Оно - Стивен Кинг

Яркий зеленовато-желтый свет выбивался из-под дверцы; он же вырывался из затейливой замочной скважины, такой густой свет, что его, казалось, можно резать ножом.

Увидели они и знак на двери, каждый — свой, и совсем не тот, что раньше. Беверли — лицо Тома. Билл — отрубленную голову Одры с пустыми глазами, которые сверлили его обвиняющим взглядом. Эдди — оскаленный череп, удобно устроившийся на двух скрещенных костях, символ ядовитого вещества. Ричи — бородатую физиономию дегенеративного Пола Баньяна, с глазами-щелочками убийцы. А Бен — Генри Бауэрса.

— Билл, нам хватит сил? — спросил он. — Сможем мы это сделать?

— Я н-не з-з-знаю, — ответил Билл.

— А если она заперта? — пискнула Беверли. Лицо Тома корчило ей рожи.

— О-она не за-аперта, — ответил Билл. — Та-акие ме-еста ни-икогда не за-апираются. — Он поднес правую руку со сведенными вместе пальцами к дверце и толкнул. Дверца распахнулась, окатив всех потоком желтовато-зеленого света. Тут же в нос ударил запах зоопарка, запах прошлого стал настоящим, невероятно живой, невероятно сильный.

«Круг, колесо», — вдруг подумал Билл и оглядел остальных. Потом опустился на четвереньки и полез в дверцу. Его примеру последовали Беверли, Ричи, Эдди. Последним — Бен, по коже у него побежали мурашки от прикосновения к древней грязи на полу. Он миновал портал, а когда выпрямлялся в этом странном свечении, которое огненными змеями ползало по стенам, сочащимся водой, последнее воспоминание заняло положенное место, и Бена словно оглушило ментальным молотом.

Он вскрикнул, покачнулся, схватившись рукой за голову, и тут же пришла бессвязная мысль: «Неудивительно, что Стэн покончил с собой! Господи, лучше бы я поступил так же!» То же выражение остолбенелого ужаса и осознания, что их ждет, он увидел на лицах остальных: последний ключ повернулся в последнем замке.

Потом Беверли пронзительно закричала, вцепившись в Билла, а Оно уже спешило вниз по занавесу из паутины, кошмарный Паук, прибывший на Землю из-за пределов времени и пространства, Паук, не укладывающийся в лихорадочные представления об обитателях самых мрачных глубин ада. «Нет, — хладнокровно подумал Билл, — это не Паук, вовсе нет, но это не тот образ, который Оно вытащило из наших разумов; эта форма наиболее близкая — из того, что мы можем воспринять — к

(мертвым огням)

истинному образу Оно».

Рост Оно составлял футов пятнадцать, цветом Оно не отличалось от безлунной ночи. Каждая из лап толщиной не уступала бедру культуриста. Глаза сверкали злобными рубинами, вылезая из глазниц, заполненных сочащейся из них серебристой жидкостью. Зазубренные жвала открывались и закрывались, открывались и закрывались, роняя клочья пены. Застывший от ужаса, балансируя на грани безумия, Бен с олимпийским спокойствием отметил, что пена эта живая; она ударялась о вонючие плиты каменного пола и начинала уползать в щели между ними, как простейшие организмы.

«Но Оно являет собой и что-то еще, есть окончательная форма, которую я вижу очень смутно, как можно видеть силуэт человека, который ходит за экраном во время показа фильма, какая-то другая форма, но я не хочу ее видеть, пожалуйста, Господи, не дай мне ее увидеть…»

Но ведь это не имело значения, так? Они видели то, что видели, и Бен каким-то образом понимал, что Оно заключено в эту форму, форму Паука, их общим непрошенным и неизвестно откуда взявшимся зрительным восприятием. И в борьбе именно с таким Оно они сохранят жизнь или найдут смерть.

Существо визжало и мяукало, и Бен нисколько не сомневался в том, что каждый звук, издаваемый Оно, он слышит дважды, сначала в голове, а через доли секунды — ушами. «Телепатия, — думал он, — я читаю мысли Оно». Тень Оно, напоминающая яйцо, скользила по древней стене логова, где обитало чудовище. Тело Оно покрывали жесткие волосы, и Бен видел жало, достаточно длинное, чтобы насадить на него человека. С жала капала прозрачная жидкость, и Бен видел, что она тоже живая; как и слюна, яд уползал в щели между плитами. Жало, да… но под ним гротескно выпирало брюхо, почти что волочилось по полу, когда Оно двинулось, чуть изменив направление, взяв курс на их лидера, Большого Билла.

«Это же яйцевая камера, — подумал Бен, и его разум, казалось, завизжал от выводов, которые из этого следовали. — Кем бы ни было Оно, которое мы не можем увидеть, эта форма по крайней мере символически правильная: Оно — женского пола, и Оно беременно… Оно и тогда было беременно, и никто из нас этого не знал, за исключением Стэна, ох, Господи Иисусе, ДА, это Стэн, Стэн — не Майк, Стэн понял, Стэн сказал нам… Потому-то мы и должны были вернуться, что бы ни случилось, потому что Оно — женского пола, потому что Оно беременно чем-то невообразимо ужасным… и время родов близится».

Невероятно, но Билл Денбро выступил вперед, чтобы встретить Оно.

— Билл, нет! — вскрикнула Беверли.

— Не по-о-о-одходите! — прокричал Билл, не оглядываясь. А Ричи уже бежал к нему, выкрикивая его имя, и Бен обнаружил, что ноги несут его к Биллу. Он вроде бы чувствовал, как колышется впереди фантомный живот, и ощущение это ему нравилось. «Я должен снова стать ребенком, — подумал он. — Только так и можно не сойти с ума. Должен снова стать ребенком… должен с этим сжиться. Каким-то образом».

Он бежал, выкрикивая имя Билла. Боковым зрением видел, что рядом бежит Эдди, сломанная рука болталась, конец пояса от банного халата, которым Билл закрепил шину, тащился по полу. Эдди уже вынул ингалятор. Он выглядел, как заморенный голодом стрелок, сжимающий в руке странного вида пистолет.

Бен услышал, как Билл прокричал: «Ты у-у-убила моего брата, г-г-г-гребаная СУКА!»

Тут Оно нависло над Биллом, похоронив его в своей тени, лапы Оно принялись молотить воздух. Бен услышал нетерпеливое мяуканье, взглянул в вечные, злые, красные глаза… и на мгновение увидел форму, скрытую за образом паука; увидел огни, увидел бесконечную, ползущую, волосатую тварь, состоящую из света и только из него, оранжевого света, мертвого света, который насмехался над жизнью.

Ритуал начался во второй раз.

Глава 22

Ритуал Чудь

1 В логове Оно — 1958 г.

Это Билл удержал их на месте, когда огромный Паук спустился со своей паутины, подняв вонючий ветер, который взъерошил им волосы. Стэн закричал, как младенец, карие глаза вылезли из орбит, пальцы царапали щеки. Бен пятился, пока его толстый зад не уперся в стену слева от дверцы. Почувствовал, как ягодицы ожгло холодным огнем, и отступил от стены, но уже как во сне. Конечно же, ничего такого наяву случиться не могло; это был самый жуткий в мире кошмарный сон. Он обнаружил, что не может поднять руки. К ним словно привязали тяжеленные гири.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});