Звездный десант - Роберт Хайнлайн

Поначалу я все удивлялся, почему эти явные кандидаты на отставку по состоянию здоровья и полный пенсион не пользуются своим правом пойти домой. Затем перестал.

Апофеозом моей учебы был визит энсина Ибаньез, младшего вахтенного офицера, пилота-стажера транспортного корвета «Маннергейм» и обладательницы черных глаз. Карменсита выглядела потрясающе в белой парадной форме размером чуть больше бикини. Она появилась, когда наш класс выстроился на перекличку перед ужином, прошагала мимо строя, и слышно было, как у парней глазные яблоки щелкали, отслеживая ее. Она подошла прямиком к дежурному офицеру и нежным, проникновенным голоском спросила, где ей отыскать Хуана Рико.

По всеобщему мнению, капитан Чандар в жизни не улыбнулся своей собственной матери, но для малышки Кармен он с усилием расплылся до ушей и подтвердил, что я здесь... После чего она хлопнула длиннющими черными ресницами, объяснила, что ее корабль скоро уходит, и нельзя ли, ну, пожалуйста, отпустить меня поужинать в город?

И я обнаружил, что нахожусь в абсолютно неположенном и совершенно беспрецедентном трехчасовом увольнении. Может, на флоте разработали новые методы гипнотического воздействия, которыми забыли поделиться с армией? Или секретное оружие Кармен было гораздо древнее и малопригодно для десантуры? В любом случае я не только превосходно провел время, но и вырос в глазах своих сокурсников до небывалых высот.

Вечер был прекрасен и стоил с треском проваленных двух контрольных на следующий день. Встречу немного омрачила новость о Карле — он погиб, когда жуки уничтожили исследовательскую станцию на Плутоне. Но мы уже научились жить с подобными новостями.

Но кое-что меня действительно поразило. Кармен расслабилась и сняла фуражку во время еды, и выяснилось, что ее иссиня-черные волосы исчезли. Я знал, что многие флотские девчонки бреют головы. Во-первых, не слишком практично разгуливать с длинными волосами по военному кораблю. А во-вторых, пилот не может рисковать, когда ее волосы парят вокруг во время маневра в невесомости. Черт, да я сам брил собственный скальп ради удобства и чистоты. Но образ Кармен в моей памяти включал и гриву густых, волнистых волос.

Но, знаете, стоит привыкнуть, и так даже лучше. Хочу сказать, если девчонка с самого начала выглядит здорово, то и с гладкой, как шар, головой она будет выглядеть ничуть не хуже. И так легче отличать флотских девушек от гражданских цыпочек — что-то вроде отличительного знака, как золотые черепа за боевой десант. Кармен выглядела необычно, она приобрела достоинство, и впервые за все это время я осознал, что она офицер, воин — и весьма симпатичная девчушка.

Я вернулся в казармы в аромате духов, а из глаз сыпались звезды. Кармен поцеловала меня на прощание.

История и философия морали — единственный курс, о котором я намерен рассказать.

Я удивился, обнаружив его в расписании. В ИФМ ничего не говорится о ведении боя или командовании взводом; если там есть что-то о войне (когда есть), так это о том, почему она ведется, а этот вопрос каждый кандидат решил задолго до поступления в офицерское училище. Десантник дерется потому, что он — десантник.

Я решил, что курс для тех из нас (наверное, трети), кто не проходил его в школе. Больше двадцати процентов кадетов были родом не с Терры (удивительно, что в армию чаще идут колонисты, а не жители Земли), а три четверти землян прибыли с присоединившихся территорий и прочих мест, где ИФМ не изучают. А раз так, я предположил, что уже будет полегче и я отдохну от действительно трудных уроков.

Опять ошибся. В отличие от школьного курса его надо было сдавать. Хотя и не на экзамене. То есть что-то вроде него было, так же как контрольные и зачеты,— но без отметок. Требовалось только убедить преподавателя, что ты годишься в офицеры.

Если он считал иначе, то по твою душу собиралась комиссия и вопрос стоял уже не о том, можешь ли ты быть офицером, а годен ли ты для армии в любом звании, и неважно, насколько ловко ты обращаешься с оружием. Решалось — давать тебе второй шанс... или просто вышибить вон и позволить стать гражданским лицом.

История и философия морали работает, как бомба с замедленным механизмом Просыпаешься посреди ночи и думаешь: «А что инструктор имел в виду?» А я ведь учил этот предмет в школе, пусть и не понимал, о чем говорил нам полковник Дюбуа. Мальчишкой я считал этот курс большой глупостью. Это же не физика и не химия, какая же это наука? Пусть отправляется к прочим дополнительным занятиям, там этому предмету самое место. Я обращал внимание на него только из-за диспутов.

