Окно во вчерашний день - Джоан Хол

— Пожалуйста, госпожа Алиса. Выпейте хотя бы глоточек, — попросила она, помогая Алисии присесть на постели.

Скривившись, Алисия отпила несколько глотков невероятно горькой жидкости.

— Я больше не могу, — жалобно простонала она, отводя руку Летти.

— Но, госпожа Алиса… — попыталась протестовать Летти.

— О, моя дорогая! — воскликнула Кэролайн, подходя к постели.

Алисия жестом попросила их помолчать.

— Я устала лежать в постели, — сказала она требовательно. — Я хочу встать и одеться.

И она порывисто выскользнула из-под одеяла.

— Но это невозможно! — закричала Кэролайн, всплеснув пухлыми руками.

— Госпожа Алиса, вы еще слишком слабы! — протестовала Летти.

Не обращая внимания на восклицания обеих женщин, Алисия поднялась с постели. Ее мгновенно повело в сторону, но Летти, бросившись к ней на помощь, поддержала ее, обняв своей сильной рукой.

К своему удивлению Алисия обнаружила, что не так слаба, как можно было бы предложить. Хотя каждое движение давалось ей с трудом, а тело до сих пор казалось чужим и непослушным, боль в голове совершенно прекратилась.

— Вот видите, — улыбнулась она. — Я чувствую себя прекрасно.

Спустя мгновение улыбка сменилась тенью озабоченности, опустившейся на лицо.

— По крайней мере, я наверняка почувствую себя так, когда приму ванну.

Она вопросительно взглянула на Кэролайн и Летти.

— Ванну? — удивительно переспросила Кэролайн, выражая некоторое недоверие.

— В Филадельфии настолько тепло в эту пору, чтобы принимать ванну? — спросила Летти, явно сбитая с толку.

Алисия поняла, что вновь не вписалась в историческую реальность. Неудивительно, что ее просьба вызвала такое замешательство.

Она вздохнула. В любом случае, сон это или нет, ей нужно было как-то соображаться с обстоятельствами.

— Да, в Филадельфии довольно жарко в это время года, — проговорила она, пытаясь расстегнуть ворот своей рубашки.

Пуговицы с трудом проскальзывали сквозь узкие петли.

— Я была бы очень благодарна за возможность принять ванну, — улыбнулась она Кэролайн. — Наполненную до краев. Последняя мода в Филадельфии.

Алисия знала, что это беззастенчивая ложь с исторической точки зрения, но надеялась, что Кэролайн это не известно.

Очевидно, Кэролайн довольно слабо разбиралась в последних филадельфийских событиях, так как легко согласилась наполнить подогретой водой металлическую посудину, которая в их доме называлась ванной.

Когда она покинула комнату, чтобы отдать необходимые распоряжения, Алисия стянула через голову надоевшую ночную рубашку.

— Мне нужна свежая одежда, — сказала она Летти, освобождаясь от белья.

— Конечно, — ответила служанка. — Я приготовлю ее для вас.

Повернувшись, Летти направилась к платяному шкафу.

В этот момент на Алисию обрушилось еще одно несчастье.

Оглядев свою обнаженную руку, она обнаружила, что браслет, опоясывавший запястье, исчез.

Объятая дурными предчувствиями, Алисия порывисто коснулась шеи и… поняла, что цепочки, подаренной Шоном, тоже нет.

Ее схватил необоримый ужас.

Возможно, она не спит. Может быть, все это происходит в реальности.

Одно это предположение заставило покрыться холодным потом. Шон, любимый! Она потеряла его! Каким-то невероятным образом, которого до сих пор не понимает и не может принять, она попала в иное временное измерение, оказавшись отделенным от любимого пропастью в две сотни лет.

Шон! Алисия почувствовала, как немой крик поднимается из глубин тоскующей души.

Ответом ей было молчание.

Глава 8

Принятие неизбежного пришло к Алисии не сразу. День сменялся днем, и она постепенно начала понимать: у нее не остается иного выхода, как смириться с невероятной реальностью, в которую она была заброшена в результате удивительного искривления времени, возникшего при столкновении с грузовиком.

Это было странно. Это было сверхъестественно. Но это стало реальностью. Ее реальностью.

Порой ситуация, в которой Алисия оказалась, представлялась ей почти забавной. Почти…

Она попала во время, которое всегда интересовало ее как историка, и о котором, как ей думалось, она столько знала, и это утешало, но позже выяснилось, что ей не было известно почти ничего.

Алисия болезненно переживала шок, вызванный столкновением с совершенно иной культурой.

В значительной мере он был связан с фасонами тех одежд, которые приходилось носить. Алисии никогда особенно не нравилась мода периода войны за независимость. Столкнувшись с необходимостью носить такую одежду, она поняла, что не просто не любит этого стиля, а активно ненавидит его.

Одежды были тяжелыми и неудобными. В них было неловко и жарко. Длинные юбки скрывали под собой обручи, превращавшие фигуру в образец бондарного искусства. Нижние юбки напоминали стеганое одеяло, выполнённое из вощеного ситца, который обычно применяется при изготовлении портьер.

Жакеты были столь же несуразными и глухо застегивались от горла до низу на ряд мелких пуговиц, числом не меньше двух дюжин. Кроме того, прилагался корсет из китового уса, жесткий и сковывающий движения. Рукава жакета заканчивались чуть ниже локтя и были оторочены кружевными фестонами.

Единственной нижней одеждой служила длинная сорочка с рукавами примерно той же длины, что и у жакета. Особое искусство заключалось в том, чтобы не позволять их краям выглядывать из-под верхней одежды.

Туфли на невысоких каблуках обтягивались саржей или парчой.

Алисия тосковала по своим джинсам, просторным пуловерам и удобным кроссовкам. Но даже не они составляли основной предмет ее ежедневных сожалений. В большей степени она страдала из-за отсутствия дезодорантов, косметики и различных предметов санитарно-гигиенического назначения. Ни одно утро не проходило без того, чтобы Алисия со вздохом не вспомнила свою ванную комнату с душем и огромным количеством самых прихотливых средств для поддержания себя в форме.

Кроме того, она ужасно страдала от вынужденного безделья. Привыкшая быть занятой, проводить целый день на ногах, в самых разнообразных хлопотах, Алисия с трудом входила в роль женщины конца восемнадцатого столетия, которой довелось оказаться в семье богатых землевладельцев.

Ей пришлось убедиться в том, что женщины ее теперешнего круга большую часть своего времени проводят в деятельном и рутинном ничегонеделании, состоящим из огромного числа пустых и бессмысленных забот.

Для нее, воспитанной в условиях постоянных гонок с препятствиями, которыми так славен век высоких технологий, информатики и телекоммуникаций, подобное существование было невыносимым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});