Сошествие Ангелов - Митчел Сканлон

— Как считаешь, мы можем им помочь? — спросил Немиэль, подняв свой меч на плечо.

— Думаю, мы должны попытаться, — ответил Захариэль. — Нельзя двигаться дальше, пока не убьем этого зверя.

Захариэль обернулся к уцелевшим воинам отряда.

— Проверь, как там cap Хадариэль, — обратился он к одному из них. — Хочу убедиться, что он жив. А остальные — за мной.

Рыцарь без промедления отправился к командиру, а Захариэль повел остальных к разбушевавшемуся монстру. Прямо у него на глазах один из атаковавших попытался поднырнуть под ужасной пастью и нанести удар копьем в горло, но был схвачен загнутыми зубами и перекушен пополам.

Чудовище проворно проглотило верхнюю половину человека, а нижнюю часть отшвырнуло в сторону. Мгновенная гибель рыцаря ужаснула Захариэля, и он крепче сжал эфес меча.

Удар мощного хвоста оборвал жизнь еще одного рыцаря, а второй погиб, раздавленный огромной задней лапой. На помощь подбежали еще несколько воинов, однако Захариэль видел, что они понапрасну жертвуют свои жизни в борьбе с невиданным зверем. Казалось, что никто из рожденных на Калибане не в силах одолеть это чудовище.

Едва такая мысль пришла ему в голову, как он увидел Льва, в сопровождении забрызганных кровью рыцарей идущего к центру внутреннего двора.

До сих пор Захариэль наблюдал его только в мирной обстановке, и во всем великолепии воинских доспехов Лев казался ему еще более могущественным, чем раньше.

Никогда еще он не видел гроссмейстера Ордена на поле боя.

Всем было известно, что Лев выше любого другого жителя Калибана, — это первое, что замечали в нем люди, но сейчас, когда он держал в руке окровавленный меч, развевающиеся волосы обрамляли лицо, а в глазах полыхало пламя битвы, Захариэль понял, что Лев больше, чем вообще может быть представитель человеческой расы. И это превосходство не было только физическим — в глаза бросалось и его духовное величие.

Ни одному человеку, каким бы сильным он ни был, невозможно было сравниться с колоссальной личностью Льва.

Освещенный огнями полыхающих за спиной пожаров, Лев казался Захариэлю самым удивительным и самым грозным существом на свете.

Джонсон без промедления повел своих воинов навстречу чудовищу, и рыцари повиновались ему, не проявляя ни замешательства, ни страха. Монстр, словно почуяв появление достойного противника, повернул в сторону гроссмейстера Ордена свою отвратительную приплюснутую голову.

В то же мгновение Лютер выхватил у стоящего рядом рыцаря длинное копье и ринулся вперед, прокатился под щелкающими челюстями и нацелился нанести удар в шею.

Лев в это время прыгнул вверх и направил меч в глаз зверя. Голова чудовища дернулась в сторону, отклоняясь от удара Льва, и тогда копье Лютера вонзилось в мягкий участок шеи.

Зверь испустил душераздирающий пронзительный рев, поразивший каждого рыцаря, находившегося во дворе. Воины попадали на колени, зажимая уши, но ужасный крик проникал в череп, несмотря на защиту шлемов. Даже лежавший под корпусом монстра Лютер, хотя и продолжал одной рукой сжимать древко копья, припал к земле, сраженный чудовищной вибрацией вопля агонизирующей твари. Из раны мощными толчками хлынула кровь и залила его с головы до ног.

Крик зверя ударил в мозг Захариэля с такой силой, что из его ушей брызнули струйки крови. Боль была настолько ошеломительной, что глаза затуманились слезами, но Захариэль упрямо держал их открытыми, поскольку перед ним происходило нечто необычайное.

Хотя все рыцари Ордена корчились в муках, вызванных воплем чудовища, на Льва этот звук не произвел никакого впечатления. Возможно, он обладал более совершенными органами чувств, чем его воины, или его колоссальная выдержка помогла справиться с последствиями звукового удара, но, как бы то ни было, Лев даже не отреагировал на крик.

Он прыгнул на спину зверя, используя наросты на его шкуре в качестве зацепок для рук и ног. Монстр, не переставая выть от боли, метался и таскал за собой Лютера, который в борьбе за свою жизнь продолжал изо всех сил цепляться за копье.

Несмотря на мучительные страдания и застилавшие глаза слезы, Захариэль тем не менее осознавал, что ему выпала огромная честь видеть, как его старшие собратья сражаются с исполинским зверем. Лев, продолжая карабкаться вверх, наконец поравнялся с головой рептилии. В воздухе сверкнула серебристая сталь опущенного острием вниз меча, и клинок вонзился в череп твари.

