Нежеланная для серого волка - Александра Салиева

это? — вздохнула, понимая, что, кажется, от меня не отстанут, пока не соглашусь.

— Считай это началом сегодняшней ночи, — сказал и бесцеремонно влил в меня содержимое стакана.

По горлу пронеслась обжигающая жидкость, заставляя закашляться. Дыхание перехватило, отчего на глазах выступили слёзы.

— Гадость, — выдохнула сипло, ударив волка под дых со всей силы. — Никогда больше так не делай! — добавила, отстранившись, насколько это было возможно в моей ситуации — волосы-то Роман так и не выпустил из захвата.

— Не находишь, что “для таких разных” мы слишком часто повторяем одно и то же друг другу? — ухмыльнулся он в очередной раз, демонстративно не замечая моей попытки его покалечить.

— Так пара же, — съехидничала в ответ. — Видимо, Лунная знала, что делала, соединяя нас.

Оборотень прищурился, некоторое время блуждая задумчивым взглядом по моему лицу, пока в серых глазах разгорались медные переливы.

— Я ведь говорил, что у тебя прям талант выбешивать меня… — напомнил скорее самому себе, чем мне сообщил.

Отвечать ничего не стала, да и звон бьющегося об паркетную доску стекла, отразившийся в моём сознании тысячекратным эхом. Сердце забилось чаще. И ещё быстрее и громче, когда я уловила, как в глазах Романа зародился безудержный голод.

Глава 14

Аврора

Во взоре цвета грозового неба молнии сверкали. Ломаные линии расчерчивали радужку, постепенно поглощали её, меняя цвет с хмурой серости на яркую медь. Приворожило. Примагнитило. В один миг. Не пошевелиться. А ему и того недостаточно. Вёл большим пальцем по моим губам, смотря сверху-вниз, словно безжалостный хищник, поймавший свою добычу. Не оставил ни шанса на то, чтобы опомниться и освободиться.

Я замерла.

Мир замер.

Всё вокруг перестало иметь значение. Кроме близости моей пары и исходящего от него жара. Поглотило. Погребло. Утопило. Он плавил моё сознание и волю. Забрал. Нет у меня их больше. И ничего разумного тоже нет. Чистые инстинкты. Настолько сильные и неудержимые, что я мелко задрожала, стоило это уловить.

— Боишься меня? — спросил альфа, потянув за волосы, вынуждая запрокинуть голову.

Глаза в глаза. Дыхание — одно на двоих. Мой выдох. Его вдох. Всё смешалось. Как и мои мысли.

— Нет, — обронила едва слышно.

Правду сказала.

Поздно бояться.

Этот рубеж давно пройден.

Ещё в тот момент, когда я пригласила его на свой праздник, а он пришёл.

— Хорошо, — отозвался Роман хрипло.

Его пальцы коснулись моего горла. Ни на секунду не задержались. Поглаживали медленно. Искушали. Соблазняли. Вынуждали тянуться навстречу. Чертили один ему известный узор. Каким-то немыслимым образом пробуждая внизу живота закономерное томление, что отдавалось болезненно-приятным импульсом между моих ног. Я сжала бёдра в инстинктивной попытке ослабить возникшее напряжение, но едва ли то помогало. На мужских губах растянулась понимающая усмешка, а исходящее от оборотня предвкушение стало более явным, пронизывая этим ощущением и меня саму.

Не целовал. Пленил мои губы. Туманил разум. Алчно. Голодно. Глубоко. Почти жестоко. До того мучительно сладко, что невозможно не поддаваться. И я поддалась. Сдалась его воле. Задохнулась. Вместе с тем дыша по-настоящему впервые. Как никогда до этого прежде.

Кажется, слишком невероятно.

Так не бывает…

Но нет. Он настоящий. Реальный. Мой. Здесь и сейчас. Я убеждалась в этом каждую последующую секунду, пока трогала его всюду, куда могла дотянуться, чувствуя силу каменных мышц. Хотя и того катастрофически мало. Нужно больше. Острее. До боли. И я почти была готова о том взмолить.

Не пришлось…

Всего шаг. Моё очередное отступление. Я уперлась спиной в холодную стену. Она — контраст нашим разгорячённым телам. Не опора. Моя новая причина для пронёсшейся дрожи. Едва ли мои ноги действительно способны держать. Не упала лишь потому, что мой альфа не позволял. Прижал собой. Прикусил бьющуюся жилку, где жил мой спятивший пульс, и тут же зализал место каждого своего нового укуса.

Мой. Бог.

— Вкусная…

Его тихий шёпот — мой приговор. Убийственно ласковый. Уничтожающий во мне остатки человечности. Будто не шею мою вылизывал, а дарил самую откровенную ласку, как в той комнате, на диване. Опять сводил с ума. Доводил до грани, когда не важно где, лишь бы с ним. Одним. Единственным. Моим.

С губ сорвался стон.

Ещё один.

И ещё.

Меня потряхивало в невообразимой муке и потребности получить больше. Чтобы не просто скользил языком, а действительно укусил, всадил свои клыки, наконец. Сильно. До крови. До той самой необходимой боли. Присвоил. Полностью. Может быть, поставил на колени. Пристроился сзади. И сделал то, для чего позвал. Своей. Меня.

Но Роман медлил…

И это сводило с ума ещё больше. Доводило до предела все мои и без того натянутые нервы.

Мало. Мне было мало. Он понимал это, но по-прежнему не спешил, наслаждался моими мучениями.

— Жестокий… — выдохнула я в какой-то момент, больше не в силах выносить эту пытку.

Нет меня больше. Лишь тело, ведомое давно взявшими верх инстинктами.

Совсем не сложно…

Повернуть голову. Впиться в желанный рот страждущим поцелуем. Прикусить. Реально до крови. Пробуждая в мужчине ответную неконтролируемую похоть. Прижаться к нему плотнее всем телом. Поднять ножку и обхватить ею торс. Потереться раскрытыми бёдрами о твёрдый пах. Со стоном выдохнув его имя.

— Ром…

И внутренним чутьём уловить, как в нём ломаются все выставленные против меня щиты.

Мой!

— Мой, — повторила вслух.

И это предел. Всего, что мне позволено.

— Дерзкая… — рыкнул недовольно.

А я в один миг лишилась плаща.

И это не самоё моё худшее наказание.

Он отошёл…

Лишил тепла. Себя. Медленно прошёлся по мне взглядом с головы до ног и до проступающих вен сжал кулаки, когда я шагнула ему навстречу, вновь сократила разделившее нас расстояние, иначе и быть не может.

— Нет, — прошептала, скользнув ладонями по сильным плечам, обтянутым белой тканью. — Просто твоя.

Стащить бы с него рубашку. Разодрать в клочья. Для этого нужно дотянуться лишь чуть-чуть. Но нет. Мои руки заведены за спину. Я сама оторвана от пола. Ближайшее кресло — то, при помощи чего я усажена к нему на колени.

— Моя, — произнёс он за мной.

Широкие ладони прошлись по моей спине, оставляя невидимые ожоги. Казалось, я теперь буду чувствовать их всегда. Или же ровно мгновение. Ведь в следующее всё померкло. Вместе с первым проникновением. Мужские пальцы толкнулись в меня немного грубо, даже не удосужившись избавиться от белья. Всё моё тело будто молнией пронзило, заставляя глубже прогнуться в спине.

— Моя! — прорычал в повторе.

Склонившись, прикусил грудь прямо через кружевную ткань, усиливая фатальность всех моих ощущений. Если можно разлететься на осколки, сразу вдребезги, меня раскололо именно тогда. Я