Грех на душу - Светлана Алешина

— Знаешь что? — решительно сказала я Виктору. — Ты как хочешь, а я еду на Авиамоторную!

Виктор пожал плечами и поудобнее устроился на сиденье. Значит, он не считал наше предприятие такой уж безнадежной авантюрой. Это придало мне уверенности. Я завела мотор, и мы поехали.

В нашей практике неизбежно возникают моменты, когда встает вопрос о проникновении в чужое жилище, как выразился следователь Черпаков. Действие это крайне щекотливое и крайне нежелательное, но иногда к нему приходится прибегать, потому что другого выхода нет. Не сомневаюсь, что при необходимости и сам Черпаков не погнушался бы этим способом. Просто сейчас он такой необходимости в упор не видел и уж тем более не хотел подставляться на глазах у свидетелей. Если говорить откровенно, то склонять Черпакова к незаконным действиям было действительно смешно, и у него имелись все поводы для мрачного веселья.

А я не знала, сумею ли завершить это дело без помощи закона — ведь еще неизвестно, захочет ли Эдита Станиславовна отвечать на мои вопросы. Она имеет полное право этого не делать. И у нее будет время, чтобы придумать подходящие ответы. Между тем грех по-прежнему висит на моей душе. Правда, все обошлось — и Блоха похоронили как полагается.

Но теперь в моих руках судьба живого человека, и он может получить срок за убийство.

Это была еще одна причина, по которой я никак не могла пойти в прокуратуру. Ведь тогда мне пришлось бы рассказать все — в том числе и о встрече с Закреевым, когда он пришел в перепачканной кровью одежде и вручил мне ключи из белого металла.

Откуда у вас эти ключи? Мне передал их гражданин Закреев в ночь убийства. Его костюм был в крови, и он был очень расстроен. Ах вот как! И вы полагаете, что он не виновен в убийстве? Да, именно так. Вы можете чем-то это доказать? Ничем, но я уверена, что убивал другой человек. Вы хорошо знаете гражданина Закреева? Не очень — я видела его до этого два раза. Первый раз он затеял драку, во второй раз украл телевизор. И вы считаете, что это дает основания ему верить? М-да, ситуация… А между тем на сейфе — отпечатки пальцев Закреева, и на входной двери, и возле трупа. Правда, их нет на орудии убийства, но это легко объяснят — убийца успел их стереть.

А я могу не успеть — не успеть добраться до разгадки, прежде чем Закреева найдут. Вряд ли он сможет скрываться долго — без надежного убежища, без денег. Рано или поздно кто-то его выдаст, или он попадется на краже, или его вычислит оперуполномоченный — и тогда ловушка захлопнется, а мне действительно будут грозить неприятности. Закреев не станет меня жалеть — расскажет про встречу, про ключи, про «малину» в Павловом овраге… И меня привлекут за умышленное препятствие следствию. Вот тогда я вообще ничего не смогу доказать. Никто не поверит ни одному моему слову. У меня очень мало времени. И я должна отыскать труп Пашкова, как бы зловеще это ни звучало.

Авиамоторная улица разделяла два жилых массива на краю города. Одним концом она упиралась в глинистый холм, поросший чахлым кустарником. Несмотря на то, что час был еще далеко не поздний, улица казалась вымершей — здесь, видимо, было не принято прогуливаться вечерами по широким тротуарам — все предпочитали отсиживаться дома.

Мы разыскали дом, адрес которого выдали мне в справочной, и въехали во двор. Здесь тоже было не слишком многолюдно, зато со всех сторон светились окна — спать еще никто не собирался.

— М-да, положение! — проворчала я. — Рановато мы с тобой прибыли! Возьмут нас с тобой при попытке взлома!

Виктор невозмутимо высказался в том смысле, что мы ничего не теряем — если милиция нас возьмет, то будет обязана осмотреть квартиру, и все равно наткнется на труп. Меня это не очень воодушевило, и тогда он добавил, что не верит в расторопность здешней милиции. Это меня тоже не убедило — милиция иногда бывает очень даже расторопной — именно тогда, когда этого никак не ожидаешь.

Но честно говоря, больше всего меня мучила сама проблема с покойником. Мне было жутко идти в эту квартиру — абсолютно незнакомую, чужую, темную как могила, наверняка пропахшую тяжелым, тошнотворным запахом смерти. Если откровенно, то я ужасно нервничала.

Мы вышли из машины. По двору порывами метался ветер, неуловимо пахнущий мокрой глиной. Этот запах опять навел меня на мысль о могилах. В темноте между домами угрожающе выли коты — с тем вдохновением, на которое способны именно мартовские коты. Где-то наверху хлопало вывешенное на просушку белье.

— Ну, пошли! — вздохнув, скомандовала я, и мы направились к подъезду.

Квартира находилась на четвертом этаже. Лифт не работал. У меня еще было время передумать. Нас могли засечь соседи.

