Заплатите налоги, госпожа попаданка! (СИ) - Иконникова Ольга

– Я скажу слугам, что отпустила девочек домой. А если кто-то из официальных лиц станет выяснять что-либо по этому вопросу, мы скажем, что всего лишь пытались научить девочек обычной грамоте. Мне хотелось, чтобы мои слуги умели читать и писать.

– Это разумно, – одобряет Крийон.

Я не задаю вслух вопрос о том, кто мог нас выдать, но он крутится в моей голове.

Граф? Нет, всё его сегодняшнее поведение свидетельствует против этой версии. К тому же, он еще не потерял надежды на брак со мной, а жениться на девушке, которая находится в тюрьме, весьма проблематично.

Крийон слишком хорошо понимал, чем это может грозить ему самому, и я уверена, он был нем как рыба.

Кто-то из слуг? А вот это уже более вероятно. Но зачем? Если бы это случилось с прежней Эжени, я могла бы это понять – лакеи и горничные могли искренне ненавидеть ее. Но выдавать меня сейчас, когда я пытаюсь о них позаботиться, просто глупо.

Хотя, кто знает, может быть, за подобную информацию тайный сыск выплачивает большое вознаграждение, и кто-то просто решил хорошо на этом заработать.

– Мы сможем вздохнуть с облегчением, когда девочки будут в безопасности, – пытается подбодрить меня Крийон. – Тогда, если мы будем стоять на своём, будет трудно доказать, что мы занимались чем-то противозаконным. Более никто на наших занятиях не присутствовал. И еще раз простите, что своим неразумным поведением доставил вам столько беспокойства.

Я невесело улыбаюсь. Ладно, что уж сейчас говорить? Теперь главное, чтобы завтра за каретой де Версена не увязался хвост. Нужно будет сказать ему, чтобы он был осторожен.

Но всё решается и не в нашу пользу гораздо раньше, чем мы могли ожидать.

Стражники появляются в нашем доме, когда мы ужинаем. Сопровождает их какой-то чиновник в строгой темной одежде. Он достает из папки бумагу и, покраснев от волнения и прокашлявшись, зачитывает:

– Графиня Эжени де Ламарк, именем его величества короля Виларии Луисана Десятого вы арестованы за нарушение магического кодекса в части недопущения получения магических знаний лицами недворянской крови.

Вилка вываливается из дрожащих рук герцогини и с громким стуком падает на тарелку.

– Но послушайте! – взвивается с места де Крийон, который в этот раз ужинает с нами. – Процессом обучения магии в школе заведую только я! Ее сиятельство не имеет к этому никакого касательства!

Чиновник думает несколько мгновений, потом серьезно кивает:

– Ну, что же, в таком случае вас, месье, мы тоже задержим.

Наручники на нас не надевают, но все наши слуги и ученицы школы видят, как нас сажают в темную мрачную карету, вокруг которой сразу же выстраиваются несколько конных стражников.

Надеюсь, бабушка догадается связаться с месье Доризо и скажет Луи Шардоне, чтобы он повременил с уплатой налогов.

30. Принц Виларийский. Размышления

Об аресте графини де Ламарк я узнаю, будучи в столице. Когда я уясняю суть обвинения, то долго не могу в это поверить.

– Нужно быть сумасшедшей, чтобы поступить подобным образом!

Маршаль охотно со мной соглашается:

– Думаю, ваше высочество, на сей раз ее сиятельству будет трудно доказать свою невиновность. Все слишком хорошо помнят, насколько сомнительным было ее оправдание в прошлый раз.

Графиня, несмотря на некоторую легкомысленность в вопросах соблюдения закона, всегда производила на меня впечатление весьма разумного человека. Сейчас я решительно не мог понять, что толкнуло ее на этот поступок. Ее предыдущие действия хотя бы имели под собой вполне понятные для каждого мотивы – жажда денег и власти.

А сейчас? Зачем ей потребовалось учить своих служанок магии? Ей самой пользы от этого не было никакой.

Теперь я вспоминаю недавний сон с ее участием совсем с другими чувствами. В нём она как раз озвучила именно эти идеи. Идеи странные, идущие вразрез с законом.