Я понятия не имел, что «мистер» Дюбуа старался научить меня, почему следует воевать, задолго до того, как я решил воевать.

Итак, почему же я должен сражаться? Не абсурд ли — подставлять свою нежную шкуру насилию со стороны недружелюбных чужаков? Особенно если плата за любое звание не стоит того, чтобы ее тратить, рабочий день — жутко не нормирован, а условия работы — хуже некуда Когда мог бы сидеть дома, а подобные страсти оставить тем толстокожим парням, которым такие игры доставляют удовольствие. И между прочим, незнакомцы, с которыми я воюю, лично мне ничего плохого не делали до тех пор, пока я не явился к ним и пнул ногой их чайный столик. Ну не чушь ли?

Драться. Потому что я десантник? Брат мой, ты пускаешь слюну, как собака Павлова. Завязывай и принимайся думать.

Наш преподаватель майор Рейд был слеп и имел сбивающую с толку привычку, обращаясь к тебе, смотреть прямо в глаза. Мы перемалывали события после войны Русско-англо-американского союза и Китайской гегемонии, 1987 год и последующие. Но был день, когда мы услышали о разрушении Сан-Франциско и долины Сан Хоакин. Я думал, майор заговорит об этом. В конце концов, сейчас даже гражданским стало ясно — или жуки, или мы. Сражайся или погибай.

О Сан-Франциско майор Рейд даже не упомянул. Ему захотелось, чтобы кто-нибудь из нас, горилл, дал оценку переговоров в Нью-Дели[11]. Потом принялся обсуждать, как это соглашение проигнорировало военнопленных... и таким образом закрыло эту тему навсегда; прекращение военных действий привело к мертвой точке, пленные остались там, где были. Другая сторона своих пленных освободила, и те за время Смуты вернулись домой — или не вернулись, если не захотели.

Жертва майора Рейда перечислила неосвобожденных пленных: уцелевших из двух дивизий британских парашютистов, несколько тысяч гражданских, в основном взятых в плен в Японии, на Филиппинах и России и обвиненных в «военных преступлениях».

— Кроме того,— бубнила жертва майора,— многие военнопленные были захвачены в предыдущей войне, их тоже не освободили. Общее количество военнопленных неизвестно. Наилучшая оценка... примерно шестьдесят пять тысяч.

— Почему наилучшая?

— Ну, так в учебнике написано, сэр.

— Прошу вас следить за своим языком Пленных было больше или меньше ста тысяч?

— Ну, я не знаю, сэр.

— И никто не знает. Больше тысячи?

— Вероятно, сэр. Скорее всего.

— Еще бы, потому что гораздо больше тысячи человек со временем бежали и вернулись домой, они известны пофамильно. Вижу, вы не читали задание как следует. Мистер Рико!

Теперь в жертвы угодил я.

— Да, сэр.

— Является ли тысяча неосвобожденных пленников достаточным поводом для начала либо возобновления войны? Примите во внимание, что могут быть и несомненно будут убиты миллионы ни в чем не повинных людей, если возобновится или начнется война.

Я не колебался:

— Так точно, сэр! Более чем достаточный повод.

— Более чем достаточный. А один-единственный военнопленный?

Тут я замешкался. Я знал, как ответил бы десантник, но кажется, преподавателю был нужен другой ответ.

— Давайте, мистер, не тушуйтесь! — резко сказал майор.— Верхний предел у нас тысяча. Я предлагаю вам найти нижнюю границу. Вы ведь не платите по чеку, в котором написано: «что-то между одним и тысячей фунтов», а ведь начало войны — посерьезнее траты денег. Будет ли преступлением подвергнуть опасности страну, а точнее — две страны, чтобы спасти одного человека? Особенно если он того не заслуживает. Каждый день от несчастных случаев погибают тысячи... так почему вы колеблетесь из-за одного? Отвечайте! Отвечайте «да» или «нет», вы задерживаете урок.

Он меня достал. И я выдал ему десантный ответ:

— Так точно, сэр!

— Так точно что?

— Нет разницы — один или тысяча, сэр. Нужно драться.

— Ага! Количество пленных значения не имеет. Хорошо. Теперь обоснуйте свой ответ.

Вот тут я застрял. Я знал, что ответ был правильный. Но не знал — почему. Майор продолжал погонять меня.

— Отвечайте же, мистер Рико. Это точная наука. Вы сделали математическое заявление, вы должны его доказать. Не то некоторые скажут, будто вы по аналогии заявили, что одна картофелина стоит столько же, сколько тысяча клубней. Нет?