Крестовые походы. Священные войны Средневековья - Джеймс Брандедж

[Когда весь флот Ричарда прибыл на Кипр, император и Ричард встретились и согласовали условия мира. Однако] на следующую ночь император сбежал, воспользовавшись ночной тьмой и своим самым быстроногим конем. К этому его подтолкнул один из его самых лживых рыцарей по имени Пайен из Хайфы, который заявил, что Ричард намерен ночью схватить императора и заковать его в цепи. Испугавшись, император бросил все свое имущество и сбежал в город Фамагусту.

Король, услышав об этом, объявил императора лжецом, поскольку тот нарушил свое слово, и начал преследование на галерах. Он поручил Гвидо привести армию в Фамагусту по суше. Сам он прибыл туда на третий день и обнаружил город покинутым людьми.

Император был уверен, что не должен допустить осады, поскольку если он будет окружен, то не сможет спастись. Поэтому он укрывался в находящихся в стороне от дорог лесистых местах, откуда мог нападать на наших людей, когда они следовали мимо. Король Ричард, придя в Фамагусту, приказал, чтобы за морским портом велось пристальное наблюдение, так чтобы захватить императора, если он надумает сбежать с острова.

Они ждали три дня. В это время к королю Ричарду явились посланцы – епископ Бовэ и Дрого из Мерло (известный и очень почтенный человек во владениях короля Франции). Они потребовали, чтобы король немедленно отплыл в Акру, потому что французский король не намерен нападать на город до прибытия английского короля. <…>

Король не обратил внимания на посланцев и направил свою армию в Никосию. Каждый человек нес продовольствие для себя, потому что район был покинут людьми. Наши люди шли развернутыми боевыми формированиями, поскольку узнали, что император собирается на них напасть. Король шел с последним формированием, готовым отбить любую внезапную атаку.

Неожиданно император и с ним семьдесят греков показались из засады. Их баллистарии метали копья в наших людей, идущих в задних рядах, но не смогли разбить боевые формирования – воины их дисциплинированно сохраняли. Император появился из укрытия медленно, как лазутчик. Он двигался неравномерно и не по прямой, чтобы наши боевые формирования, заметив его, распадались, или чтобы он мог пустить стрелу в короля, когда найдет его. Увидев короля в последнем формировании, он выпустил в него две отравленных стрелы. Король пришел в ярость. Он пришпорил коня и поскакал к императору, чтобы нанести ему удар копьем. Император сразу же бросился прочь. Он скакал со всей возможной скоростью к крепости под названием Кантара. Там он впал в смятение и тоску, потому что не сумел сделать то, что хотел. <…>

Император, поразмыслив, решил, что богини судьбы против него. Его единственная дочь была в плену – это не давало ему покоя, – а его замки захвачены или сдались. Его еще поддерживали некоторые союзники, но скорее по необходимости, чем из любви. Видя, что выхода нет, император неохотно решил искать мира. Он отправил гонцов к королю Ричарду, и сердце английского монарха исполнилось сострадания.

Император явился из Кантары со скорбным видом, удрученный и подавленный. Он пришел к королю и пал к его ногам. Преклонив колени, он сказал, что подчинится милосердию короля во всем, что не оставит для себя ни замков, ни земель и король станет его господином, пока не закует его в железные цепи.

Король сжалился над несчастным. Он заставил императора подняться и сесть рядом с ним. Когда же король велел привести дочь императора, чтобы повидаться с отцом, тот был вне себя от радости. Он обнял дочь и целовал ее, а слезы текли по его лицу.

Это было в пятницу после праздника св. Августина и накануне Троицы[247].

Ричард заковал императора в цепи, но не в железные, а в серебряные.

Захват Кипра стал неожиданным «побочным продуктом» Крестового похода Ричарда, и остров позднее оказался чрезвычайно важным для латинских государств Востока. Однако в тот момент существовала настоятельная необходимость присутствия Ричарда, его армии и флота на Святой земле.

Начиная с 1189 года город Акру осаждали рыцари и солдаты, оставшиеся в Латинском королевстве. Все надеялись, что захват Акры станет первым шагом к возврату христианам Святой земли. Но только осада велась не столь успешно, как хотелось бы, и после полутора лет сражений город все еще держался. Столь длительное сопротивление, по крайней мере частично, объяснялось географическим положением города. Он располагался на побережье чуть ниже Тира, имел отличную гавань и очень сильные укрепления, являясь, по сути, неприступным, пока его жители контролировали море, по которому в город доставлялись продовольствие, материалы и подкрепления. Более того, Саладин вскоре после начала осады перевел свое войско в непосредственную близость от города, так что осаждающим приходилось иметь дело и с гарнизоном города, и с полевой армией, которая постоянно угрожала христианским рыцарям, мешала доставлять продовольствие и подкрепление. Прибытие в апреле 1191 года французской армии и флота несколько разрядило обстановку. Теперь был необходим быстрый подход англичан.

