Потусторонним вход воспрещен! - Наталья Александрова

Наконец он нашел в компьютере то, что искал. Во всяком случае, пальцы его замерли, а правый глаз забегал по экрану, читая текст файла. При этом лицо директора заметно помрачнело и вытянулось.

Анфиса привстала и попыталась взглянуть на экран компьютера, но Вениамин Довмонтович опередил ее, щелкнув по клавиатуре, и на экране теперь вместо полезной информации красовалась знойная брюнетка в весьма откровенном наряде.

Разочарованная Анфиса опустилась обратно на стул и выжидающе уставилась на директора агентства.

Тот снова побарабанил пальцами по столу и свел глаза в одну точку. Затем он тяжело вздохнул и проговорил:

– Ни о каком возмещении ущерба речь идти не может. Да, я признаю, что конверт, в котором лежали фотографии, действительно принадлежит нашей фирме, но это ровным счетом ничего не значит. Этот конверт мог попасть в руки кому угодно – одному из наших клиентов, да просто случайному посетителю… а сами фотографии не имеют к «Вещдоку» никакого отношения. Это не наша работа. Я могу это легко доказать. Наши специалисты пользуются исключительно современной цифровой техникой, это гораздо удобнее и для работы, и для создания архивов, а эти снимки сделаны пленочным аппаратом. Так что прошу прощения, но мы здесь совершенно ни при чем!

Он откинулся на спинку кресла с видом победителя, но глаза при этом разбежались в разные стороны.

– Я просила вас вовсе не о возмещении ущерба. Я просила назвать имя заказчика!

– Об этом тоже не может быть речи. Я же сказал вам: это не наша работа. Так что прошу меня простить, но я чрезвычайно занят! – И Вениамин Довмонтович демонстративно взглянул на часы.

– Безобразие! – продолжала кипятиться Анфиса. – Я этого так не оставлю! Я дойду до… – она подняла глаза к потолку, намекая на какие-то высшие сферы.

– Как вам будет угодно, – пробормотал директор.

Теперь один его глаз смотрел на посетительницу, а второй – на дверь, давая ей понять, что аудиенция закончена.

На этот раз Анфиса почувствовала, что больше ничего не сумеет от него добиться. При всей кажущейся уступчивости этот кругленький человечек неожиданно сделался очень упрямым.

Анфисе ничего не оставалось, как встать и, разочарованно вздохнув, покинуть его кабинет.

«Что же такое он увидел в своем компьютере? – думала она, закрывая за собой дверь кабинета. – До этого момента он был весьма сговорчив, соглашался на какую-то компенсацию, старался спустить дело на тормозах, явно не хотел скандала, но как только открыл нужный файл – тут же переменился в лице и словно стал другим человеком… похоже, он просто чего-то испугался…»

– Что, отфутболил? – раздался рядом с Анфисой сочувственный голос.

Она подняла глаза и увидела секретаршу.

Та снова отложила недочитанный роман, сняла очки (которые явно носила только для солидности) и смотрела на расстроенную клиентку со смесью жалости и любопытства.

– Ты куришь? – спросила Анфиса под влиянием внезапно пробудившейся интуиции.

– Только здесь нельзя. – Секретарша оживилась и выбралась из-за стола. – Доберманыч не разрешает…

Оглянувшись на дверь кабинета, она направилась к выходу, сделав знак Анфисе следовать за собой.

Они вышли на лестничную площадку.

Здесь было что-то вроде общей зоны отдыха – возле большого окна, выходящего на заасфальтированный двор, стояли два металлических офисных стула, низенький столик и пальма в огромной кадке. Однако, судя по всему, сотрудники расположенных на этаже офисов устроили здесь самую обыкновенную курилку. По крайней мере, в кадке с пальмой окурков было больше, чем земли, и сама пальма имела вид закоренелого курильщика – тощая, поникшая, изможденная, с желтыми обвислыми листьями, разве что она не кашляла.

Секретарша отряхнула один из стульев, расположилась на нем, протянула Анфисе пачку «Вог» и представилась:

– Люда. Угощайся!

– Аня, – ответила Анфиса, решив на всякий случай соблюдать конспирацию.

Она вытащила из пачки тонкую сигарету, закурила и спросила, выпустив дым через красиво округленные губы:

– Тяжело с ним?

– И не спрашивай! – Людмила откинулась на стуле и вздохнула. – Это с виду он такой кругленький да приветливый, а на самом деле – вылитый доберман! На работе вечно задерживает, а лишнего рубля у него не допросишься… чуть что не по его – орет, ножками топает, слюной брызгает… не при клиентах, конечно, один на один… работой постоянно нагружает…

В последнем Анфиса немного усомнилась, вспомнив глянцевые журналы и дамский роман на рабочем столе секретарши.