Только у Льва могло хватить силы на подобный удар.

Лезвие полностью вошло в голову, и гарда ударилась в толстую шкуру гигантской ящерицы. Чудовище сразу же затихло, и жуткий вопль, так поразивший рыцарей, оборвался.

Предсмертная судорога толчком выгнула туловище зверя, так что Льва сбросило с его спины. Лютер, с ног до головы покрытый кровью, выпустил древко копья и отполз от врага.

Внезапная тишина, наступившая после смерти чудовища, казалась странной и тревожной. Неожиданное отсутствие звука, словно окончание шторма после апокалиптического удара грома, вызывало беспокойство.

Рыцари начали постепенно подниматься с окровавленных каменных плит, все еще ошеломленные грандиозным сражением, которому стали свидетелями. Туша великого зверя содрогнулась от последнего рефлекторного вздоха и окончательно затихла.

Но вот из-за убитого чудовища показался Лион Эль-Джонсон, и рыцари разразились приветственными криками в честь своего лидера:

— Джонсон! Джонсон! Джонсон!

Пока Захариэль смотрел на Льва, принимающего поздравления товарищей, Лютер поднялся из лужи пролитой крови монстра. Во время борьбы шлем слетел с его головы и лицо превратилось в сплошную кровавую маску.

Крики в честь Джонсона не утихали, и Захариэлю на мгновение показалось, что в глазах Лютера промелькнула тень зависти. Но это выражение так быстро исчезло, что Захариэль даже не был уверен, было ли оно на самом деле, но он не сомневался, что лицо Лютера выдало его переживания.

Лев поднял руки, прося тишины, и голоса рыцарей мгновенно стихли.

— Братья! — закричал он, указывая на опустевшую платформу перед входом в замок. — Дело еще не закончено. Мы овладели стенами, но рыцари Волка все еще не побеждены. Они прячутся в замке, и мы должны выбить их оттуда огнем и мечом.

Гроссмейстер Ордена широким жестом обвел панораму кровавого побоища, разыгравшегося во внутреннем дворе, тела убитых воинов и туши поверженных зверей.

— Ни один человек, позволивший этим тварям делать его работу, не заслуживает снисхождения, — продолжал Лев. — Рыцари Волка утратили право на милосердие и должны быть безжалостно уничтожены. Мы займем замок, и никто из его защитников не останется в живых!

Замок внутри оказался странно пустынным, его помещения были затканы пыльной паутиной и дышали забвением, возбуждая в душе Захариэля гнетущее чувство. Они вдвоем с Немиэлем шли по узкому каменному коридору с гобеленами на стенах, освещенному мерцающими бронзовыми лампами.

Толстый слой пыли, скопившийся на всех поверхностях, как и вся окружающая атмосфера, свидетельствовал о многолетнем забвении. Откуда-то издалека доносился шум боя, но где именно шла схватка, определить было невозможно.

— Куда же все подевались? — спросил Немиэль. — Я думал, замок будет кишеть воинами.

— Мне кажется, они могут скрываться где угодно, — предположил Захариэль. — Замок очень большой.

Лион Эль-Джонсон разбил входную дверь одним мощным ударом меча, и рыцари Ордена хлынули внутрь. Разбившись на небольшие группы, они разошлись в разные стороны на поиски оставшихся врагов.

Захариэль и Немиэль выбрали ведущую наверх лестницу, надеясь отыскать достойных противников, на которых могли бы выместить свой гнев, но вместо врагов обнаружили только пустые залы и палаты под гулкими сводами, обветшавшие и явно давно покинутые.

— Постой, — прошептал Захариэль, поднимая руку. — Слышишь?

Немиэль склонил голову набок и услышал звуки шагов и скрип мебели, о которых говорил брат. Молодые люди переглянулись и устремились к широкой двустворчатой двери, из-за которой доносился слабый шум. Они остановились по обе стороны от входа.

Скрип и шаги послышались снова, и тогда Немиэль поднял руку с тремя растопыренными пальцами. Захариэль кивнул и стал следить, как брат по очереди загибает один палец, потом второй и, наконец, третий.

Немиэль с разворота ударил ногой в соединение между створками, сломал замок и распахнул двери.

Захариэль с воинственным кличем вихрем ворвался внутрь, держа наготове меч и пистолет. Он повел стволом справа налево, отыскивая любую цель, а меч держал прижатым к груди.

Перед ними открылся огромный сводчатый зал, все стены которого от пола до самого потолка были заняты полками с книгами, переплетенными в кожу. Ряд за рядом стеллажи уходили вглубь зала, а широкие столы перед ними были завалены свитками и пергаментами.