозначно казался мне виновным.

— Вовсе не однозначно, — сказал Люк. — Полагаю, у всех есть копии его заявления? — Все кивнули. — Тогда всем вам должно быть ясно, что он — человек, прошедший совершенно неординарное испытание и испытавший потрясение… — Из угла комнаты послышался смешок. — Джеггер, вы хотите что-то сказать?

— Это все напускание тумана, сэр, — сказал широкоплечий молодой констебль. — Он просто гулял на стороне, вот и все. Всякие красивые слова и оправдания не делают погоды. Русалка там, магия, лунный свет…

Люк посмотрел на него долгим взглядом. Затем взглянул на других.

— Возможно, позже, когда вы станете более зрелыми людьми — я нисколько не желаю вас обидеть, — вы поймете, что за голыми фактами всегда есть нечто более глубокое, и что люди, которые кажутся вполне вменяемыми, могут совершать очень странные поступки. Если бы вы, Джеггер, сами видели и слышали его показания, вы не были бы так самоуверенны. Предания о том, как мужчины бывали околдованы ведьмами и гоблинами, на пустом месте бы не возникли. При некоторых обстоятельствах любой из нас стал бы уверять, что видел летающую тарелку, — и сам бы полностью поверил в это. Группа крови Болдуина уже доказывает, что он не может являться отцом нерожденного ребенка Уин Френхольм. Я верю в то, что он был обворожен, как раньше говорили, или одурачен, как сказали бы сейчас, этой женщиной. Он одержим странной, благоговейной любовью к красивой женщине, которая смогла найти в нем тайную слабину, о которой никто и не подозревал. Говорят, что у каждого есть своя тайна. Неужели, черт возьми, в это трудно поверить? Неужели вы никогда не были влюблены, Джеггер?

— Нет, сэр. Только не я. — На его лице появилась усмешка.

Итак, история с поцелуем под мостом уже стала известна. Люк игнорировал усмешку и продолжал:

— В таком случае мне вас жаль. Этот человек в определенном смысле так же уязвим и нежен, как ребенок, — но лишь в определенном смысле. В остальном он — груб, практичен, совершенно здоров и агрессивен. И пристать с ножом с горлу к такому — это значит недополучить информации. Теперь, когда ее больше нет, когда она не ворожит над беднягой, он совершенно смущен тем, что было. Он слышит, что сам же говорит, — и ему кажется, что это говорит не он, а другой человек. В некотором смысле, глупец. Это заставляет его желать позабыть все, а этого-то мы как раз и не хотим. Он просто замкнется, и мы окончательно потеряем шанс узнать подробности о гибели Френхольм; а факт гибели в ту ночь есть, но неизвестны детали. Поэтому я не хочу, чтобы его тревожили, допрашивали и вообще трогали до визита к нему психиатра. За психиатром послали. Все понятно?

— Да, сэр.

Беннет кинул гневный взгляд на выскочку-Джеггера.

— Тем временем я желаю, чтобы у него на дому произвели обыск… — продолжал Люк. — Оружие, а также все, что может помочь расследованию. Я не желаю, чтобы перекапывали сад или чтобы в дом вламывались люди в форме. Беннет проследит, чтобы бумаги на обыск были в порядке, хорошо? Двое в штатском, одна — женщина, этого будет достаточно. У него молоденькая жена и грудной ребенок. Я не желаю никакого запугивания и всяких россказней в прессе. В сущности, я вообще не желал бы, чтобы имя Болдуина появлялось в прессе. — Он кинул взгляд на Беннета, который начал краснеть. — Вы что, уже сделали какие-то заявления?

— Я сказал, что мы задержали подозреваемого, сэр. Простите, сэр.

— Вы — осел, Беннет, — спокойно проговорил Эббот. — Вы назвали фамилию?

— Нет, сэр.

— Тогда — полуосел. Хорошо, но больше — никому ни слова, понятно? Всем понятно? Я сделаю заявление, если будет что заявлять, сам. А теперь — доклады. Вы — первый, Джеггер, раз вы такой прыткий этим утром. Какие новости на Риалто?

— Простите, сэр?

— Я имею в виду опрос родственников Томпкинс, парень. Нашли вы что-нибудь?

— Нет, сэр. Я говорил с несколькими ее близкими друзьями, и не было ни намека на какого-то знакомого мужчину или что-то в этом роде. Тихая, семейная женщина, говорили они. Хорошая соседка, хорошая жена и мать, всем желала добра. Трудилась для детей. Вот почему она работала на заводе, а также и подрабатывала.