Завершив свои дела на Кипре, Ричард поспешил в Акру.

Осада и захват Акры

[248]

На рассвете якоря были подняты и флот короля Ричарда вышел в море. Вскоре… показался Сканделион[249]. Затем, после того как флот прошел Казаль-Имберт[250], вдали стали видны самые высокие башни города Акры. Постепенно можно стало разглядеть и другие городские оборонительные сооружения.

Акра была окружена со всех сторон. Ее осаждало множество людей, представителей всех христианских народов, какие только живут под небесами, людей, избранных из всех христиан, пригодных для войны и неустанного труда. Город был осажден уже давно, и христианам пришлось пережить немало бед. Они изнемогали от непосильного труда, нехватки продовольствия и разных неприятностей.

К тому же недалеко от них появилась бесчисленная армия турок, заполонившая горы и долины, холмы и равнины. Они везде ставили свои палатки, окрашенные в яркие цвета.

Наши люди также видели шатры Саладина и палатки его брата Сайф Ад-Дина, а также Таки Ад-Дина, шейха ислама. Последний надзирал над морем и фортом и часто устраивал мелкие и крупные нападения на христиан.

Король Ричард старался оценить размеры армий. Когда он вошел в порт, король Франции, его свита, командиры и лучшие воины вышли к нему. Они приняли короля с нескрываемой радостью, потому что очень ждали его прибытия.

Король Франции, не склонный более откладывать атаку, сообщил Ричарду, что сейчас самое подходящее время для нападения и что армии следует немедленно объявить о подготовке к атаке. Однако король Ричард возразил, что не собирается сейчас же начинать действовать, во-первых, потому, что совсем расхворался, а во-вторых, из-за отсутствия некоторых его людей, прибытия которых он ожидает на следующих кораблях. Также на этих кораблях должны привезти материалы для постройки осадных машин.

Однако король Франции не желал отказываться от своих планов. Он приказал глашатаям объявить армии о предстоящей атаке. В понедельник после дня памяти св. Иоанна Крестителя[251] осадные машины короля Франции были готовы, и он приказал людям вооружаться. Там можно было видеть непостижимое множество народа с оружием. Было столько блестящих кольчуг и сверкающих шлемов, так много благородных коней, избранных рыцарей и смелых оруженосцев, так много самых разных знамен, что столько никогда никто и не видывал. Пока люди строили баррикады и организовывали свою защиту против нападения турецкой армии, вооруженные рыцари приблизились к городским стенам и начали стремительную атаку, забрасывая защитников города камнями и другими метательными снарядами. Когда турки поняли, что окружены, они подняли такой шум – люди кричали, ревели трубы, – что их вопли, должно быть, достигли звезд. Воздух был наполнен грохотом, таким, какой следует после вспышки молнии. Одних офицеры назначили бить в котлы и горшки, других – бить в барабаны и производить шум любыми другими способами и разжигать дымные костры. Так они уведомили Саладина, что его армия, как и было условлено, должна прийти на помощь.

Увидев и услышав все это, передовая армия начала атаковать наших людей группами. Турки собирали любой подручный материал, которым могли накрыть баррикады, чтобы через них было легче перебраться и напасть на христиан. Только это у них не получилось. Жоффруа де Лузиньян, очень достойный рыцарь, дал им отпор и быстро отбросил их с баррикад, которые они заняли. Размахивая обоюдоострым мечом, он сбил больше десяти врагов, и никто из тех, кого он ударил мечом, не остался в живых. Многих он взял в плен. Он был ловким и решительным, и все говорили, что никто со времен рыцарей Оливера и Роланда[252] не был столь достоин высших похвал. Он отвоевал одну из баррикад, хотя и с большим трудом, поскольку там было очень много турок, которые ему упрямо сопротивлялись. Они сражались долго. Потом к обеим сторонам присоединились другие участники, и схватка стала всеобщей. Звенело оружие, лилась кровь. Те, кто сражался против города, после баррикад яростно атаковали городские стены, но были вынуждены отступить и вскоре отказались от атаки. Они не могли одновременно атаковать город и удерживать оборону перед лицом турецкой атаки за городскими стенами. Многие франки были убиты мечами, камнями, метательными снарядами баллист и греческим огнем. Была великая скорбь среди людей со слезами и причитаниями. <…> После того как франки опустили оружие, турки стали отвратительно насмехаться над нашими людьми, говоря, что франки не способны довести до конца дело, которое начали. Они продолжали метать греческий огонь, и мало-помалу уничтожили осадные машины, так же как и другие военные сооружения, которые французский король изготовил с такой тщательностью.