Нет, я и сам полагал, что нам давно уже следовало рассмотреть вопрос о магических способностях простых людей. Среди них есть настоящие таланты, которые могли бы послужить Отечеству.

Но вопрос этот требовал всестороннего изучения и отнюдь не массового применения. Каждый случай следовало особо контролировать. Если каждый простолюдин получит право использовать свою магию безо всякого надзора со стороны соответствующих органов, то это может привести к непредсказуемым последствиям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но вместе с тем нынешний поступок графини вызвал во мне волну каких-то странных для меня самого теплых чувств. Я прежде полагал, что Эжени действует исключительно из собственных интересов, и такие чувства как доброта и отзывчивость ей не свойственны вовсе.

Первый звоночек прозвучал, когда я узнал о том, что она велела отремонтировать комнаты слуг. И этот странный сон… Признаться, я до сих пор не мог понять, как такое было возможно. Она озвучила мне во сне свои мысли? Но если так, то она куда более сильный маг, чем я думал.

Но сейчас следует думать о другом. Нужно вытащить ее из этого болота, в которое она сама себя загнала. Я убеждал себя, что действовать так меня побуждает исключительно память о былой дружбе наших с ней отцов.

– Граф де Версен, ваше высочество! – докладывает секретарь. – Он приходил уже несколько раз, но не заставал вас. Прикажете сказать ему, что вы не принимаете?

– Нет, пусть войдет!

Может, хотя бы он сможет снабдить меня новыми сведениями. Хотя это сомнительно – с тех пор, как их помолвка была разорвана, вряд ли они поддерживали хорошие отношения. Хотя на балу, надо признать, они танцевали. Почему-то эта мысль приводит меня в дурное расположение.

– Ваше высочество, прошу вас – сделайте всё возможное для освобождения графини де Ламарк!

Де Версен выглядит куда хуже, чем прежде – он осунулся, побледнел. Неужели так переживает за свою бывшую невесту? Хотя в том, что Эжени способна внушить столь сильные чувства, я ничуть не сомневаюсь.

– Что вы знаете об этом деле, ваше сиятельство? – строго спрашиваю я.

Он заметно напрягается:

– Почти ничего, ваше высочество! Я знаю только, что против графини выдвинуты чудовищные обвинения – будто бы ее действия были направлены на подрыв государственного устройства Виларии. Но это такая нелепость, что я даже не знаю, что сказать!

– Вы знали о том, что в школе графини учились не только девушки-дворянки, но и простые служанки? – я продолжаю допрос, даже не предложив ему присесть или выпить.

Он мотает головой:

– Нет-нет, ваше высочество, они там вовсе не учились!

Он явно знает больше, чем говорит. И я испытываю неприятное чувство – нет, пожалуй, не ревность, но что-то весьма близкое к тому. Она делилась своими секретами даже с бывшим женихом, а я – первое лицо герцогства – оставался в неведении относительно столь серьезных вещей.

– Возможно, школьный учитель магии пытался объяснить им какие-то самые простые вещи, – с жаром уверяет меня граф, – но разве это можно считать обучением? И в любом случае, сама графиня не имеет к этому ни малейшего отношения!

Да, пожалуй, для нее единственная возможность выпутаться из этого – это взвалить всю ответственность на бедного учителя.

– Я слышал, у этих служанок очень высокий уровень магии?

Де Версен разводит руками:

– Я не знаю, ваше высочество. Я с ними не знаком.

– Вот как? – усмехаюсь я. – А я слышал, что однажды вы доблестно их защищали.

Он бросает на меня быстрый взгляд. Наверно, не понимает, как мне может быть об этом известно. Но правда в том, что о том случае я знаю еще меньше, чем сам граф. Мне сообщил об этом доверенный человек из тайного сыска. То нападение сыскари объясняли самыми благими намерениями – дескать, пытались решить дело без лишнего шума, не втягивая в него саму графиню. Мне не хотелось даже думать, что случилось бы с теми девочками потом.

Лгать мне де Версен не решился.

– Да, ваше высочество, я их защищал. Так поступил бы на моем месте любой дворянин. Но это – дети, и у них не могло быть никакого злого умысла.