Урощая Прерикон (СИ) - Кустовский Евгений Алексеевич

— Не-а! — ответил Пит. — Я один в зубах зажал рукоятью, на слуфай, если в остальных патроны конфатся! — тут у ковбоя зачесалась распухшая десна и он принялся ковырять ее ногтем, это была та десна, в которой раньше сидел один из его выбитых резцов.

— А как же ты говорил тогда с ними? — спросил Мираж, воспользовавшись его заминкой.

— А мне не пришлось с ними разговаривать. Я специально для этой цели с собой паренька притащил из работников ранфо. Думал, пожалеют за добрую службу и не станут убивать! Ха-ха… Дудки! Он все порывался сбежать, но ему мешало приставленное дуло одного из моих револьверов. Этот паренек за меня говорил и умер за меня: когда Форрест стрелять решил в момент передафи Энни, я им прикрылся. Но фто поделать? — спросил Пит и, пожав плечами, добавил: — видно, кто-то должен был умереть в этот день, а мне не хотелось! Я только любовь свою встретил, зачем мне умирать? Энни в момент выстрела уже пофти до меня дошла, он думал, фто я отвлекусь. Да только я уж не тот, фто раньше. Не молокосос, каким он меня помнил! — глаза ковбоя блеснули, как струна удавки Дадли Вешателя, тем холодным, мертвым блеском, который отличает глаза волка от глаз ягненка. — Лассо-Пит в таких передрягах побывал с тех пор, о каких он в газетах разве мог выфитать, да только он их не фитал, уверен. Все эти годы Форрест занималлся тем, фто пускал по ветру отцовское наследство… Успев за три года потерять все то, на фто два поколения Флетшеров трудились! Не он теперь главный надо мной, большой босс! Нет, сэр! Нету надо мной теперь главных. — Я сам себе голова! — Пит постучал по голове кулаком, сплюнул и растер.

— Потише говори! Кнут рядом! — напомнил ему Мираж.

— Да он спит давно, — ответил Пит и добавил чуть громче: — а если б и не спал, то фто он может?

Рассудительный Мираж оставил вопрос без ответа, если один из экипажа решил потонуть, второму тонуть незачем. Власть над бандой, пусть и подорванная, по-прежнему была в его руках. Но даже без власти у Кнута оставалась его жестокость, ненависть, ярость и хитрость.

— Прижав Энни к себе — ее прекрасное тело обеспефило мое бегство — я открыл огонь из двух стволов, а когда правый револьвер опустел, я выбросил его и подхватил тот, который сжимал в зубах. Но стрелять из него не пришлось: братья бросились в дом еще при первых моих выстрелах, так как снаружи не было где укрыться. Забросив Энни на лошадь Форреста, лошадь Трентона — слишком тяжеловесная и медлительна, я погнал профь от ранфо, зажав в зубах сумку с деньгами…

— Погоди, так ты, шакал этакий, и деньги не забыл прикарманить?! — восхитился Мираж, — одной барышни тебе, выходит, мало было их лишить? Да, дела, однако! Ну и правильно сделал, что взял свое! «Бери, что хочешь!» — так гласит кодекс нашего братства. Только я бы переиначил: «Бери, что сможешь взять и удержать! Если смог взять, — твое по праву! Чем ты сильнее, тем дольше оно с тобой!» А вообще — к дьяволу таких братьев, Пит! К чертям на рога их! Один — переношенный, тупоголовый амбал, второй — недоносок каких поискать! — Что это ты… — вместо собеседника Мираж увидел перед своим носом дуло, щелкнул барабан — это Лассо-Пит взвел курок револьвера. — Да что вы все такие скучные, люди? — расстроился Мираж, произнеся эти слова, он посмотрел в сторону спящего Кавалерию, переведя взгляд на Пита, разведчик добавил: — ясно же, что они тебе враги. Они и раньше ими были, когда лишили тебя наследства, а тем более теперь! Когда ты отнял то, что принадлежит им. Думаешь, примирение при таких обстоятельствах возможно? Уж я бы на твоем месте избегал этой встречи, друг, так долго, как смог бы… Знаю, что ты думаешь иначе, но иногда бегство не трусость, а единственный способ выжить! Поверь, встреча с братьями не сулит тебе ничего хорошего…

— Я, — не ты! — дерзко ответил Пит, веса его словам добавляло оружие в руке, — Ты не на моем месте, друг! А уж я бы, зная себя, на твоем месте сейчас оказаться бы не захотел! Братьев оставь мне, Мираж. Родня же все-таки… Кровная… Хоть и засранцы оба… Все равно ведь Флетферы, как и я! Вместе росли. Думаю, еще и выпить вместе сможем как-нибудь! Дедушкину самогонку…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Пит, засранцы — не то слово! Но жизнь твоя, тебе и решать, если хочешь кончить побыстрее! — примирительно сказал Мираж, наблюдая за тем, как ковбой прячет свой ствол в кобуру, — это тот самый, третий лишний?

