Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

Это не могло быть верным. Прэйсиан — это имя одного из пяти великих родов волшебников, но где-то глубоко внутри я вспомнил. Изначально это было имя одной из самых больших рощ Ши'Хар, наряду с Сэнтир, Гэйлин, Мордан, и… Иллэниэл. Вместе с этим знанием пришли образы, воспоминания о местах, связанных с этими именами. Рощи Ши'Хар были чем-то вроде городов, с той лишь разницей, что само место, деревья и население все были частью единого целого, единой семьи. Лишь один факт всё ещё не совпадал, тот факт, что эти имена теперь использовались пятью великими родами волшебников… людских волшебников.

— Я почти вижу, как шестерёнки крутятся в твоей голове, животное. Жалко, право же. Я надеялся, что ты всё вспомнишь до того, как я тебя убью, чтобы ты понял всю глубину греха твоего предка. Быть может, я скажу тебе своё настоящее имя, пока ты будешь умирать, — сказал маленький мальчик.

— Значит, твоё терпение вышло. Ты говоришь так, будто уже получил то, что желал, — сказал я, надеясь что-то вытянуть из него.

— Мы здесь. Открыв для меня дверь, ты решил свою судьбу, а также судьбу остальных представителей твоего жалкого вида, — сказал он мне.

— Ты хочешь стереть человеческий род с лица земли? — спросил я.

Мальчик улыбнулся:

— На этот раз у меня получится.

— Ты нарушил соглашение, — сказал я, и затем понял, кто он. — Тиллмэ́йриас Прэйсиан, — без предупреждения сорвались слова с моих губ, но я чувствовал, как их истинность отдаётся у меня в костях. «Он был причиной, по которой она хотела, чтобы чары стазиса были созданы так, чтобы убить её, если их нарушить», — осознал я, когда в меня ударила волна эмоций. — Ты — причина существования этой закрытой комнаты. Ты их убил! — сказал я, вспоминая свой сон.

— Неверно, животное, — закричал он в ярости. — Я убил большую их часть. Твой предок действовал более тщательно, он убил весь мой народ… кроме одной, — указал он на Лираллианту.

— Он уничтожил тебя, ты мёртв, — пробормотал я, когда через мой разум пронёсся каскад жестоких образов. Я закачался от шока.

Тиллмэйриас усмехнулся:

— Поздравляю! Я всё ещё мёртв, но это поправимо, — закончил он, вскинул руки, и в меня со скоростью мысли полетела волна тьмы.

Мой щит был готов, но это почти ни на что не повлияло. Заклинательное плетение Ши'Хар мгновенно порвало мой щит на куски, и затем впилось в мою кожу, рвя и рубя подобно тысяче ножей. Когда я сражался с лидером шиггрэс в последний раз, со мной был Рыцарь Камня, не говоря уже о Уолтэре. Без их помощи я бы не смог выжить достаточно долго, чтобы поймать Тиллмэйриаса в ловушку под землёй, хотя теперь я знал, что эта тактика не оказалась успешной.

Сегодня со мной никого не было. Это было потенциально фатальной ошибкой с моей стороны, но я пока не был готов сдаваться. Я готовился к возможному повторению нашей схватки, мне лишь бы найти достаточно времени, чтобы ответить как полагается.

Опыт был великолепным учителем, и пока боль от вражеского заклинательного плетения грозила захлестнуть меня с головой, мой разум быстро нашёл убежище в камне. Боль моего физического тела пошла на убыль, и одновременно я послал вверх брызги каменных осколков. Дотянувшись до ветра, я закружил их в изгибающемся вихре бритвенно-острой смерти.

Смертоносное заклинательное плетение отпало от моего плотского тела, когда Тиллмэйриас вынужден был защищаться от разрушительного каменного вихря. Вернув себе более прямое управление над моей человеческой формой, я открыл глаза, и отследил его движения:

— Наслаждаешься плодами моих тренировок? — спросил я, насмехаясь над немёртвым существом.

Каменные осколки рвали его маленькое тело, но ответ шиггрэс был стремителен, и очередное заклинательное плетение сорвалось с его пальцев и губ, обернув его подобно мощному щиту, и предотвратив дальнейшие повреждения. Я знал, что он вернёт себе инициативу буквально через секунды, если я не найду способа защититься от его заклинательных плетений.

