Совьетика - Ирина Маленко

Сама идея такая была мне глубоко чужда: думаю, даже наши институтские преподаватели медицины, и те недооценивали, насколько невинными существами были в 19-20 лет подавляющее большинство из нас. Помню, как на занятиях по медицине – на втором уже курсе!- нам в первый раз рассказали о том, как надо предохраняться от беременности. Естественными средствами. То есть, воздержанием в определенные дни. Наш преподаватель – медик, отставной военный, грубовато сказал:

– Останется у вас дней десять в месяц. Этого вам должно хватить.

Хватить 10 дней? На что? Я даже и не поняла, о чем это он. А если бы поняла, то была бы оскорблена до глубины души. Он что, серьезно считает, что это что-то такое, без чего я жить не могу? Само по себе, без глубоко любимого человека?

Одним словом, когда Эрик поставил мне такие условия «культурного» обмена, я решила над ним поиздеваться и посылала ему исключительно фото полуобнаженных афиканских женщин из различных племен, для которых ходить в таком виде естественно, и ни у кого нездоровых желаний это там не вызывает, кроме озабоченных европейских туристов. Он некоторое время не подозревал подвоха (неужели есть доля правды в том, как долго до них что-то доходит?), а когда спохватился, было поздно – мой адрес за границей уже опубликовали. Наконец Эрик не выдержал и взмолился: «Мне не нужны фото негров».В ответ на что я указала ему, что в «цивилизованном мире слово «негр» является ругательным, и его там не применяют». Тут уж Эрик взорвался – он решил, что я насмехаюсь над ним из-за его знания русского языка (есть у малых народов такие глубоководные комплексы и чувствительности, о которых мы даже и не подозреваем); «Я не обязан знать этот ваш медвежий язык!»- написал мне он. Еще в советское, горбачевско-саюудисовское время. Я неподдельно удивилась: «Господи, да наш-то язык тут при чем? Это же я об американском английском!»

А вы говорите, “почему Таллинн (да непременно с двумя «н», русские медведи неотесанные!) никогда не будет достроен ?”… Вот потому и не будет.

Русские что, вами торговали, как лошадьми на рынке, как с вами это делают сегодня? Или как раз к такой независимости вы и стремились? К независимости поскорее себя продать?

Впрочем, тема купли и продажи актуальна не только для бывших «лучших друзей нашего слона».

«Как мы сможем победить, если нас легко купить

Как мы сможем побеждать, если нас легко продать:?»- жалуется все тот же почуявший перемены в народных настроениях со времен «Есаула» Газманов.

Как? Да очень просто – ПЕРЕСТАТЬ ПРОДАВАТЬСЯ.

… Сны, сны, навязчивые сны… Морозный день, дым столбом из труб наших частных домиков, узоры на заледеневших окнах, глядя на которые можно было фантазировать до бесконечности, что именно на них изображено стараниями Дедушки Мороза, книжка Алексина о каникулах, которые никогда не кончаются; тарелка горячей гречневой каши с маслом на столе, ждущая тебя после школы; ситро – только по праздникам, не потому, что было дорого или не могли купить, а потому, что если все будет каждый день, то не будет чувства праздника; то, как вставляли мы на зиму в окна вторую раму и как вынимали ее весной – и с этого собственно и начиналась настоящая весна… Веселые люди – обед в поле после работы в колхозе, распевание песен в автобусе по дороге домой… Длинные колхозные грядки с капустными кочанами вдоль поймы реки, по которой ходили настоящие пароходы. Время, когда мы и не подозревали, что для того, чтобы как следует вымыть голову, мало одного шампуня, а надо еще покупать отдельно какой-то «кондиционер». Ведь наш обыкновенный яичный шампунь копеек за 30 отлично ее мыл (видимо, в цивилизованных странах долго вели специальные разработки, чтобы изъять что-то из нормального шампуня – так, чтобы волосы после мытья им оставались какими-то клейкими, и люди вынуждены были покупать отдельно еще один такой же по размеру и цене флакон только для того, чтобы волосы наконец-то от этого шампуня отмыть)!…

…Нет, это был не сон. Была такая страна – СССР. Была такая жизнь – достойная человека, а не животного.

