Измена. Ты станешь моей - Элен Ош

чмокнула дочь в щечку и затолкала обратно в комнату, словно не позволяя пересекать грань между обычным миром и темным.

— Она все равно станет частью нас, — заметил Дима, направляясь в ванную комнату.

— Как это? Почему?

— Сила в ней дремлет. Просто еще не время, — пояснил Дима, смывая с руки вампирскую кровь и глядя на меня в зеркало на стене. — Разве ты еще не поняла?

— Что именно?

— Ты избранная из смертных, кому дано соприкоснуться с темным миром, Елена. Тебя постепенно вводили в него, открывая глаза, чтобы не вспугнуть.

— Хочешь сказать, что наша дочь — воплощение темных сил, а не чудесное создание с мужем. С Димой. А что будет с ним, Густав? Я люблю мужа. Ты убьешь его?

— Нет. Более того, я научу его тому, как надо обращаться с любимой. Быть внимательным и заботливым, как ты того хотела. Чтобы даже глядя в его глаза ты не просто вспоминала меня, но и видела. Я стану частью его. Для тебя! В лице сына.

Я задохнулась от слов демона. Он не шутил. Да и юмор тут не уместен. Ведь он лично сопроводил меня в женскую консультацию, чтобы из меня извлекли спираль. Сын от демона — такое предложение я получила накануне. Он будет расти как обычный ребенок. Посещать детский сад, школу. Поступит в университет. Но будет обладать демоническим началом, которое раскроется постепенно.

Это не будет изменой мужу, так сказал Густав. Ведь тело так или иначе принадлежало Диме. Обнимать и ласкать будет он, лишь семя для оплодотворения даст демон, подселившийся в него. Странно, как я не сошла с ума. Но Густав правильно сказал: меня готовили к этому шагу заблаговременно. И к моменту зачатия я была готова.

— А как же Егор? Он не просто так приходил. Хотел убить или…

— Не переживай! Игорь уже в курсе событий. Я лишь задержал гада. Они найдут его.

— Почему ты не убил его сразу? Ты ведь демон! Свернул бы шею, вырвал сердце, — строила я предположения.

— А ты жестокая, Елена, — усмехнулся Густав, подходя ближе, обнимая и целуя меня.

— Подожди, но…

— Не собираюсь! Егор — это не твоя забота и не твоя игра. Он пешка в руках опытного игрока и кукловода.

— А я?

— А ты — мать прекрасной дочери и вскоре не менее чудесного сына. Кстати, он родится преждевременно, если смотреть с точки зрения людей, но для демонического дитя — это норма. Не переживай еще и по этому поводу. Договорились?

Больше я не добилась от него ни слова, а после и сама не захотела продолжать разговор, отдаваясь во власть страсти демона, его несравнимых ни с чем ласк и жарких поцелуев. Я позволила ему овладеть моим телом, орошая демоническим семенем, но обнимала все же своего Диму, которого любила всем сердцем. Просто мой муж стал другим. Стал лучшей своей версией. Навсегда…

Чего не скажешь о бывшем муже Арины. Того уже ничто не могло изменить. Разве только смерть, окончательная и бесповоротная. Он с каждым шагом приближал ее к себе, но предварительно поганил жизнь другим.

Пока я предавалась любви с мужем, а Арина после звонка матери терялась в догадках, куда из могилы пропал Егор, тот стоял перед дверью в квартиру любимой тещи. Веселой трелью отозвался звонок, когда Егор надавил на кнопочку.

— Кто там?

— Любимый зять. Открывай!

Глава 32. Ну здравствуй, Арина

(Егор)

— Клавдия Михайловна, открывайте! Что ж вы зятя любимого на пороге держите?

За дверью я услышал приглушенный вздох и бормотание: "Спаси и сохрани!". Явно еще и перекрестилась теща моя от испуга. И было отчего.

— Да как же так, Егорушка! Мы же тебя на днях похоронили. Сама в последний путь провожала. В лоб целовала. Венок на могилку положила.

— Спасибо на добром слове, Клавдия Михайловна. Но жив я, как видите. Хотя нет, не видите. Дверь то откройте! А то соседи не так поймут.

— Егор, шел бы ты домой! Поздно уже.

— Вон оно как, Клавдия Михайловна! Даже вы против меня. Все ополчились. Вздохнули с облегчением, когда в гробу увидели. Стоило умереть, чтобы вскрыть гнойники ваши. Открывай, говорю! По-хорошему прошу.

Я не сдержался и со всего размаха приложил кулаком по железной двери. Раздался грохот. По ту сторону двери. Неужто Клавдия упала? Или зацепилась за что и обронила?

Я прислушался. Слух вампира острый. Но тишину нарушали лишь вкрадчивые шаги соседей, подсматривающих в глазок. Выходить опасались. Но бдили. Да за мобильный взялись. Полицию вызвать.

Выбить дверь да схватить мать Арины не составит труда, да и времени займет не много. Я понимал, что вампир молодой, силы еще не те. Но с дверью справлюсь. Однако провидение подбросило более удобный выход из положения.

На первом этаже просигналил домофон. Дверь подъезда отворилась. Через минуту раздался скрежет лифта. Он поднимался. На какой этаж, интересно. И вот так сюрприз: остановился на том же этаже, где пребывал и я. Двери расползлись в стороны, выпуская из кабины отца Арины.

— Сергей Павлович, вот так встреча!

— Е… Егор? — тот схватился за сердце и отступил обратно в кабину лифта. Я рванул следом:

— Не так быстро, Сергей Павлович! Что ж вы так! Не рады?

— Егор, но ты же…

— Умер? Как видите, нет! Ошибочка вышла. А вы с работы? С дежурства? Не бережете себя, Сергей Павлович. Сердечко-то шалит, а вы…

В кармане пальто тестя брякнул мобильный. Тот машинально вытащил телефон. Я вместе с ним взглянул на экран. Звонила Арина. Как мило! Видимо, мамочка уже донесла радостную весть: Егорушка жив!

Только вот Арина не без основания побеспокоилась. Ведь явно уже знала, с кем именно сбежала: непросто демон Дегтяренко, а оборотень. И муженек Елены совсем не прост. Что ж, теперь мы хотя бы на равных.

Перехватив мобильный из руки тестя, я ответил на звонок:

— Ну здравствуй, Арина! Не ожидала, тварь?

* * *

(Арина)

Если первое сообщение от мамы об исчезновении тела Егора из гроба повергло меня в ужас, то второе вызвало яростное негодование. А послание от самого Егора выбило почву из-под ног. Мало того, что эта скотина не сдохла, так Егор еще имел наглость угрожать Елене, явившись к ней, а потерпев неудачу, похитил моего отца.

Трясущейся рукой я провела по лицу, зажимая рот, чтобы не закричать. Разве этого я хотела, уходя от Егора? Неужто мама права: во всем виновата я. Останься я дома, терпи дальше издевательства мужа, мой папа был бы дома. А теперь