Мистическая теология. Беседы о трактате святого Дионисия - Ошо

Именно в этом и заключается смысл слов Кабира: «Когда я перестал его искать, меня он сразу начал догонять. Теперь и он меня догнать не может. Теперь он вечно кличет мне: „Кабир, Кабир, куда же ты? Постой!” Но он меня совсем уж не тревожит, ведь знаю точно я, начнешь о нем взывать, он тотчас же исчезнет, смысла нет. Иль я, иль он — мы вместе жить не можем».

Иисус говорит, что этот путь, этот мост прям, но очень узок — настолько, что пройти по нему можно лишь в одиночку.

Ибо это и есть истинное видение и знание. Посредством удаления от всех вещей желаем мы прославлять того, кто за пределами и превыше всего сущего.

Теперь Дионисий начинает ходить кругами. Он добавляет немного христианской теологии лишь для того, чтобы одурачить глупых умников.

…посредством удаления от всех вещей…

Теперь христиане начинают думать, что он говорит об отречении от вещей. Но он говорит не об отречении. Он говорит об отдалении от всех вещей. А это означает, что вы больше не смотрите на вещи как на вещи; это и есть отдаление, а не отречение. Когда вы отрекаетесь от чего-то, вы продолжаете думать об этом по-прежнему.

Сначала человек жаден: он приписывает деньгам большую ценность, полагая, что за деньги можно купить все. Потом в один прекрасный день он понимает, что его усилия напрасны, и его жизнь проходит впустую. Осознав это, он отрекается от денег, уходит из мира денег, продолжая вместе с тем их ценить. Сначала он полагал, что все можно купить за деньги; теперь он думает, что, отрекшись от денег, он сможет обрести все, включая истину. Но его логика остается прежней, она нисколько не изменилась — это все еще деньги. Деньги, как и раньше, занимают его ум, и эти деньги являются для него ценностью. Сначала он их копил, теперь отвергает, но сам он не изменился. Он прежний; его целью, как и раньше, являются деньги.

Дионисий говорит об отдалении от всех вещей. Это совсем другое. Отдаление от вещей означает: не смотрите на вещи как на вещи, потому что все вокруг исполнено богом. Все вокруг настолько полно, переполнено богом, что говорить о наличии вещей не верно. Нет ничего мертвого, все живет, по-разному, конечно, но живет. Даже камень жив. Человек, познавший бога, знает, что все существование живо, и что смерть — это ложь. А если смерть ложна, тогда в мире не остается ни единой «вещи».

Как правило, мы делаем нечто прямо-таки противоположное: мы низводим людей до положения вещей. Когда вы берете женщину в жены… До замужества она была личностью, и вы тоже были личностью, независимой личностью; но после замужества она становится женой, то есть вещью, а вы — мужем и тоже вещью. Муж — не личность, жена — не личность. Жена — это вещь, которой можно воспользоваться, муж — это тоже вещь, которой можно воспользоваться. Аюди превратились в вещи, в предметы потребления. Мы низводим людей, превращая их в предметы потребления, в вещи.

Видящий, медитирующий человек возводит вещи до уровня личностей. Он даже начинает разговаривать с ними. Он говорит с деревьями, с животными, он одушевляет их.

Святой Франциск разговаривал с деревьями. Он частенько подходил к ним и говорил: «Сестры, ну как вы поживаете? Вы сегодня выглядите немного нездоровыми», Когда он умирал, то прямо перед смертью он поблагодарил всех своих учеников за то, что они для него сделали, и последним он поблагодарил своего осла. Он сказал ему: «Брат Осел, ты был мне великолепным слугой. Как мне выразить тебе свою благодарность?» Духовность выражается в том, чтобы назвать осла братом. Он возвышает осла до положения духовного существа. Франциск называет его братом!

Это отдаление от вещей. Вещи пропадают, и мир наполняется живыми существами.

Ибо сходно это с искусством тех, кто творит из камня живой образ, отсекая все, что мешает лицезрению скрытой формы, и раскрывая ее истинную скрытую красоту единственно путем удаления лишнего.

Теперь опять начинается то, о чем я уже говорил, — он снова пускается в ненужную теологию. Возможно, он делает это по необходимости, но спустя два тысячелетия это кажется мучительным и бессмысленным. Весь смысл его слов в том, что бога можно более точно описать путем отрицания. Чтобы донести до читателя эту простую мысль, ему приходится выбирать такие окольные пути, чтобы ни христианские теологи, ни церковь, ни папа римский не могли бы ухватить ее суть.