Это было лучшее время не только в нашей жизни – и это было лучшее время в истории нашей планеты – время Надежды. А сейчас на планете, повернувшейся вспять, наступило мракобесное Новое Средневековье после утонченного коммунистического Возрождения. Время массового безумия. Время, когда многим все еще не кажется абсурдом «теория равного зла» (представьте себе, если бы в газетах времен Великой Отечественной писали: «Да, нацисты – это, конечно, зло, но и партизаны – не лучше»??? Или «в этой войне никто не победил»??) или то, что чемпионат страны по футболу именуется «кубком Кока Колы». Одна мамина сослуживица даже орала с пеной у рта, как здорово мы жили бы, если бы в войне победили немцы. Пока моя мама не выдержала и не сказала ей с улыбочкой:

– Ну, Маргарита, кто-то, может, и жил бы лучше, а вот кого-то и газовая камера ждала бы…

Фамилия этой ее сослуживицы была Гринберг…

Как могли у таких дедов, у таких отцов, как наши, вырасти такие дети, такие внуки? Загадка века. То ли потому, что они берегли нас от того, через что прошли сами, то ли потому, что им некогда было воспитывать нас, они были слишком заняты строительством новой, светлой жизни и надеялись, что мы сами все поймем и оценим… Они не могли и в страшном сне себе представить, что мы вырастем в «человеков неудовлетворенных желудочно», в кадавров профессора Выбегалло, которых так замечательно – видимо, с натуры своего родственника Егора Гайдара – описали наши классики-фантасты Стругацкие.

Помните сказку у Льва Толстого, где родители маленького мальчика решили посадить старого деда есть за печку, чтобы не слышать, как он хлюпает, а потом заметили, как их сынок мастерит из дерева лоханочку, чтобы кормить за печкой их самих, когда они состарятся?

Лоханочка для нас тоже уже готовится. Руками наших лишенных того, что было с рождения дано всем нам с вами в детстве, детей.

Настанет день, когда они подойдут к нам и скажут: «Позор вам! Как могли вы своими руками изгадить и уничтожить то, о чем. другие народы в мире могли только мечтать, то, за что люди гибли столетиями? И вы думаете, что мы теперь за это усадим вас за красный стол?»

Страшной будет наша старость. Когда мы переслушаем, наконец, записи старых песен коммунистического времени и поймем, что мы не понимали этих людей потому, что наши мозги заплыли жиром тупости и жадности, и мы не умели мечтать и любить, как они. И что мы недостойны быть даже подметками разваливающихся ботинок наших ограбленных и высмеянных дедов – строителей нового мира, совершивших огромной ценой невиданный в истории человечества Прорыв к Счастью.

…Донал постучал в дверь моего номера: пора было ехать на встречу с моим будущим напарником. К Великой Китайской стене! Ох уж эти ирландцы! Они бы еще в Мавзолее Мао встречу назначили.

До стены мы добирались почти час, на оборудованном кондиционером такси. Шофер-китаец на пальцах объяснил нам, что будет ждать нас там 2 часа – и разлегся поспать на заднем сиденьи.

Прорваться к Китайской стене с внутренней стороны сегодня, пожалуй, не легче, чем когда-то было врагу проваться через нее с севера: такое ощущение, что ты оказалась в толпе наших отечественных цыган. Донал не пошел к подъемнику, вместо этого мы начали подъем вручную … тьфу! Ри Ран совсем забил мне голову своими лингвистическими конструкциями!… – пешком, конечно же! И всю дорогу наверх тебя чуть ли не хватают за полы одежды торговцы кепочками Мао и шелковыми халатами. Совсем как наши цыгане на базаре: «Позолоти ручку, дорогой!»

Когда мы, героически отбиваясь от носителей рыночных отношений, наконец-то добрались до середины горы, а саму стену еще и в помине не было видно, Донал вдруг кого-то заприметил. И рванул меня за руку.

На горе, за маленьким каменным столиком для пикника, в стороне от лестницы, ведущей на Великую Китайскую стену, чуть сгорбившись, сидел спиной к нам (в окружении фазанов в кустах) высокий человек в бейсбольной кепочке и оливковом флисовом свитере, со стаканом чая и термосом в руках, читавший журнал для рыбаков на английском. Выглядело это настолько нелепо и комично, что так и вспомнился советский анекдот: «Звонок в дверь: «Здесь посылают в космос? « «Здесь посылают к черту! А ваш шпион Иванов живет этажом выше!» .

К нему и повел меня Донал.

– Знакомьтесь! Дженни, это твой супруг на предстоящие несколько лет.

Донал, видимо, думал, что это очень забавно. Я решила тоже пошутить на данную тему, чтобы разрядить обстановку и уже было открыла рот, когда человек этот обернулся и вскинул на меня свои голубые глаза. У него были густые чуть сросшиеся на переносице соболиные брови.

… Это был удар покрепче предложения руки и сердца, сделанного Ри Раном. Передо мной собственной персоной сидел Ойшин Рафферти.

****

У них что, такой кадровый голод?