— Ага, он! — ответил ковбой, улыбнувшись криво. — Но лишним я бы его не назвал… Вот уж не думал, фто придется на тебя его направить, друг! Хотя когда-нибудь бы пришлось тофно, этим дружба в наших кругах и заканфивается, — этим или ножом у глотки!

— Да и я не подозревал! — улыбнулся Мираж своей обычной ослепительной улыбкой. — жизнь умеет преподносить сюрпризы…

— И не говори! — сказал Пит. — Да, сэр, жизнь это умеет!

— И все-таки где ты оставил Энни, если не секрет? — своим вопросом Мираж попытался сгладить ситуацию, перевел разговор на приятную им обоим тему любви и любимой женщины. — Ха! Уверен, это не тот медовый месяц, которого она ожидала!

— Нифего, она пообвыкнется! — сказал Пит. — Приспособится к такой жизни, все ведь приспосабливаются…

— К какой такой жизни? — не понял Мираж. Вдруг разведчика осенило, и улыбка на его лице померкла, — уж не хочешь ли ты сказать часом, Пит, что оказался достаточно глуп, чтобы притащить ее к нам в лагерь! Нет, я отказываюсь в это верить! Быть такого не может… Ты ведь сказал, что любишь ее, так? Тогда бы ты никогда… Я явно недооцениваю твои умственные способности, Пит. Прошу, скажи, что я ошибаюсь и это не так! Ты бы так не сглупил, правда ведь? Или?.. Ох, Пит, Питти-Пит…

Пит стоял молча, его лицо ничего не выражало. Казалось, ковбой о чем-то думал, но взгляд его был пуст. В нем отсутствовали привычный задор или хищный блеск, только недавно промелькнувший. Осталась только бездна пустоты и никаких переживаний. Отсветы костра тонули в этих темных провалах, они засасывали и поглощали их, как черные дыры свет. Кто-то злой дунул на свечи за стеклом этих фонарей, погасив их, и для людей, собравшихся вокруг них, и для всего мира по ту сторону осталась лишь тьма. Если бы грудь Пита не вздымалась, посторонний человек мог бы предположить, что это стоит фигура из воска, не пойми как очутившаяся в самом центре разбойничьего стана. Где-то здесь также была спрятана молодая, красивая девушка — еще более невероятная находка в нем — украденная и привезенная этой безжизненной статуей. Но только вот фигуры из воска неодушевлены, они не могут двигаться или тем более похитить, и не могло быть постороннего человека у их стоянки в ту ночь, чтобы увидеть фигуру из воска. Никто, ни одна сила не могла спасти девушку из окружения степных волков, в котором она очутилась по вине влюбленного дурака, такого же хищника, как и все они, мертвые души. Никаких рыцарей в Прериконе.

Мираж поднялся с насиженного места, подошел к Питу и несколько раз щелкнул пальцами перед его лицом. Во второй раз ковбой перехватил его руку, дуло уткнулось Миражу в живот, курок был взведен. Глаза ковбоя из черных дыр превратились в проруби, холод скованной льдом реки исходил от них. Особенно сильно он чувствовался теперь, когда пламя костра почти угасло. Даже бесчувственный Билл заерзал у себя под телегой, растирая плечи и уповая на то, что этот холод не его личный холод, что это не последний час его пришел. Этот холод не был холодом Билла, он распространился по воздуху, вырываясь морозным дыханием из уст спящих головорезов.

— Если ты скажешь кому-то, то клянусь… Если по твоей вине с ее головы упадет хоть волос… — процедил Пит сквозь зубы, — ты слышишь меня, хоть один волосок! Тогда молись, грешник, — молись о легкой смерти!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А теперь ты меня послушай, сосунок! — не обращая внимания на оружие, Мираж схватил его за края куртки и с неожиданной для человека его сложения силой несколько раз тряхнул, так что, казалось, тряхни он чуть сильнее, и кожа куртки бы не выдержала и лопнула. Пит вздрогнул и, что кажется невозможным при данных обстоятельствах, упустил инициативу. Револьвер оставался в его руке, сила была при нем, но он не мог воспользоваться этой силой, парализованный взглядом Миража, словно сурок, увидевший когти пикирующего ястреба. — Ты мальчик или подонок?! Ответь мне! — прорычал Мираж не своим голосом, — от этого зависит многое!.. Мальчик может не осознавать веса своих деяний. Подонок заслуживает высшей меры наказания! Все мы — предатели, головорезы, душегубы — ее заслуживаем! Но будь ты даже несмышленым мальчишкой, а не мерзавцем, есть непростительные вещи, которые нельзя совершить и надеяться, что кара обойдет тебя стороной!