Чужие. Реквием по мечте (СИ) - Егорова Олеся

   - Не уходи! - Выкрикиваю, всхлипнув, сглотнув непрошенные слёзы, и ещё крепче цепляюсь пальцами за его ладонь.

   - Не уйду. Как ты себя чувствуешь? - В его глазах тревога и океаны боли, которые просто невозможно не заметить. Я прислушиваюсь к своим ощущениям, и понимаю, что чувствую себя нормально. Так, словно ничего и не произошло. Ослеплённая вспышкой провожу второй ладонью по округлому животику, и нащупав его, немного успокаиваюсь. Артём всё понимает без слов. - Ему ничего не угрожает. 

   - Как я здесь оказалась? Что произошло?

   - Всё хорошо, малыш. Теперь всё будет хорошо. Ты в местной больнице. Нас всех сюда привезли. Почти все в порядке. - Я цепляюсь за это “почти”, и вдруг понимаю этот источник боли в его глазах.

   - Бес? - Я не могу больше выдавить из себя ни слова. Ком застрял в горле так, что не то, чтобы сказать хоть что-то, дышать тяжело и больно. Он спас мне жизнь. Если бы не загородил собой, я бы сейчас не открыла глаза. Артём сжимает кулаки, до хруста и скрипа, которые слышны в мёртвой тишине комнаты, и выдыхает.

   - Пуля прошла по касательной, но раздробила висок. - Я закрываю ладонью рот, лишь немного приглушив свой всхлип, и прижимаюсь лбом к груди Артёма. Я знала, что Бес для него значит. Он его брат. Он, можно сказать, часть его самого. - Его оперируют до сих пор, вынимают осколки. Их слишком много, и они мелкие, а этот упёртый баран постоянно пытается ускользнуть от нас в свой чёртовый загробный мир. Час назад диагностировали клиническую смерть, но его вытащили. Я сделал всё, что было возможно, привёз лучших врачей, но кажется этого недостаточно. - Последние слова он выплюнул с такой ненавистью, что меня она накрыла и впиталась в каждую клеточку не только кожи, но и всего тела. Словно меня окатили водой из грязного мутного болота, и от неё уже не отмыться. 

  - Прости меня. Это я во всём виновата. Если бы он меня не закрыл, если бы я услышала его, и выполнила команду лечь... - Я шептала беспорядочно, пытаясь подобрать слова, но Артём меня перебил.

   - В тебя бы всё равно выстрелили, и Бес бы всё равно закрыл тебя. Некоторые события нельзя изменить, Полина, как бы ты не старалась. - Он говорил это особенно обречённо. Мирился, но при этом мечтал всё изменить, если бы это только было возможно.

   - Но те люди, они упали, как только начали стрелять.

   - Только для того, чтобы не мешать стрелять своим. Мы не знали в какой они стороне, не знали, насколько сильно загораживаем цели. Мы даже не знали свои ли это. В тебя стреляли точечно. Шамиль знал, что обречён, но хотел успеть забрать хотя бы тебя. - Я хотела спросить, что с ним, но одновременно с этим не хотела слышать ни одной буквы из этого проклятого имени. После того, что случилось с Бесом, после всего, что прошёл каждый из нас, я ненавидела его особенно сильно. И я боялась, что услышу, как его вернули в тюрьму. Это жестоко, но он опасен, пока жив, а его ненависть к нам возросла в сто крат. - Шамиль мёртв. - Словно услышав мои слова, добавил Артём. - Его зажали на помосте, когда он пытался стрелять в меня. Знаешь, и ведь не попал ни разу. Он понял, что всё кончено, и ему придётся снова вернуться в тюрьму. Пустил себе пулю в глотку. - Артём тяжело вздохнул, и прижал меня к себе, перебирая волосы на затылке, лаская и успокаивая тёплой ладонью.

   - Ты злишься на меня? - Говорю тихо, и мой голос заглушает ткань его одежды, потому что он не позволяет отстраниться, вжимая меня в себя до боли в суставах.

   - За что?

   - За то, что не послушалась. И прилетела сюда.

   - Вы с Мэри чем-то похожи. Две маленькие воительницы. Не злюсь. Придётся признать, что, если бы ты не приехала, я бы не дожил до утра. Все мы. Ты спасла восемнадцать жизней.

    - И одну угробила.

    - Ещё нет. Пусть только попробует ещё раз. Придётся его за шкирку с того света вытаскивать. - Он горько усмехнулся, а глаза наполнились влагой и страхом. Артём знал, что ничего не сможет сделать. Даже если перевернёт этот мир вверх ногами, жизнь Беса сейчас не в наших руках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

  Мы так и просидели ещё несколько часов, просто рядом, согреваясь в тепле друг друга. Артём забрался ко мне на кровать, и прислонил спиной к своей груди. Поглаживал большим пальцем запястья, успокаивая, убаюкивая, и отвечал на мои вопросы. 