Все, что он хочет сказать этим предложением, представлено в Упанишадах двумя словами: нети-нети, ни то ни другое, или то, что Будда назвал via negativa. Истину легче понять, если она выражается через отрицание (via negativa), чем через утверждение (via affirmativa). Поскольку каждый раз, когда вы утверждаете, когда вы что-то говорите, когда вы приписываете богу некое качество, вы проводите разделение и придаете ему ограниченность. Если вы говорите, что бог прекрасен, то вы делаете его ограниченным существом Тогда что же можно сказать об уродстве? Что делать с уродством? Если вы говорите, что бог есть добро, что же делать тогда со злом? Если вы говорите, что бог есть что-то одно, что же делать тогда со всем другим? Если вы говорите, что бог — это мужчина, отец, тогда кем же является женщина, мать? В момент утверждения вы многое отрицаете.

Поэтому путь via affirmativa кажется утверждающим лишь на первый взгляд. На самом деле в нем больше отрицания, чем угверждения, тогда как очевидное отрицание via negativa в основе своей утверждает. Смысл via negativa состоит в том, что мы не приписываем богу никаких качеств. Вот что Дионисий имеет в виду, говоря о тьме: он столь темен, что вы не можете различить в нем ни единого его аспекта, ни единого качества. Он столь темен, что отсутствует всякое различие между красотой и уродством. Чем отличается красивая женщина в темноте от уродливой?

Возможно, это одна из тех причин, почему люди предпочитают заниматься любовью ночью в темноте. При этом ни женщина, ни мужчина не видят, насколько уродлив их партнер. В каком-то смысле это неплохо придумано. Если бы мужчина и женщина постоянно видели друг друга обнаженными при свете дня, они бы скоро друг другу наскучили. Сокрытое не теряет своей привлекательности.

И женщины интуитивно это знают. Когда они обнимают вас, целуют, любят, они всегда закрывают глаза. Смотреть на вас в такие мгновения — это невежество. Гораздо лучше чувствовать с закрытыми глазами: ведь зрение передает лишь часть ощущений, а осязание — тотально. Когда мужчина целует женщину, она хочет чувствовать его всеми своими клетками от головы до пальцев ног, своими внутренностями, своими костями, своей кровью, костным мозгом. Она хочет прочувствовать поцелуй, позволить ему проникнуть в нее как можно глубже, а мужчина в это время просто продолжает смотреть.

Мужчину слишком интересует поверхностное; мужчина — наблюдатель. Поэтому его так интересуют порнографические журналы типа «Плейбой». Его так интересует то, что он видит, что он совершенно забывает о чувстве.

Мистик, идущий путем via negativa, отказывает богу во всех качествах. Бог становится чистой тьмой, пустотой; ее необходимо прочувствовать. А прочувствовать пустоту бога можно лишь тогда, когда вы сами себя опустошите. Бог есть ничто, и, когда я говорю «ничто», я это и имею в виду. Поэтому, если вы хотите ощутить бога, вам придется стать ничем. Будда называет это шуньятой, пустотой.

Таковы два метода познания бога. Организованные религии придерживаются via affirmativa, а мистики-одиночки всегда предпочитают via negativa. Это заставляет священника и мистика постоянно бороться, сражаться друг с другом. Священник — враг мистика. Священники всеми способами старались уничтожить мистиков, так как мистики говорят о совершенно ином.

Необходимо понять эти два процесса. Via negativa означает, что вы начинаете с частного и затем движетесь к общему. Общее означает бесконечное, а частное — конечное. Вы начинаете с частного.

Например, вы влюбляетесь в мастера. Это нечто частное: определенное качество мастера, определенное присутствие, которое вы ощущаете, находясь рядом с ним, какой-то свет в его глазах, определенный жест, определенное изящество, все, что угодно. Но все это частности. И затем мало-помалу вы начинаете отступать от этого мастера, приходя к высшему мастеру, мастеру мастеров. Это и есть всеобщее. Вы можете взять своего мастера за руку, но не можете взять за руку бога. Вы можете припасть к стопам своего мастера, но не можете припасть к стопам бога. Мастер представляет собой видимую реальность, а бог — невидимую. Мастер — лишь посредник. Вы — нечто, бог — ничто, а мастер соединяет в себе и то и другое. Он принимает участие и в вас, поскольку является человеком, но также принимает участие и в боге, поскольку стал ничем.

Именно поэтому Иисус постоянно повторяет эти слова: «Я — Сын Божий, но также и Сын Человеческий». Так он говорит об этом парадоксе: с одной стороны, он — Сын Человеческий, с другой стороны — Сын Божий. С одной стороны, он — частное, то есть человек, а с другой стороны — вселенская пустота.