Её условие (СИ) - Виолетта Елисеева

кто сказал, что романтика — это обязательно высшая точка? Что если она может стать этапом для чего-то еще? Например, той же крепкой дружбы? И уж тем более я не хотел, чтобы Анфиса из-за меня бросала все.

— Я… ухожу на другую работу, — сказала Анфиса, — поэтому никаких проблем с нашим общением быть не должно.

— Это твое право, — кивнул я, — но работе не обязательно быть единственным связующим звеном. Анфиса, ты дорога мне, очень. Обещай, хотя бы не обрывать все. Хотя бы подумать о том, чтобы не обрывать.

— Леша, ты такой… такой хороший, — она на мгновение сжала мою руку.

— Стараюсь, — через силу улыбнулся я.

Конечно, Анфиса обещала, что мы попытаемся сохранить общение. Я пока слабо себе представлял, как это возможно, но уже заранее знал, что без отца тут не обойтись.

Мы вместе вышли в коридор, и я начал наше сближение в новом качестве с того, что напомнил ей про летнюю фотосессию, в которой она должна была выступить моей моделью. Задумку мы вместе вынашивали давно, чем не повод для развития партнерства?

Когда я вернулся в кабинет, Илья уже был на месте.

— Как все прошло? — спросил он.

— По-взрослому.

— То есть?

— Она обещала постараться остаться друзьями.

— Тебя это устраивает?

— Да, вполне. Она близкий мне человечек, и я не хочу ее терять.

Илья посмотрел на меня неопределенно.

— Нет, — поморщился я, — это не надежды на что-то большее. Я говорю то, что думаю.

— Хорошо, — кивнул Илья, — я хочу, чтобы ты правильно понял то, что я сейчас скажу.

Я молча уставился на него, в глубине души догадываясь, что последует далее.

— Ты мой сын, и этот факт никто не отрицает, а Зимин мой брат. Выбирать я не хочу ни сейчас, ни когда-то потом. Я надеюсь, что ты не заставишь меня этого делать.

— Значит, я был прав с самого начала? — усмехнулся я, сил изображать хотя бы видимость недоумения у меня не было.

— Тебя никто не обманывал, даже не сомневайся в этом. Просто людям иногда требуется время, чтобы осознать, как правильно. Кажется, за этот год мы все с этим столкнулись.

Я прекрасно понимал смысл его слов. А еще я был прав с самого начала, только вот зря не додумался объединить исходные. Еще недавно я мог бы устроить по поводу всего этого сцену, но не сейчас. Все мы насовершали ошибок, кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Я не отказывался от своих намерений в отношении Анфисы. Просто для всех наступал некий новый этап, и только от нас самих зависело, каким он будет.

***

Костя, наконец, ушел на обед. Сделал он это на полтора часа позже обычного. Петр уже даже начал злиться, но не гнать же его. Сейчас Зимин стоял в приемной, листая журнал, пока Анфиса что-то разбирала у него в кабинете. Судя по всему, она решила по традиции навести там какой-то порядок.

— Я закончила, — негромко сказала она.

— Спасибо, Анфиса, — сказал Петр, обернувшись на нее.

Возникла пауза. Петр заметил на ее щеках непривычный румянец, да и дыхание у нее явно участилось. Она словно с вызовом подошла к нему вплотную и нерешительно обняла за пояс. Петр моментально растаял и думать забыл о недавних сомнениях. Да, мало ли о чем они там говорили?

— Что такое, Зайчик? — тихо спросил он.

— Наконец-то, — выдохнула она.

— Что наконец-то?

— Ты назвал меня Зайчиком, а то весь день только Анфиса и Анфиса.

В следующую секунду она прижалась своими губами к его.

— Я так многое не понимаю, — торопливо заговорила она, — как надо и как не надо, так долго все было понятно, а теперь не знаю, как себя вести. И я, я не могу, у меня не будет…

Петр осторожно вернул ей поцелуй.

— Анфиса… то есть Зайчик, просто доверься мне. Помнишь, что я обещал тебе?

Эпилог

Петр вот уже несколько минут наблюдал за женой. Анфиса сидела ужасно хмурая и избегала встречаться с ним взглядом. Одним словом, Зайчик повесила ушки. Он пока не понял, чем заслужил подобную немилость, но собирался непременно это выяснить.

Они недавно вернулись после ужина с Ильей и Кариной, его очередной избранницей, все шло хорошо, но в какой-то момент настроение Анфисы испортилось. Вряд ли остальные заметили это, но Петр слишком хорошо ее знал.

— Я пойду в душ, — глухо сказала Анфиса.

Петр решил последовать ее примеру, благо количество ванных комнат в доме это позволяло.

Уже позже, когда он стоял в спальне, лениво готовясь ко сну, Анфиса налетела на него словно ураган. Она толкнула его на постель и не позволила задать ни одного вопроса. Зайчик на время обратилась в львицу. За все семнадцать лет их брака подобные эпизоды можно было пересчитать по пальцам одной руки. Какое-то время Петру некогда было размышлять, но оставлять такие метаморфозы без внимания он не собирался.

Потом, когда она лежала, устроив голову у него на груди, а он неторопливо поглаживал ее по обнаженной спине, он все же спросил.

— У нас все хорошо?

— Да. Надеюсь.

— Может, расскажешь, в чем дело?

Анфиса приподнялась на локте и посмотрела Петру в глаза.

— Я видела, что она понравилась тебе!

— Кто? — опешил Петр.

— Карина, новая пассия Ильи.

Вначале ему показалось, что он ослышался, но потом он не выдержал и засмеялся.

— Зайчик, прости!

Петр несколько раз поцеловал ее в губы.

— Прости, — повторил он, — она могла мне понравиться только в одном смысле. Я надеюсь, что Земцов остепенится, наконец! И мы как минимум перестанем уже изощряться, убирая с семейных фото очередных его… дамочек.

Вместо дамочек он чуть не сказал другое.

— Это правда? — насупилась Анфиса.

— Ну, как мне тебе доказать?

Это было правдой. Петр никогда не изменял жене и даже не собирался этого делать. То мысленное обещание, которое он дал ей много лет назад, Петр выполнял свято. Анфиса навсегда стала единственной женщиной его жизни. Пускай для того, чтобы найти друг друга в одной комнате им понадобилось так много времени. Иногда она прямо как сейчас с чего-то решала, что он заинтересовался кем-то еще, и тогда Петру приходилось разными способами доказывать ее неправоту.

— Никак, — наконец, ответила Анфиса.

— Зайчик мой, ну, что за мысли такие?

Он видел, как на ее щеках выступил румянец, верный признак того, что ей неловко. А дальше последовало то, чем Анфиса решила отвлечь его внимание. Она начала целовать его грудь, постепенно спекаясь все ниже и ниже… И снова стало не до разговоров.

Утром они валялись в