  Оказывается, Федерик догадался о предательстве Мика. Составил ещё множество фактов после того, как мы вылетели в Бангкок, и выслал к нам ещё одну группу. Он знал, что меня попытаются похитить, и не стал препятствовать. Старый лис использовал живца. И, наверное, поступи он по-другому, это был бы уже не тот Федерик, которого я успела узнать. Я не винила его. Знала, что, если бы он не отпустил меня с ними, Шамиль бы обо всём догадался, и всех, кто был на острове, нам бы пришлось похоронить. И даже Артём понимал это в глубине души, но ничто не помешало сломать нос своему бывшему начальнику. Он и не протестовал. Кстати, он тоже был здесь, вылетел почти сразу же за нами. 

  А потом к нам пришёл врач. Пожилой мужчина, с почти белыми от седины волосами, смотрел в сторону, старательно пряча глаза. В фильмах в этот момент врачи говорят “мы сделали всё, что было в наших силах, но мы его потеряли”. Я сжалась в комок, и хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать эту нелепую фразу. Он сказал почти все те же слова. Кроме окончания. Бес всё ещё был жив. Состояние значилось, как стабильно тяжёлое, и пациент, по словам врача, пребывал в коме. Он не знал, сколько это продлится, и сможет ли он когда-нибудь к нам вернуться. Осколки зацепили важные участки мозга, и шансы сейчас были примерно шестьдесят на сорок. Если включить в голове математику, то шестьдесят, это больше, чем сорок. Это ведь хорошо, правда? Но когда эти проценты делят жизнь близкого человека на “до” и “после”, этого чертовски мало. Даже девяносто девять оставляют шанс случиться самому худшему. И я не хотела в это верить, как и не хотел каждый, кто знал Стива. 

  Мы забрали его к себе, на остров. Наш дом первое время вообще напоминал царство покалеченных, и ущемлённых. Нейт получил достаточно лёгкое ранение, но всё ещё боялся оставить меня одну. Аня тоже осталась с нами. Такая бойкая и бесстрашная, она сломалась через несколько дней, всё больше проводя время на берегу, наблюдая за закатом. И как ни странно, Нейт, с которым они цапались почти всегда, с начала их знакомства, всё чаще составлял ей компанию. Они говорили часами, спорили о чём-то, и всё чаще улыбались друг другу. А я не лезла, только радовалась, что друг для друга они внезапно стали зоной комфорта, которым больше никто не нужен.

  Для нас же с Артёмом история не закончилась. Он так и не вернулся домой, и сейчас находился под арестом. Тюремная бюрократия никак не могла разобраться, насколько уместными были его действия во Франции, и до сих пор не было решено, стоит ли его наказывать. Они не понимали, что уже это делают. Каждый день нашей разлуки разрывал на части. Я так устала быть без него, что сейчас задыхалась каждую секунду. Хуже было только наблюдать за Бесом. С ним ничего не менялось. Абсолютно. А ещё у нас недавно уволилась сиделка. Внезапно. Несмотря на хорошую оплату, проживание, она вдруг решила, что должна уволиться. Нужно было срочно искать кого-то нового, потому что Стивену нужен уход. А мне, с моей боязнью всего связанного с медициной, притом ухудшившейся из-за беременности, сложно было ухаживать за ним самой. Мы пересмотрели огромное количество личных дел, но служба безопасности браковала почти все, а те, кто оставались, отказывались сами. Передо мной лежало последнее. Элена Батлер, студентка четвёртого курса медицинского колледжа, двадцать один год. Далее следовали грамоты, свидетельство о прохождении практики в одной из клиник Нью Йорка, копия удостоверения волонтёра, сертификаты о прохождении дополнительных курсов. Массаж, различные терапии. Она идеально подходила Стиву. Не только на период комы, но и на период восстановления. А то, что он очнётся, лишь вопрос времени. Я уверенна, что он справится. А ещё Элена, это невеста Рика. Это меня и смущало. Совершенно не хотелось, чтобы она покинула остров, если что-то пойдёт не так. Но девушка так отчаянно просила меня об этой работе, то я не выдержала, и согласилась. Элена потеряла своих родителей несколько лет назад, а имеющихся денег хватило лишь на четыре года обучения. Сейчас она получила академический год, и это работа для неё идеальное решение. Я согласилась. Если бы я тогда имела хоть малейшее представление, насколько фатальным окажется моё решение... Но я лишь смотрела на голубоглазую девушку, с кудрявыми волосами, россыпью веснушек, и очень доброй улыбкой. Я смотрела, и думала, что сделала правильный выбор.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})