Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

Убирайся с дороги. — И начал было обходить бродягу, когда внезапно тот протянул руку и сцапал его за брючину.

— Стой. Как насчет славных часиков, а? — спросил старик и поддернул правый рукав пальто. На тощей руке красовались, наверное, восемь или девять наручных часов; все они показывали разное время. — Для тебя — оптом.

— Сказал же: «нет»! — Джонни рывком высвободил ногу и зашагал дальше.

И почувствовал, как вокруг лодыжки сжалась клешня нищего — сжалась с гораздо большей силой, чем та, которую можно было представить, глядя на тщедушного старика. Джонни оступился, едва не упал, однако смог восстановить равновесие. Лицо его вспыхнуло гневом.

— Торопишься, да? — спросил бродяга и ухмыльнулся, продемонстрировав зубы цвета грязи. — Деловой человек, верно? Молодой бугай, которому кажется, будто мир вокруг него слишком уж медлителен. Не так ли?

— Слушайте. Мне придется позвать полицейского, если вы не…

— Тише, — произнес нищий, и тон его голоса заставил Джонни умолкнуть. — Я скажу тебе кое-что. Скажу правду… Время летит.

— А?

— Время летит, — повторил старик. Улыбка его стала еще шире. — У тебя классные часы. Сколько ты за них отдал?

— Это… подарок… от жены… — И тут Джонни спохватился, внезапно осознав, что разговаривает со старым, вонючим козлиной так, словно этот ублюдок — не «пустое место!»

«Боже! — подумал он и отважился снова посмотреть на часы. — На семнадцать минут опаздываю!»

— Время летит, — сказал бродяга, кивая. — Помни об этом. — И с довольным хрюканьем выпустил лодыжку Джонни.

Сделав три широких шага, молодой человек обернулся и прокричал:

— Ты угроза для общества, придурок!

Однако старик уже катил дальше, отталкиваясь одной рукой и потрясая жестянкой с карандашами перед чьим-то еще раздраженным лицом. Покраснев до самых корней вьющихся, темно-каштановых волос, Джонни поспешил продолжить путь и ровно в девятнадцать минут десятого, протолкнувшись через вращающиеся двери, ворвался, наконец, в Бреннан-билдинг.

Выйдя из лифта на шестом этаже, он промчался мимо Норы, привлекательной рыжеволосой секретарши, испытав при этом на себе ехидный, насмешливый взгляд Питера Флетчера, который болтал с девушкой, склонившись над ее столом. Джонни, однако, понимал, что на самом деле Флетчер пытается заглянуть секретарше в декольте, а он, вообще-то, так же как и Джонни, был женат. Оставив этот участок мучительного позора позади, он двинулся по коридору, минуя сидевших за столами секретарш. Войдя в маленький, тесный кабинет, он закрыл дверь и, замерев на мгновение, сделал пару глубоких вдохов. Джонни ощущал растерянность и головокружение и решил, что столкновение со слепым продавцом карандашей задело его гораздо сильнее, чем показалось вначале. «Господи Иисусе, копам следовало бы убирать подобный мусор с улиц! Это пугало могло мне ногу сломать!»

Джонни знал: мистер Рандизи должен вызвать его через несколько минут. А потому следовало привести в порядок заметки и наброски. Он водрузил дипломат на стол, словно какой-то драгоценный камень. На столе лежали файлы и папки из других заказов, а на полу громоздились стопки газет, рекламных журналов и прочих самых разнообразных изданий. Джонни был просто ненасытным читателем — в особенности, если прочитанное могло помочь ему взмыть в рекламную стратосферу (и к своему тридцатилетию он надеялся попасть в это царство небесное).

Он уже начал открывать дипломат, когда сообразил: что-то не так. Краем глаза он заметил число, изображенное на календаре, висевшем на внутренней стороне двери. «Вторник, 11 августа 1987 года». Дата была неправильной. Ах, ну да, он забыл оторвать страницу, когда вчера покидал офис. Наверное, слишком торопился. Это, однако, раздражало его, и поэтому, пройдя через кабинет, он протянул руку и снял страницу. Вот так, теперь все верно: «Среда, 12 августа, 1987 года». Джонни был человеком дат и точного времени, и теперь почувствовал себя значительно лучше. Офис был для него, что второй дом. «Ничего удивительного, — подумал он, возвращаясь к столу и опускаясь на стул. — Скорее всего, я провожу здесь гораздо больше времени, чем в собственной кварти….»

Его интерком зажужжал, и молодой человек тут же включил его, резко ткнув пальцем в кнопку.

— Да?

— Джонни, это Рандизи. Ты закончил работу?

— Да, сэр. Буду у вас через минуту.

— Даю тридцать секунд. — Интерком щелкнул и вырубился.

Проверять работу было уже некогда. Сердце бухало в груди, когда он схватил дипломат, быстро поправил галстук и вышел из кабинета. Пройдя по коридору, Джонни свернул налево и очутился перед изящной, светловолосой секретаршей мистера Рандизи. «Эх, у больших парней со вкусом действительно полный порядок!» — подумал он. Впрочем, секретарше было далеко до Энн — самой красивой женщины из когда-либо виденных им. И, как только вся эта суматоха сойдет на нет, Джонни собирался купить жене цветы и пригласить ее на ужин в настоящий четырехзвездочный ресто…

— Он ждет вас, — сказала секретарша, и Джонни вошел внутрь.

Мистер Рандизи — толстый, седовласый человек, взгляд голубых глаз которого был способен раскалывать камни, — восседал за темной плитой стола.

— У тебя есть что-нибудь для меня, Джонни? — спросил он добродушным голосом.

— Да, сэр, прямо здесь. — Джонни похлопал по дипломату, положив его на покрытую промокательной накладкой поверхность стола мистера Рандизи. — Этой ночью я почти не спал, заканчивая работу, и поэтому слегка опоздал сегодня утром. Простите. Этого больше не повторится. — Он щелкнул замками чемоданчика и поднял крышку.

— Опоздал? Сегодня утром? — Седые брови Рандизи сошлись над переносицей. — Мне казалось, ты был за своим столом в половину девятого.

— Э-э… Нет, сэр. Я пришел всего пару минут назад. Простите. — Джонни извлек аккуратно напечатанный доклад и подтолкнул его начальнику. — Вот, сэр. И осмелюсь сказать, у меня есть предчувствие, что мистер Хаммерстоун непременно клюнет на эту программу.

— Мистер Хаммерстоун? — Брови начальника почти слились одна с другой. — Джонни, о чем, во имя всего святого, ты толкуешь?

В течение всего разговора Джонни не прекращал улыбаться, однако теперь почувствовал, как улыбка медленно сползает с лица.

— Ну… э-э… Я имею в виду… Мистер Хаммерстоун оценит ту работу, которую каждый из нас вложил в этот…

— Джордж