Соколов. Дилогия (СИ) - Хай Алекс

Он отступил, давая мне возможность прикоснуться к дубу. Мне на ум сразу же пришло видение, в котором я карабкался по белому древу к свету. Сейчас я смотрел на этот дуб иначе. Он казался мне… живым. Словно у него и правда были собственный разум и характер.

Я прикоснулся. Легко, почти робко — не хотел прогневать древнюю силу. Но дуб отозвался — я почувствовал течение энергии в нем, мощь, крепость…

— Да в нем же чистая сила! — удивленно воскликнул я, когда сопоставил ощущения.

Отец кивнул.

— Когда мы проводили ритуал призыва, то использовали дуб. Обратились к силе предков. Ни я, ни бабушка не смогли бы справиться самостоятельно. Для того, чтобы обратиться к родовому духу, нужно, чтобы этот дух имел физическое проявление в нашем мире.

— И это проявление — дуб, — отозвался я.

— Да. Поэтому мы не продавали эту усадьбу даже когда начали бедствовать. Пришлось пустить с молотка многие ценности, даже продать особняк в Петрополе. Но мой отец, твой дед, настрого запретил продавать Ириновку. Никогда и ни за что. И лишь после ритуала я осознал истинную ценность его запрета. Это — наша родовая земля, Миша. Здесь — наша сила.

— Значит, вы обратились к роду через дуб.

— Да. Пришлось накачать тебя… в смысле того Мишу. Мы принесли его сюда. Твоя бабушка хранит знания о старых ритуалах.

— И как это было?

— Расскажу в другой раз, если захочешь. Но судя по тому, что ты черпаешь Благодать напрямую из родового источника, тебе, Михаил, никакие ритуалы не нужны. У тебя особенно крепкая связь с родовым духом. — Отец устало опустился прямо на корни дерева. — Господи… Я ведь не думал, что мы справмлся. Когда матушка предложила провести тот обряд, я не верил. Пытался придумать, как сделать все скрытно, но… Дуб ведь не перевезешь в тайное место. Пришлось рисковать. Но я тогда просчитался. Думал, что мы слишком далеко от города, что у нас будет время замести следы, даже если ищейки смогут засечь всплеск Благодати. Как выяснилось, Корфа мы недооценивали.

— Уверен, что он не следил за вами и до этого? — спросил я, устроившись рядом.

— Зачем бы ему это?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Но он ведь и правда слишком быстро тогда появился. Подумай, чем вы могли привлечь его внимание до ритуала?

— Подумаю, — кивнул отец. — Но мы в последние годы старались жить максимально тихо. Никуда не выезжали, детей учили дома, в свете не появлялись…

— Меня не отпускает ощущение, что кто-то решил воспользоваться нашей ситуацией в своих интересах, — признался я. — Может Корф, может кто-то другой.

— Ты не доверяешь тайному советнику?

— А с чего я должен?

— Он — слуга императора. Его репутация безупречна.

— Безгрешных людей не бывает, — отрезал я. — В моем мире чем ближе ты к власти, тем больше на тебе грязи.

— Здесь так же. И все же Корф…

— Просто имей это в виду и хорошенько обдумай мои слова, — надавил я. — Ничего не нужно предпринимать. Я со своей стороны постараюсь тоже что-то выяснить.

— Договорились, Михаил. И спасибо за разговор… сын.

Я приобнял его за плечи.

— Мы во всем разберемся. Обещаю. В своем мире у меня даже не было шансов что-то изменить. Но здесь… Здесь есть могущество, семья и цель. Этого уже достаточно, чтобы знать, за что борешься.

— А что было с семьей в твоем мире? — тихо спросил отец.

— Мама жива, но несчастна. Ты стал алкоголиком и ушел из семьи. Петя погиб на службе, как и здесь.

— А Оленька?

— Умерла. Потому я так за нее держусь. За всех вас, пап. Там на нашу семью выпало столько, что я один не смог всех вытащить, хотя очень пытался. Сейчас у меня есть возможность прожить жизнь иначе. И я ею воспользуюсь.

Отец отстранился и взглянул на меня уже куда более дружелюбно.

— Знаешь, возможно, я и правда смогу тобой годиться. Идем домой. Я замерз.

Я помог ему подняться и обернулся, ища тропу. Поначалу подумал, что мне померещилось движение в рощице перед полем. Но я не ошибся — к нам кто-то бежал.