– Что ж не увольняешься?

– Да ищу место, но, думаешь, хороших много? Все хорошее уже до нас разобрали… вот и держусь за этого бобика… но если что-то приличное найду – тут же уволюсь!

– Но хоть не пристает? – сочувственно поинтересовалась Анфиса.

– Чего нет, того нет! – вздохнула Людмила, как будто даже с некоторым сожалением. – Мне кажется, он женщинами вообще не интересуется…

– Голубой, что ли?

– Черт его знает! Какой-то серо-буро-малиновый… – Людмила рассеянно стряхнула пепел в кадку многострадальной пальмы. – А что он на тебя-то наехал? Ты же вроде клиентка, с клиентами он держится очень вежливо…

– Я не клиентка, я жертва! – И Анфиса показала девушке одну из злополучных фотографий.

– Ой, а я смотрю – что-то мне твое лицо вроде знакомо! Что, с мужем неприятности получились? До развода дошло?

– С каким мужем?! – Анфиса от возмущения слишком глубоко затянулась и закашлялась. – Не замужем я! У меня из-за этих фотографий деловые неприятности вышли…

– У тебя что – свой бизнес?! – Людмила посмотрела на нее с уважением. – А я-то с тобой так запросто…

– Все нормально, – отмахнулась Анфиса.

– А тебе секретарша не нужна? Я и по-английски немножко могу, и с компьютером умею…

– Надо подумать… – ответила Анфиса уклончиво.

– А что ты от Доберманыча хотела – денежную компенсацию? Так это забудь и думать, дохлый номер, я же говорю: он за копейку удавится… тот еще жмот!

– Да нет, не нужна мне никакая компенсация. Я хотела узнать, кто вам меня заказал… в смысле, для кого вы делали эти фотографии. А он в свой компьютер заглянул, что-то там увидел – и все, наотрез отказался отвечать! Как будто подменили его! Ничего, говорит, не знаю, и вообще не наши фотографии, мы только на цифру снимаем, а эти на пленочном аппарате сделаны…

– Ой, заливает! – Людмила понизила голос. – Прямо уж такие у нас все современные, такие крутые, пробы ставить негде! Да у кого что есть, тот с тем и работает. Кто на мыльницу дешевую снимает, кто на крутой аппарат… у нас ведь не модный журнал, нашим клиентам не художественное качество нужно, а факт измены… а эти фотографии точно наши, я и заказчика помню…

– Неужели помнишь? – Анфиса подскочила на стуле и схватила секретаршу за руку. – Так это мне не к директору, значит, нужно было, а к тебе!

– Само собой! – довольным голосом ответила Людмила. – Вообще, Анюта, запомни: если хочешь что-то узнать, никогда не спрашивай у начальства, спрашивай у нас, у секретарш! Мы всегда все знаем!

– Ну, так кто же был этот заказчик? – перебила ее Анфиса. – Неужели ты его запомнила? У вас же, наверное, полно клиентов…

– Во-первых, не так уж и много, – неохотно призналась секретарша. – А во-вторых, такого мужика трудно забыть! Красавец, каких поискать!

Увидев нового клиента в приемной агентства, Людмила не на шутку удивилась.

Обычно к ним приходили стареющие обеспеченные мужчины, которые подозревали в измене своих молодых жен, или, наоборот, стареющие обеспеченные женщины, подозревающие молодых или просто привлекательных мужей.

Такой «неудачный» контингент был в глазах Людмилы еще одним минусом фирмы: найти среди клиентов будущего мужа или хотя бы спутника жизни было практически нереально.

Этот же клиент был стройным мачо с отличной фигурой – высокий рост, тонкая талия, широкие плечи. Загорелое лицо и накачанная мускулатура говорили о том, что он много часов проводит в солярии и тренажерном зале.

Людмила сначала сделала стойку, потом вздохнула и успокоилась: мачо был явно не ее поля ягода, его ничем не могла заинтересовать бледная офисная мышка…

Однако любопытство ярким пламенем разгорелось в ее душе: секретарше безумно хотелось узнать, что могло этому красавцу понадобиться в их агентстве. Ведь таким экземплярам обычно не изменяют…

Точнее, изменяют им, конечно, ничуть не реже, чем всем прочим, но этакому мачо трудно поверить в измену, самоуверенность написана на его лице крупными буквами.

Короче, Людмила включила переговорное устройство таким образом, чтобы слышать, о чем говорят в кабинете директора.

Разговор, к ее удивлению, произошел самый обыкновенный.

Потрясающий красавец сказал Вениамину Довмонтовичу, что просит проследить за женой. Дал ее фотографию, отпечатанный на листке адрес, обсудил вопросы оплаты и прочие формальности.