Переступившая черту (СИ) - Юсупова Мари

Вимана взлетела, оставляя внизу домик Хамида, который этой ночью так и вернулся. Аиша говорила, что он остался на похоронах Фатьмы. Кемаль собирался вернуться туда вечером.

Лори не знала, удобно ли задавать этот вопрос, но всё же рискнула:

- А что будет с домом Фатьмы и её вещами?

- Всё в соответствии с завещанием. Она просила продать всё и раздать деньги неимущим.

- Вот как? А я думала, что в Аравии нет бедных…

- Нет. Но за пределами Купола их немало, - напомнил Советник.

Лори вспомнила толпы беженцев, которых в последнее время называли климатическими эмигрантами. Люди, убегая от последствий природных катастроф, рвались в Европу, но там их ждала стена, прозванная Великая Шенгенская, и ровные ряды армии за ней. Только единицы счастливчиков допускались в «золотую зону», что приравнивалось к пропуску в рай…

Итальянка попыталась представить, что было бы, если бы люди узнали, какая жизнь ожидает их под Куполом. Те же толпы, только уже перед невидимым щитом инопланетян…

- Лори, - обратился Кемаль, прерывая вялотекущие мысли женщины, - так что с твоим атеизмом, ты уже излечилась?

Красивые мужские губы изогнулись в чуть лукавой усмешке.

Итальянка глубоко вздохнула:

- Я… не знаю…

- Да брось, Лори, - сказал аравиец. – Просто вспомни, что ты чувствовала, входя в церковь.

Лори покачала головой: «Ох, уж этот Новый. Всё-то он знает».

Она помнила. Хорошо помнила то необъяснимое волнение, в которое впадала, переступая порог собора. Помнила то немое восхищение, что каждый раз вызывали чудесные витражи. И тот покой, который снисходил при взгляде на иконы, источавшие умиротворение и любовь. И лики святых, словно оживавшие в свете сотен свечей… Конечно, она врала самой себе, что перестала верить в Бога. Её терзало горе. Чувство вины породило злость. Злость, которая искала виновного в случившемся… и в бессилии перед несовершенством мира требовала указать причину его неидеальности…

- Я верю в Бога, - просто призналась Лори.

- Прекрасно, - констатировал Кемаль. – Хорошо, что не придётся шокировать Таэра.

- Кого?

- Того, кто научит тебя языку, - ответил Советник, тихо добавив загадочное: - И не только.

- Он Новый? – спросила Лори, в которой после ответа парня проснулось любопытство.

- Он моарофин, - невозмутимо сообщил Кемаль.

- Инопланетянин?! – воскликнула Лори.

- Да. И поскольку мы уже прибыли, пожалуйста, Лори, угомони свои эмоции.

Ошарашенная новостью итальянка огляделась и поняла, что они подлетают к маленькому острову.

На небольшой скале, которая высилась на краю кусочка суши, расположилась странная постройка. Что-то похожее на античный храм: серые колонны поддерживающие крышу, сквозь которые игриво летал морской бриз.

- Моарофины – стихийники воздуха, - пояснил Кемаль, когда вимана подлетела к этому сооружению. – Но ещё они целители душ. Они очень чувствительны к эмоциям, поэтому постарайся успокоиться.

Это легко было сказать, но нелегко сделать.

Пока вимана, послушная беззвучным приказам Нового, плавно подлетев, опускалась на площадку, мысли итальянки лихорадочно метались. Когда они вылезли из машины, всегда благожелательный Кемаль даже поморщился.

- Лори, слишком громко. Успокойся. Дыши глубже.

- Не могу, - пробормотала Лори, возбуждённо оглядываясь вокруг. – Это так… так… - женщина не смогла подобрать слов.

- Я тут бессилен, - проговорил Советник, качая головой.

«Может я смогу помочь?».

Странно-певучий голос, зазвучавший в голове, заставил Лори подскочить на месте. Кемаль обернулся. Поклонившись, он приветствовал:

- Мир вам, Таэр.

- Мир.

- Эта та девушка, о которой я говорил.

- Вижу. Перед вылетом ей придётся поставить защиту. Она абсолютно открыта.

- Этого не понадобится.

Тот, кого называли Таэр, молча всмотрелся в землянина, считывая необходимую информацию.

