Древний ужас. Сборник - Стейси Блейк

Попробуйте попасть ему в глаза.

Заговорили «Ли-Метфорды», и пули подняли фонтанчики воды вокруг быстро приближающей головы. Возможно, было и несколько попаданий, но монстр лишь увеличил скорость. Казалось, он мгновенно добрался до мелководья. На виду появилась длинная змеиная шея, затем огромное черепашье тело, черное, скользкое и угрожающее. Чудовище поползло по мелководью. Плавники несли его вперед быстрее, чем мог бы передвигаться бегущий человек. Все участники охоты привыкли к опасностям, но сейчас они чувствовали, как их сердца учащенно бьются при виде допотопного монстра длиной в девяносто футов, чьи челюсти были способны раздавить дюжину людей. Плезиозавр был явно взбешен пулями, продолжавшими безвредно шлепать по его толстой шкуре. Его красные, налитые кровью глаза сверкали, с губ стекала слизь, и он казался скорее каким-то демоном из глубин ада, чем созданием из плоти и крови.

Выбравшись на землю, чудовище и не подумало останавливаться.

— Спокойно, спокойно, — сказал капитан Джексон. — Цельтесь ему в глаза.

Пуля попала в сверкающий глаз, расплескав его, как лужу крови. Плезиозавр, казалось, только увеличил скорость. Теперь он был достаточно близко, и люди видели темную кровь, сочащуюся из пулевых ранений на шее и туловище. Они казались просто булавочными уколами и лишь еще больше злили чудовище. Вот он уже в восьмидесяти… шестидесяти ярдах от охотников. Ласка наклонился и поднял с земли свой динамитный патрон.

— Подождите еще секунду, — выдохнул капитан Джексон. — Я не хочу повредить тело.

Плезиозавр продолжал рваться вперед, и Ласка не выдержал.

— Бросайте сейчас же! — воскликнул он. — Бросайте, или мы покойники!

Капитан Джексон извлек свой патрон. Время пришло: раскачивающаяся в сорока футах от земли голова была готова в любую секунду ринуться вниз в смертельном размашистом захвате.

— Падайте ничком, когда я брошу! — крикнул своим людям английский капитан и швырнул динамитный патрон прямо в плезиозавра. Ласка уже бросил свой, и оба, капитан Джексон и Ласка, упали на землю.

Два ужасных взрыва слились в один, и воздух наполнили куски плоти и костей и брызги крови. Патрон Ласки немного не долетел, но когда он коснулся земли, плезиозавр опустил голову, точно хотел схватить смертоносный снаряд. Патрон капитана Джексона взорвался непосредственно перед большим черепашьим телом. Только забрызганная кровью земля и фрагменты плоти и костей напоминали о самом сильном и ужасном монстре на земле, который за секунду до этого мчался в смертоносной атаке. Против динамита был бессилен даже властелин допотопных эпох.

— Выбор был: динамит или смерть, — с сожалением сказал капитан Джексон. — Но жаль, что нам пришлось воспользоваться динамитом. Туша зверя стоила бы целое состояние.

Ласка решительно покачал головой.

— Дважды я смотрел в лицо Озерному Дьяволу, и Аллах сохранил меня, — сказал старый араб. — И я рад, что увидеть его больше невозможно. Ибо зрелище это не из приятных, и воспоминание о нем не из приятных для человека, который прожил долго, совершил много грехов и знает, что недалек тот миг, когда Азраил, Ангел Смерти, призовет его к ответу.

Хэл Грант

ДРЕВНИЙ УЖАС[21]

— Будет занятно, если им посчастливится найти ящерицу и окажется, что она настоящая.

— Какую еще ящерицу? — спросил я.

Вместо ответа Резерфорд протянул мне газету и указал на заголовок, где говорилось, что группа ученых отправилась на поиски «ДОИСТОРИЧЕСКОГО МОНСТРА, ЗАМЕЧЕННОГО ОХОТНИКАМИ В БОЛОТАХ СЕВЕРНОЙ АФРИКИ».

Из описания я понял, что замеченное существо принадлежало к одному из видов гигантских ящеров, которые бродили по земле в эпоху рептилий, около пятисот миллионов лет назад.

Я подумал, что эта история — розыгрыш, и так и сказал. Резерфорд не согласился, обратив мое внимание на то, что все ученые, чьи имена были приведены в статье, являлись людьми хорошо известными; вряд ли какой-нибудь журналист осмелился бы использовать эти имена в связи с чем-либо отдававшим обманом.

— Я полагаю, что у них есть доказательства в поддержку экспедиции, иначе бы они не поехали, — сказал он. — Более того, я не удивлюсь, если когда-нибудь в будущем прочитаю, что они открыли эту штуку, чем бы она ни была, и что открытие принесло науке много интересных сведений.

Что ж, каждый имеет право на свое мнение, даже безосновательное. Поэтому я не стал спорить с Резерфордом, сказав только, что у него, судя по всему, имелась какая-то веская причина так верить в успех экспедиции.

Быть может, мои слова показались ему немного саркастичными. Во всяком случае, он на мгновение посмотрел на меня прищуренными глазами, как будто взвешивая что-то; затем, набив трубку, он потянулся за спичками и, закурив, тихо сказал:

— Да, я действительно верю, что на свете обитают живые потомки тех ящеров и что они внешне похожи на древних существ, о которых мы читали. Кроме того, у меня есть серьезные основания полагать, что некоторые из них не похожи ни на один известный вид, и, поскольку ты не станешь разделять мою убежденность, не получив какие-либо доказательства, я собираюсь тебе кое-что рассказать — конечно, при условии, что ты будешь готов принять мои слова на веру.

Резерфорд не из тех, кто склонен делать заявления, не соответствующие действительности. Если он говорит, что что-то твердо знает, так оно и есть. Он всегда был таким, даже в школе. Я не раз видел, как он получал взбучку, когда мог легко выкрутиться, просто чуточку исказив факты. Я знал его достаточно хорошо и сказал, что он может предоставить мне свои доказательства, если хочет, хотя я готов и без всяких дальнейших подробностей согласиться с тем, что «веская причина» у него имеется. Я не имел ни малейшего представления о том, каковы были его «доказательства», иначе не стал бы так рисковать. За исключением фантастических рассказов, я никогда не слышал и не читал ничего, что могло бы сравниться с его ужасной историей. И обстановка была идеальной. Мы с Резерфордом были одни в охотничьем домике на берегу северного озера; ночной ноябрьский ветер завывал в деревьях, окружавших дом с трех сторон, и обрушивал потоки дождя и мокрого снега на окна и кровлю. Жуткая ночь для жуткой сказки.

— Я никогда раньше не рассказывал эту историю, — начал Резерфорд, — поскольку не хотел, чтобы меня считали лжецом. Однако мне часто хотелось рассказать о случившемся, и этот момент кажется очень подходящим. Каждое мое слово истинно, как