Запустив руку в один из своих поясных мешочков, я вытащил каменный диск — тот самый, который я пытался использовать в день нападения на нас зачарованной мебели. Произнеся слово, я подбросил его в воздух у себя над головой, и стал смотреть, как тот разделился на множество кусочков. Вытянув руку, я начал направлять силу, питая ею зачарованные защитные камни, и те в ответ начали кружиться и вертеться вокруг меня со всё возрастающей скоростью, теряя чёткие очертания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В меня ударило ещё одно заклинательное плетение, но на этот раз оно безвредно отскочило прочь, не в силах пробить созданный моими камнями барьер.

— Давай выйдем наружу. Здесь слишком много можно потерять, для нас обоих, — сказал я своему противнику, указывая на неподвижное тело в центре помещения. Повернувшись к двери, я вышел, и стал подниматься по ступеням, оставляя за собой кровавый след.

Его первая атака оставила на мне ряд мелких порезов. Вызываемая ими боль могла бы отвлекать меня, но я держал свой разум в промежуточном состоянии, частично связанным с землёй и ветром вокруг меня, что заставляло ощущения моего человеческого тела казаться маленькими, почти незначительными. Это была техника, в которой я практиковался со дня моей битвы с Сэлиором, и она давала мне многочисленные преимущества.

Слабая связь давала мне больше мощи для моих заклинаний, одновременно приглушая моё восприятие боли. Она также позволяла мне автоматически, почти бессознательно управлять моим окружением, одновременно оставляя мой человеческий разум свободным для творения заклинаний. Я пока не придумал великолепного имени для моего промежуточного состояния, но Пенни, с присущей ею прямотой, предложила название «транс идиота». Она объяснила, что почти полное отсутствие боли значительно лишало меня забот о моём физическом теле, и потому я был менее склонен защищаться. Однако я знал правду — она просто любила находить новые способы называть меня идиотом.

Тем не менее, её волнение о защите моего человеческого тела имело под собой основания, что было ещё одной причиной, по которой я создал зачарованные защитные камни. Покидая подземную комнату, я продолжал направлять в них своим человеческим разумом всё больше силы.

Как я и надеялся, Тиллмэйриас без возражений последовал за мной, хотя я подозревал, что он на ходу готовил новые плетения. Я вывел его к парадной двери, и прочь, на улицу, прежде чем он снова ударил, нанеся пробную атаку, чтобы проверить мой новый щит.

— Тебе придётся постараться посильнее, — усмехнулся я, одновременно запуская руку в ещё один мешочек, чтобы коснуться находившейся внутри статуэтки.

— «Ты мне нужен», — безмолвно произнёс я, проецируя свою мысль на статуэтку.

К тому времени, как я полностью обратил на него своё внимание, было уже почти слишком поздно. Тиллмэйриас направил свою вторую атаку на основание находившегося рядом со мной здания, и чем бы он ни воспользовался, оно превратило большую часть стены и некоторую часть фундамента в мелкую пыль, лишив оставшуюся часть здания опоры. Когда я осознал свою ошибку, та уже находилась в процессе падения на меня.

«Сегодняшний день соседи мне никогда не простят». Это наблюдение мелькнуло у меня в подсознании, в то время как более практичные части моего разума были заняты, пытаясь сообразить, как предотвратить мою неизбежную судьбу лепёшки. Хотя у моих зачарованных защитных камней было много преимуществ над обычными импровизированными щитами, они не могли легко менять свою крепость, или защищаемую ими область. Они, возможно, могли остановить всё, что Тиллмэйриас мог в меня бросить, но они точно дадут сбой, если на меня упадёт здание.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Всё это мелькнуло у меня в голове за мгновение, и несмотря на безвременность таких напитанных адреналином мгновений, я всё равно сумел поступить не так, как надо. Подняв ладонь, я выкрикнул слово, и использовал свою собственную силу, чтобы подпереть здание. Для большинства волшебников такой приём был бы фатальным, но, как я выяснил из других бессчётных мгновений моего прошлого, я, как волшебник, был эквивалентен гиганту… и ума у меня порой было примерно столько же.