Если бы на площадке кто-нибудь стоял, я бы с легким сердцем развернулась и пошла обратно. Мне очень не хотелось видеть покойника. До того не хотелось, что тошнота подкатывала к горлу.

Однако я продолжала подниматься по лестнице, тупо перебирая ногами, и старалась ни о чем не думать. Я боялась смалодушничать. А ведь каких-то двадцать минут назад мой энтузиазм не знал пределов — я мечтала найти этот труп! Удивительное существо человек.

— Знаешь, — сказала я Виктору. — Мне чего-то жутко. Поэтому не обращай на меня внимания. Если я начну придумывать всякие отговорки — не слушай. Женщина есть женщина.

— Ясно, — сказал Виктор, нащупывая в кармане отмычки.

Дверные замки он умел открывать с блеском — насчет этого я не беспокоилась. Конечно, если в двери Пашкова стоит что-то особенное… Но это вряд ли — Пашков здесь практически не жил — сомнительно, что в квартире имелось что-то ценное.

Наконец мы были у цели. Должно быть, я выглядела неважно, потому что Виктор посмотрел на меня с беспокойством. Я обреченно махнула рукой. На площадке было пусто. Тянуть время не имело смысла.

— Действуй! — шепнула я.

— Звякнем для верности! — рассудительно заметил Виктор и нажал на кнопку дверного звонка.

Я не видела смысла звонить в эту квартиру — вряд ли кто-то согласился бы делить жилплощадь с покойником. Но промолчала — Виктору было виднее.

От звука мелодичной трели меня почему-то пробрал мороз. Это было так странно, как если бы кто-то додумался поставить электрический звонок в склепе.

Но настоящий ужас охватил меня чуть позже — когда вдруг за дверью явственно послышались быстрые шаги и чья-то рука принялась возиться с замком! Сердце у меня ухнуло куда-то вниз, и я беспомощно ухватила Виктора за рукав. В квартире кто-то был!

Виктор, кажется, тоже был удивлен. Он обернулся ко мне и изобразил на лице многозначительную гримасу. Я поняла его — действительно, хороши бы мы были, если бы вскрыли сейчас замок!

Дверь распахнулась, и на пороге мы увидели тоненькую девичью фигурку. Я невольно ахнула — это была Настя, дочка Эдиты Станиславовны.

Наверное, пауза затянулась до неприличия. Я просто не знала, что сказать. Настя меня, кажется, не узнала. Во всяком случае, ничего, кроме удивления, на ее лице не отразилось. Наконец она робко спросила:

— Простите, а вам кого?

Я обрела дар речи и ляпнула первое, что пришло в голову:

— А почему ты здесь, Настя?

Девушка испуганно уставилась на меня и пожала плечами.

— А я тут живу, — объяснила она. — Родители договорились с дядей Игорем. Пока он в плавании, я смогу жить у него. Все равно квартира пустует… А вы…

— Мы хотели повидать дядю Игоря, — сладко улыбнулась я.

— Но… ведь он уехал! — недоуменно сказала Настя. — Разве вы не знаете?

— В самом деле? — притворилась я огорченной. — Вот незадача. Мы думали, он задержится. И давно он уехал?

— Вчера… С московским поездом…

— А ты… — подозрительно пробормотала я. — Ты… одна тут, Настя?

Вопрос звучал на редкость бестактно и глупо, но я не могла удержаться, чтобы не задать его. Уж слишком мне врезался в мозг образ покойника, запертого в ванной.

Настя густо покраснела и отступила в сторону, словно приглашая меня войти в квартиру проверить.

— Я одна, — сказала она виновато. — Скоро должны подружки прийти, но пока я одна… Вы зайдете?

— Нет, спасибо, — ответила я. — Мы, пожалуй, не будем тебе мешать. Извини. До свидания.

— До свидания… — пролепетала Настя, озадаченно глядя нам вслед.

Виктор сегодня был без машины, и поэтому я отвезла его домой. По дороге мы не перемолвились ни словом. В голове у меня было абсолютно пусто. Мне не хотелось ни о чем думать, а меньше всего об этом проклятом деле. Я прокололась как ребенок. Ромка и тот, наверное, вел бы себя умнее. Какая удача, что у Черпакова хватило соображения отказаться от моего предложения. По крайней мере, я не выгляжу в его глазах законченной идиоткой.

Неужели никакого трупа не было? Нет, не может быть — Пашков не уехал в Москву. Каваловы мне врали. В пистолете Горохова не хватало одного патрона — Виктор проверил. Все это косвенные улики, но все же… Неужели эти малахольные Каваловы сумели избавиться от трупа? Но как? Это совсем не простая задача даже для профессионалов… Нет, не хочу об этом думать! — решительно заявила себе я. До утра. А пока — домой, ванна, ужин и спать.