Лори не слышала весь этот разговор, потому что он вёлся телепатически. Она лишь с открытым ртом застыла перед настоящим инопланетянином… если только это не розыгрыш.

Но вряд ли это был розыгрыш, потому что от существа, стоявшего перед землянами, веяло необъяснимой силой, которая, казалось, их сейчас снесёт с этой скалы. Ростом этот моарофин был почти два с половиной метра. Его высокая фигура была полностью укрыта плащом с капюшоном из зеленовато-серого материала. Единственное, что оставалось на виду – это лицо. Светло-серое, треугольной формы. Лори уже видела такое, когда Кемаль показывал ей «соседей по Вселенной». Такими часто изображали так называемых «зелёных человечков» - с огромными миндалевидными глазами, маленьким ртом и едва различимым носом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Интересным был тот факт, что в то время как одежду людей сильно трепал расшалившийся морской ветер, одеяние инопланетянина оставалось неподвижным, словно воздушные потоки обтекали его, не касаясь.

Лори не знала этого, но моарофины были сильнейшими телепатами и они видели суть. Таэру достаточно было одного взгляда, чтобы проникнуть в глубины подсознания женщины. Он уже видел то чувство вины, что мучило душу, не позволяя ей смириться… и отпустить…

Моарофин попросил Кемаля снять заслон.

Аравиец предупредил о предстоящем онемевшую от изумления итальянку и, подойдя, осторожно потянул что-то невидимое простому человеку. Кокон, в который женщина была надёжно упрятана от воздействия потоков энергии, исчез. И в тот же миг Лори потеряла интерес ко всему, потому что ей стало плохо. Очень плохо. На душе было муторно. Больно. Воспоминания ударили со всей силой. Те самые воспоминания, которые ей до сих пор казались очень яркими. Только теперь стало понятно, что они всё это время были приглушены, ретушированы. А вот сейчас подсознание демонстрировало картины, наполненные звуками, запахами, чувствами. Как же больно…

Но её мучения прервали.

Какой-то странный напев, звучавший вначале едва слышно, набирал силу и, заполняя собой целый мир, дарил утешение. Певучий голос, напоминающий колыбельную, рассказывал сагу, в которой оживали воспоминания. Лори видела себя в них ещё маленькой, совсем крохой. Разум подсказывал, что такое невозможно, человек не может помнить своего младенчества. Но душа не сомневалась – это её жизнь, мелькающая кадрами фильма. Жизнь, наполненная счастьем. Самым упоительным было время, проведенное на руках матери, когда женщина с таким родным запахом была средоточием мира. Потом были годы, когда родители могли решить любые проблемы, представая в глазах своего чада героями. Но был ещё один год. Лори тогда было двенадцать и счастье всё ещё осеняло её. В тот год она ещё не поссорилась с лучшей подругой, не познала трагедию первой и безответной влюблённости. Она ещё была здорова и не столкнулась с реальной жизнью, укрытая от несправедливости мира за стенами закрытой школы.

Лори как раз просматривала этот самый счастливый год в своей жизни, где родители были веселыми, улыбающимися… живыми, когда услышала совет: «Отпусти». Певучий голос убеждал – она не виновата в их смерти. Они ушли из жизни, но покоя им не будет, пока она так цепляется…

«Отпусти, - снова попросил голос. – Освободи их от плена своего горя. Они там, где другие ценности, где время течёт иначе… Отпусти».

И она отпустила. Лори отпустила их души. Смирилась с тем, что случилось. Освободилась от горя. И на сердце поселилась тихая грусть. Она будет помнить, но пути их уже разошлись. Они когда-нибудь встретятся вновь, когда она сойдёт с поезда, пронесшего её через жизнь, и очутится перед домом - белым с красной черепичной крышей. Они будут ждать её за накрытым столом, который будет заставлен сочными оливками, ароматными сырами, лучшим вином и несравненным кофе. А ветер, играющий тюлем на окнах, будет наполнен жарким солнцем, свежим бризом и жизнерадостностью. Совсем как в Италии. И Лори встретят объятиями, такими родными, долгожданными. И они сядут за стол, и будут наблюдать откуда-то сверху, как Антонелла, уже не маленькая Нелли, будет растить своих детей…