Хитрые уловки - Инга Берристер

— Куда это вы направились? — сердито окликнула его Хилда.

Мартин непонимающе посмотрел на нее. Кто это, черт подери?

— Вообще-то я шел к Джинджер. Хотя не уверен, что должен вам объяснять, — холодно заметил он.

Молодая женщина, стоящая перед ним, была явно на взводе, но Мартин понятия не имел почему. Она явилась досадным препятствием на пути к цели — Джинджер, которую он обнимет и скажет наконец, что любит ее и жить без нее не может.

Хилда смотрела на Мартина. Нахальство этого человека просто потрясало.

— А вам не кажется, что вы уже достаточно натворили бед? Вам мало того, как вы покалечили Джинджер? — возмутилась она. — Я знаю про вас все и не думаю, чтобы Джинджер хоть на минуту было бы приятно видеть вас!

Мартин нахмурился.

— Она рассказывала вам обо мне?

— И не сообщила ничего хорошего, — едко ответила Хилда.

Мартин даже растерялся. Очень сердитая молодая женщина, стоящая на его пути, оказалась неожиданным осложнением.

— Где Джинджер? — коротко спросил он Хилду, глядя на дорожку, ведущую к дому.

— Ее здесь нет, она ушла. И даже если она была бы здесь, какое это имеет значение для человека, обманувшего ее?

— Минутку, у меня есть причины видеть ее.

— Если причина в ваших подозрениях относительно бедной Джинджер, то можете садиться в свою машину и уезжать немедленно, — презрительно сказала ему Хилда. — Джинджер такая же жертва обмана, как и ваш брат.

Мартин, ничего не понимая, посмотрел на нее.

— Джинджер и Стивен Бакстер были партнерами, — убежденно пробормотал он.

— Вы не проверили фактов. И обвинили ни в чем не повинного человека. Вы не выяснили всей правды!

— Какой правды?

— Правда в том, что Стивен Бакстер использовал имя Джинджер без ее ведома.

— Но почему Джинджер мне не сказала об этом? — Мартин подверг сомнению слова Хилды.

— А вы ей дали возможность объясниться? — Мартин внимательно присмотрелся к Хилде. Никаких сомнений, она говорит правду. Слишком искренне выглядит возмущение, так не сыграешь.

— Вы ее обманули и еще хотели, чтобы она оправдывалась перед вами. Как только к ней вернулась память, она от стыда чуть сквозь землю не провалилась! Поверьте, мистер Фостер, ей и в голову не пришло оправдываться.

— А почему же она промолчала при первой встрече?

Хилда неохотно ответила:

— Она собиралась посоветоваться со мной. А я уехала. Только и всего.

— Посоветоваться с вами?

— Конечно.

Хилда рассердилась на себя. Зачем она объясняется с человеком, которого следовало выставить вон, не говоря ни слова?

— Убирайтесь, — неожиданно для себя выпалила она. — Вы получили все, что хотели. Вы потешили плоть и вернули свои деньги. Что вам еще надо?

— Это ее решение или ваше? — потребовал объяснений Мартин.

— Вот что. Это я вовлекла Джинджер в авантюру со Стивеном Бакстером. Думаю, что тем самым здорово навредила ей. Но я исправлю ошибку и не дам вам добраться до нее.

— А что вас связывает с Бакстером? Он вам кто? Бывший любовник?

— Нет. — Хилда не ожидала такого вопроса и растерялась.

— Вы обвиняете меня во всех грехах, но сами тоже не ангел. Вы по-свински поступили со своей подругой. И виноваты не менее меня.

Мартин решил, что смешно пытаться прийти к соглашению с ней. Придется приехать в другой раз. Но эта штучка не так проста, как кажется. Вот кого бы попытать о Стивене. Прижать бы ее к стенке…

Странно, но разговор с Хилдой на многое открыл глаза. С самого начала Мартина мучило явное несоответствие образа хладнокровной хищницы, который он нарисовал себе, с той прелестной беззащитной женщиной, какой оказалась Джинджер. Он списывал это на деформацию характера после падения и травмы. Но все равно сомневался.

Мартин чувствовал себя так, словно кто-то поворачивал нож в его сердце. Как ужасно, что он так гадко обошелся с Джинджер. Не удивительно, что она не хочет его видеть или даже что-либо знать о нем.

К тому же, даже если Джинджер и разрешит ему объясниться, теперь он просто не способен убедить ее в своей любви. Одно дело приехать, чтобы простить и признаться, что его чувства серьезны и неизменны. Совсем другое — оказаться подлецом и смешно и жалко просить прощения и униженно говорить о какой-то там любви. Она не поверит.

Ничего больше не сказав, он повернулся и пошел назад к автомобилю.

Хилда убедилась в том, что Мартин уехал, потом вздохнула и села за руль. Поломка оказалась незначительной, она быстро ее поправила. Теперь по магазинам, а потом домой. Разговор обессилил ее. Гнев иссушает, злиться на кого-то слишком долго — утомительно.

Войдя на кухню, она застала там Джинджер.

— Кто тебе разрешил вылезать из кровати? — с напускным гневом спросила она у Джинджер, которая заваривала чай.

— Мне намного лучше. В конце концов, это невыносимо. Я ведь не инвалид. Что случилось, Хилда, кто тебя так расстроил?

Хилда, которая еще не успела придумать отговорку, маловразумительно забормотала:

— Джинджер, только не волнуйся… Понимаешь…

— Что произошло, Хилда?

— Я только проверяла твой двигатель, когда… когда Мартин Фостер остановился возле меня…

— Мартин здесь? Где? — всполошилась Джинджер, немедленно подбегая к окну кухни, чтобы выглянуть в сад.

— Нет, не здесь, я не сказала, что ты у меня, я выгнала его…

— Он ушел? Когда? Сейчас? Хилда, я должна скорее идти за ним. Он уедет домой, я знаю!

— Идти за ним? Зачем? После того что он сделал с тобой?! — Хилду ошеломила реакция Джинджер.

— Нет, это не то, что ты думаешь, — уверила ее Джинджер и быстро рассказала Хилде про телефонный звонок матери Мартина.

— И ты бросишься вдогонку?

— Да, — ответила Джинджер твердо. Хилда никогда не видела Джинджер в столь решительном настроении.

— Кажется, я опять сделала глупость, отослав его, — прокомментировала она с сожалением. — Мне правда жаль, Джинджер.

— Ничего, ты ведь не знала. Хилда, у меня к тебе просьба, только отнесись к ней очень серьезно!

— Все, что угодно, Джинджер.

— Позаботься о Пупси и Наполеоне, если Мартин не захочет меня выслушать и я в горе и печали наложу на себя руки, спрыгнув с моста!

— Не надо так шутить, Джинджер. Но если ты захочешь сегодня задержаться где-нибудь на ночь, я потерплю твоих животных до утра.

Мучительные спазмы в желудке напомнили Мартину, что у него с утра не было ни крошки во рту. Он не умел и не любил готовить, однако ехать ужинать в ресторан не хотелось. Взбивая шедевр холостяцкой кухни — омлет, -он невольно улыбнулся, вспомнив, как однажды Пупси и Наполеон стащили у них с Джинджер жаркое и попировали на полу.