Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

ним и угрюмо молчал.

– Ребята, – не выдержал Фёдор, – ну, по морде мне смажьте, ну, побейте, только не молчите.

– Отстань, – попросил Грег.

А Эркин, не оборачиваясь, спросил:

– Тебе-то за что? – Фёдор застыл с открытым ртом, А Эркин продолжал: – Завёл вас туда я, стреляли в меня, так что… не бери на себя чужого, Фёдор, не жадничай.

– Ты… ты соображаешь, что несёшь? Ты же…

– Что я же? – не дал ему договорить Эркин. – Ты слышал, кто я, – и по-английски: – На весь бар беляк орал. Спальник я, погань рабская, – и опять по-русски: – И гада не кончил, и вас подставил.

– Странно, – задумчиво сказал Грег, – по башке я получил, контузия тоже у меня была, а ахинею бредовую ты несёшь.

– Да не бери в голову, Мороз, – поддержал его Фёдор. – Если на каждую брехню…

– Это не брехня, – снова перебил его Эркин и по-английски: – Это правда. Я – спальник. И с вами мне ходить – это вас подставлять.

Эркин оттолкнулся от стены и пошёл к пролому, через который они сюда пролезли.

– Стой! – крикнул, вскакивая на ноги, Грег. – Фёдор, держи его!

Фёдор кинулся к Эркину и… натолкнулся на стену. Непонятным образом Эркин уклонился от его рук и выскочил наружу.

– Иди за ним, Фёдор, – быстро решил Грег. – Он сейчас чёрт-те что наворотить может.

Фёдор нерешительно шагнул к пролому, но тут же оглянулся на Грега.

– Дойду я, дойду, – махнул рукой Грег. – Давай быстрей, пока он далеко не ушёл. Марш!

Фёдор выскочил на улицу, огляделся. Вроде… вроде вон там мелькнула рабская куртка, и Фёдор бегом припустился за ней. Вот чёрт, и как же теперь всё перекрутить?

Атланта

Бар без названия

Беседы в баре шли своим чередом. К столику Найфа и Фредди подсаживались желающие засвидетельствовать уважение, вели неспешные необязательные разговоры. Всё это – шелупонь, шелуха, но встать и уйти нельзя. Фредди это понимал. И ещё ему не понравился внимательный, слишком внимательный взгляд Найфа. Найф явно следил за ним и за Эркином. Чёрт, как же он забыл?! Найф же был в Джексонвилле, значит, знает о парнях: парней видел Пит, Пит натрепал Бобби, Найф пасся у Бобби… Найф может знать многое, слишком многое. Если вся троица ушла в лагерь… дать знать Эркину, чтоб больше не выходил – это первое, ещё… как парень вообще оказался вместе с игроком? Пошёл в стрёмщики? Дурак, зачем? Насколько вообще Эркин в этом увяз? Где это началось? В тюрьме? Или ещё раньше? Чёрт, и расспрашивать нельзя – дашь наводку, уж слишком у Найфа глаз… внимательный. А с ним по любому связываться себе дороже. Чёрт, что же делать? И ещё гнусняк этот маячит.

Фредди посмотрел на Полди, и, перехватив его взгляд, бармен дал сигнал вышибалам. К тому же в бар зашло несколько персон достаточно высокого ранга, и шестёрки посообразительнее сами стали выметаться. Фредди допил свой стакан и кивком разрешил поставить перед собой новый. Теперь всё из головы выкинуть и слушать. Сейчас уже будут серьёзные разговоры и могут начаться серьёзные дела.

Атланта

Улицы

Нагнав Эркина, Фёдор, уже не пытаясь его остановить, просто пошёл рядом. Эркин покосился на него и промолчал. Шли быстро, но за десяток шагов до бара Эркин замедлил шаг и пошёл не спеша, глядя себе под ноги. Так неспешно миновали бар, потом Эркин опять пошёл быстро и, свернув за угол и оглядевшись, нырнул в развалины. И только там посмотрел на Фёдора и улыбнулся.

– Там он, сволочуга.

– Будешь ждать, – догадался Фёдор.

Он не спрашивал, но Эркин ответил:

– Буду.

И стал неожиданно ловко пробираться по развалинам так, чтобы можно было следить за дверью бара. Мысленно проклиная себя, что вообще затеял этот поход, Фёдор последовал за ним.

Потянулось ожидание.

– А если до полуночи там просидит?

– До полуночи и подожду, – тихо ответил Эркин. – Иди, Фёдор, на ужин опоздаешь.

– С тобой пойду, – сердито буркнул Фёдор, нашаривая сигареты.

– Не кури, – спокойно, но очень строго сказал Эркин и пояснил: – вспышку заметят или дым учуют.

В развалинах темнело быстрее, чем на улице, и им было всё отлично видно. Дверь бара, освещённая изнутри витрина-окно, жалюзи опущены, но щелястые, да и силуэты просвечивают. Эркин сидел на корточках, укрываясь за остатками шкафа, совершенно неподвижно. Фёдор понимал, что он и в самом деле будет ждать. Час, два, всю ночь, но дождётся.

Эркин чувствовал нетерпение Фёдора, но больше не предлагал тому уйти. Решил быть с ним до конца – так пусть. Он всё равно сделает, что задумал. Не только потому, что Полди – сволочь из сволочей, что муки рабов были этой сволочи в радость, что все пять лет в имении он задыхался от ненависти к Полди, нет, сволочей он повидал и похлеще, и немало… всех убивать… ни рук, ни времени не хватит, дело в другом. Когда Полди в баре заорал на него, он испугался, опустил глаза, на секунду, на долю секунды, но вернулся туда, где Полди мог делать с ним, что хотел, а он не мог не то, что словом, даже взглядом ответить, нет, не убив Полди здесь и сейчас, он свободным не станет. И… и раз Фредди, защищая Полди, стрелял в него, ранив Грега, раз Фредди – такой же беляк, и прав тот чёртов майор-охранюга, раз Фредди предал его… Эркин уже не понимал толком, кого он ненавидит и кому мстит, убивая пьяную шваль, шакала. Он знал одно: надо сделать это чисто. Мгновенно и точно. Чтобы сволочь и пискнуть не успела. Чтобы не забрызгаться кровью. Чтобы не оставить следов. А долго эта сволочь сидеть там не будет, шакалов быстро выкидывают. Ага, есть!

Полди встал, неловко отряхнулся. Могли бы и сказать, он бы понял, ладно, до завтра, а сейчас… сейчас он пойдёт… а куда же он идёт…? А не всё ли равно, куда… Сыт, пьян, нос в табаке… а переспать… Нет, сюда он не пойдёт, здесь «жабы», с «жабами» мы…

Полди покачнулся, едва не упав, выругался, захихикал и побрёл дальше. Уже темнело. Сумеречный час, когда солнце скрылось, а фонари ещё не зажгли. А кое-где фонари предусмотрительно разбиты. Мёртвые кварталы. Без особой нужды сюда не заходили, а уж по тёмному времени тем более. Но Полди не боялся. Да пусть только кто сунется, он его так отделает, так… Полди взмахнул кулаком и, на этот раз не удержав равновесия, упал. Немного побарахтавшись, он встал и продолжил путь. Не обратив внимания на появившиеся за его спиной шаги.

Эркин увидел,