Знойные ветры юга ч.1 - Дмитрий Чайка

страшились все в Аравии, кроме Умара ибн аль-Хаттаба, одного из ближайших сподвижников Пророка. Они с Халидом не слишком ладили, уж слишком последний был независим и упрям.

— Рассказывай, сын собаки, — вымолвил, наконец, полководец. — Как смел ты отступить от веры в Аллаха?

— Я не отступник! — нервно сглотнул слюну Малик. — Я правоверный мусульманин.

— Свидетеля сюда! — крикнул полководец, и в шатер втолкнули какого-то перепуганного пастуха. Тот неловко поклонился и замер.

— Что сказал этот человек, — Халид показал на Малика ибн-Нувайру, — когда до вас дошла весть, что Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, вознесся на небеса?

— Он вынес из дома хурджуны, добрый господин, — угодливо застрекотал свидетель, а потом сказал: «О бану ханзала! Теперь ваше богатство принадлежит вам». Мужичок, произнеся это, сжался в испуге, а потом добавил извиняющемся тоном:

— Это он сказал, а не я!

— А потом?

— А потом он раздал весь закят назад, — развел руками свидетель. — Мы и взяли. Он же старший в наших краях. Как мы можем его ослушаться?

— Пошел вон, — бросил Халид и вновь посмотрел на Малика. — Ты раздал священную милостыню людям! Ты вероотступник!

— Я же вернул все, до последней монеты, и до последнего зернышка, — Малик дерзко поднял голову и посмотрел на Халида. — Тебе этого мало?

— А ты, пес, считаешь, что если вор вернул украденное, то он больше не вор? — усмехнулся воин. — Ты ошибаешься! Почему ты вступил в сговор с этой ведьмой, Саджах бинт аль-Харис? Разве ты не знал, что она называет себя Пророчицей Аллаха, читает проповедь, сидя на минбаре[17] и выдает свои стишки за послания Бога?

— У нас общие враги, и она мне близкая родня по отцу, — тут же нашелся Малик. Сказанное им было чистой правдой.

— Родня, значит, — протянул Халид. — Что же, я смотрю, весь бану Тамим нуждается в уроке, который преподаст вам армия истинно верующих.

— Мы должны были платить закят посланнику Бога, а не халифу, простому человеку! — выкрикнул Малик, брызжа слюной. — Абу-Бакр не по праву занял это место! Он не господин мне! И ты не можешь так обращаться со мной! Твой Учитель сам назначил меня на этот пост!

— Мой Учитель? — сузил глаза взбешенный Халид. — Мой? Не твой? И ты еще смеешь называть себя правоверным? Ты ведь даже не именуешь, как должно Посланника Бога, да благословит его Аллах и приветствует! Нет, сволочь, ты вероотступник и предатель. А за это положено только одно наказание, смерть!

— Ты не посмеешь! — побледнел Малик. — Я мусульманин. Тебя покарают за это преступление!

— Отрубить ему голову! — бросил Халид, а когда вырывающегося Малика вытащили на улицу, подошел к Лейле, которая стояла в углу комнаты, недвижимая, словно статуя. Все это время он поедал ее глазами.

— Пойдешь за меня? — спросил он, жадно впившись взглядом в ее прекрасное лицо. На улице раздался короткий вскрик и глухой удар.

— Что? — Лейла в испуге подняла на него огромные, залитые слезами глаза. Ее губы, красные, словно коралл, мелко задрожали. — Я не понимаю…

— Ты теперь вдова, тебе нужен защитник, — не отрывая от нее глаз, сказал Халид. — Я не хочу брать тебя силой, ты слишком хороша для этого. Если ты станешь моей женой, я защищу тебя даже от демонов пустыни, не то, что от каких-то людей. Ты не будешь знать забот, и я подарю тебе много украшений и красивой одежды. Я буду хорошо обращаться с тобой. Так что, Лейла бинт аль-Минхал, ты пойдешь за меня?

— Пойду, — прошептала та, а по ее лицу пробежала одинокая слезинка.

— Я приду к тебе вечером, когда управлюсь с делами, — Халид погладил ее по нежной, словно шелк щеке, утерев слезу, и Лейла ушла вглубь дома. Он спросил у Стефана.

— Теперь ты! — ткнул он в него пальцем. — Кто ты такой и что здесь забыл?

— Я Стефан, о отважнейший из воинов Аллаха, — склонил голову евнух. — Я путешествую в поисках брата. Я сделал большое пожертвование в казну Уммы[18], и мне дозволено ездить везде, где захочу.

— Я слышал о тебе, — кивнул Халид.

— У тебя сегодня никах[19], о великий, — сказал Стефан. — Позволь преподнести тебе подарок.

Он пошарил в своих вещах и достал то, что подходило к этому случаю лучше всего — массивное ожерелье с множеством крупных цветных камней. Ожерелье было вычурным, ярким и даже кричащим, именно таким, какое должно было понравиться простодушным людям пустыни, не избалованным роскошью. Стефан хорошо подготовился к этой поездке, ведь золотая монета в этих местах имела невеликую ценность. Многие бедуины и вовсе не видели золота никогда, ценя его наравне с серебром.

— Ты просто спас меня! — полководец расплылся в восторженной улыбке. — Я же в походе. У меня ничего подходящего с собой нет, а я не хочу ждать. Я желаю познать эту женщину прямо сегодня! Я отдам твой подарок в садак[20] своей новой жене. Она полюбит меня, когда увидит его! Ведь второго такого ожерелья нет во всей Аравии!

— Рад был угодить тебе, о отважнейший, — коротко поклонился Стефан.

— Проси у меня чего хочешь! — Халид был на седьмом небе от счастья и восторженно разглядывал ожерелье. Он не готовился к свадьбе. Он принял это решение сразу же, как только увидел прекрасную Лейлу, и подарок был как нельзя кстати.

— Мне не нужно ничего, — покачал головой Стефан. — Но обещай, что когда-нибудь, в случае нужды, ты выполнишь одну мою просьбу. Она не пойдет вразрез с твоим долгом или верой.

— Клянусь! — обещал Халид. — Я исполню твою просьбу, когда бы ты ко мне ни обратился. Ты можешь быть свободен, слуга императора. Тебя здесь никто не тронет. Если воины начнут приставать к тебе, скажи, что ты под моей защитой. Ты сделал благое дело, Стефан, пожертвовав деньги на нужды Уммы. Милосердный Аллах благословит тебя за это.

— А можно, я присоединюсь к твоей армии, о сиятельный Халид ибн аль-Валид? — осторожно спросил Стефан. — Нынче в Аравии небезопасно. Одна эта ведьма Саджах чего стоит…

— Ты ее видел? — вскинулся Халид.