— Егор? — удивился отец, узнав лакея.

— Что-то случилось. Или нас просто потеряли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Хорошо бы второе.

Мы быстро зашагали навстречу лакею. Добежав до нас, Егор упер руки в колени и пару мгновений отдышался.

— Ваши сиятельства… Пожалуйте в дом… Срочно…

— Что стряслось?

— Тайный советник… Там все в крови… Господи, помилуй… Скорее!

Глава 19

— Бегом!

Мы бросились по тропе к дому. Вытоптанная земля скользила под ногами, несколько раз пришлось подхватывать отца, чтобы он не растянулся на земле.

— Ужас-то какой, ваши сиятельства… — на ходу причитал лакей. — Никогда такого не видел. Да что же за день такой сегодня, Господи…

Возле усадьбы я заметил припаркованное авто Корфа. Ассистент Зайцев в распахнутом пальто нервно измерял шагами подъездную аллею и с кем-то громко спорил по телефону. Нас он даже не заметил — был слишком увлечен пререканиями.

— Где? — рявкнул отец, остановившись на ступенях.

Лакей нервно сглотнул.

— В гостиной… Можно я туда не пойду, ваше сиятельство? Простите…

Да что ж там стряслось-то?

Переглянувшись, мы с отцом одновременно бросились к двери. Я пропустил патриарха вперед и поежился от накатившей на меня волны домашнего тепла: в доме было хорошо натоплено. Пахло дровами, смолой, ладаном в курильнице и восковыми свечами. И чем-то металлическим. Кровь?

Из-за закрытых дверей гостиной доносились звуки возни, отрывистые приказы, стоны…

— Идем, — скомандовал отец и решительно распахнул двери.

На всякий случай я активировал защиту — «Берегиня» вспыхнула вокруг тела слабым янтарным сиянием. Отец тоже на ходу повесил на себя заклинание — гораздо слабее, но лучше, чем ничего.

Ворвавшись в многострадальную гостиную, я ожидал чего угодно. Но только не этого.

С последнего визита Корфа здесь прибрали — даже успели вставить новые окна и привезти мебель. От некоторых предметов до сих пор остро пахло свежим лаком — почему-то этот запах резко бросился мне в нос. Вместе с запахом крови — теперь я точно знал, что это была она.

Позади меня раздался вскрик. Я обернулся — Оля.

— Уходи! — Я вытолкнул ее из дверного проема. Грубее, чем рассчитывал. — Тебе лучше на это не смотреть.

— Что там?

— С нами все в порядке.

— Оля, иди наверх, — приказал отец. Он успел надеть очки и хорошенько рассмотреть происходящее. — Миша прав. Не смотри.

Он захлопнул двери прямо перед ее носом и на всякий случай повернул защелку в замке. Я осторожно шагнул, стараясь унять рвотные позывы.

— Твою мать…

— Воистину, — отозвался Корф.

Сам тайный советник выглядел целым и вроде даже не был ранен. Я лишь заметил, что его темно-синие джинсы были в темных разводах, да и на руках осталась кровь. Матильда сидела рядом, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в подлокотник кресла. Пол, новая мебель и даже стены были в брызгах крови.

— Что здесь произошло? — нервно сглотнув, спросил я и уставился на пленника. Вернее, на то, что от него осталось. — Он что, еще жив?

— Это ненадолго, — сухо ответил Пистолетыч. — Агония. Умирает. Его уже не вытащить.

— Что вы с ним сделали? — хрипло спросил отец. Я видел, что ему стало плохо. Папа нетвердым шагом добрался до кресла и рухнул. — Что это за чертовщина, Вальтер Макарович?

— Скажу честно — я не знаю.

Я завороженно пялился на окровавленного пленника. Бедный Валера… Такой смерти никому не пожелаешь. Вряд ли Корф его пытал. Хотя снятие ментального блока да и любую манипуляцию с сознанием, в целом можно назвать пыткой. Но здесь… Здесь развернулось нечто поистине чудовищное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Валера выглядел так, словно из него, как из тюбика, выдавливали внутренние органы. Глаза вылезли из орбит, язык вывалился и казался неестественно длинным, рот, подбородок, грудь — все было залито темной кровью. Руки и ноги неправильно вывернуты в суставах, пальцы скрюченные, как в спазме. Кровь была всюду — лилась из ноздрей, ушей, даже из глаз текли кровавые слезы.