Адриан - Игорь Олегович Князький

Ассирии и Месопотамии мог выглядеть в их глазах настоящим предательством наследия Траяна[277]. Причём великого наследия! Ведь в их глазах могла выглядеть проигранной кампания, но не война, да и то из-за мятежей иудейской диаспоры. Но ведь мятежи победоносно подавлены. Армия ушла с парфянской территории за Евфрат, но ведь она не разгромлена, даже не разбита! Не забудем и то, что до последнего и разговоров-то об Адриане как о преемнике Траяна не велось. Напомним, что сам император вроде как называл Нератия Приска таковым, наверняка не случайны сведения о Лузии Квиете, на то время однозначно лучшем полководце Империи, что именно он должен заменить уходящего в царство мёртвых Траяна… Да и о том, что Адриана в престолонаследники произвели находившиеся при умирающем императоре Плотина, Матидия и Аттиан, едва ли было совершенным секретом. Вспомним, что отец Диона Кассия в бытность свою наместником Киликии доподлинно выведал все подробности этой сомнительной с точки зрения законности истории… Да и Элий Спартиан писал о том же[278]…

Короче, можно уверенно полагать, что почва для возникновения оппозиционных, не исключено — и для враждебных настроений по отношению к Адриану в начальный период его правления конечно же была. Другой вопрос: а вылились ли эти настроения в действительный заговор, жизни нового принцепса угрожающий, или же всё до поры до времени ограничивалось брожением умов? Или можно говорить лишь о «зародыше» заговора?[279] Ещё раз обратимся к Э. Д. Гримму: «Дошли ли они в своём недовольстве до того, чтобы составить формальный заговор с целью устранить Адриана, мы не знаем; мы знаем только, что четыре консуляра Гай Авидий Нигрин, Луций Публиций Цельс, Авл Корнелий Пальма и Лузий Квиет были казнены в разных местах „по приказанию сената“»[280].

А вот что сообщают нам об этих событиях источники.

Дион Кассий: «Адриана, несмотря на то, что правил он с исключительным милосердием, тем не менее сурово порицали за то, что в начале своего правления и на исходе жизни казнил несколько лучших мужей, — из-за этого ему едва ли не было отказано в посмертном обожествлении. В начале его правления умерщвлены были Пальма, Цельс, Нигрин и Лузий: первые двое — за то, что они якобы собирались убить его на охоте, остальные по каким-то другим обвинениям, но на самом деле причиной их смерти было то, что они пользовались огромным влиянием и славой. Адриан был настолько уязвлён возникшими в связи с их гибелью толками, что выступил с оправдательной речью и клятвенно заявил, что не отдавал приказа о их казни»[281].

Элий Спартиан: «Он благополучно избег покушения, которое готовился совершить на него во время жертвоприношения Нигрин совместно с Лузием и многими другими, хотя Адриан назначил его в преемники себе. Вследствие этого Пальма был убит в Террацине, Цельс — в Байях, Нигрин — в Фавенции, Лузий — в пути, — всё это по приказу сената, против воли Адриана, как он сам пишет в собственном жизнеописании. Поэтому, дабы опровергнуть в высшей степени неблагоприятное мнение, будто он позволил одновременно убить четырёх консуляров, Адриан немедленно вернулся в Рим, доверив управление Дакией Турбону и удостоив его — для придания ему большего авторитета — звания префекта Египта. Чтобы положить конец толкам о себе, он по прибытии произвёл раздачу народу в двойном размере, несмотря на то, что в его отсутствие каждому уже было выдано по три золотых. Принеся в сенате извинения, он клятвенно обязался не наказывать ни одного сенатора без постановления сената»[282].

Оба римских автора сходятся в одном: Адриан не отдавал приказа об убийстве Нигрина, Пальмы, Цельса и Лузия. Обстоятельства же заговора, конкретные причины расправы над каждым консуляром толкуются ими по-разному. Отсюда никакие из них не кажутся убедительными. К примеру, во время какого жертвоприношения собирались Нигрин с Лузием и загадочными многими другими убить Адриана, если сам император пока что пребывал в далёкой Дакии, Нигрин находился в Террацине за пределами Рима, а Лузий Квиет вообще пребывал в пути непонятно куда и откуда? А Дион Кассий уверенно пишет, что это Пальма и Цельс собирались убить Адриана на какой-то там охоте, а Нигрин и Лузий Квиет исключительно за свою известность, влияние и славу… Последнее, кстати, как раз сомнений не вызывает, ибо и Нигрин, и Лузий Квиет известностью, влиянием и славой обладали превеликими, что по определению делало их опасными для новоиспечённого императора.

Потому обе версии задуманных покушений, что во время некоего жертвоприношения, что на какой-то там охоте, да и совершенно разными людьми настолько неубедительны, что и рассматривать их всерьёз просто невозможно. А вот значимость, влияние, богатство, слава, великие заслуги в минувшее царствование, во многом аналогичные достоинства самого Адриана превосходившие, — это самые резонные причины их устранения. Здесь сомнениям, пожалуй, даже места нет. Не забудем, что Цельс и Пальма были постоянными врагами Адриана ещё при жизни Траяна. Более того, якобы они ещё в те времена навлекли на себя подозрение в стремлении к тирании[283]. Последнее обвинение выглядит ну совсем уж нелепо. Какое стремление к тирании при живом-то Траяне, тогда в расцвете здоровья и сил пребывавшем?! Скорее всего, эта выдумка — ещё одна попытка оправдать расправу над ними.

Наконец, для составления заговора требуется по меньшей мере пребывание заговорщиков в одном месте, где им был бы обеспечен лёгкий постоянный контакт. А тут-то, пожалуйста: один в Террацине, другой в Байях, третий в Фавенции, а четвёртый вообще непонятно где… При том что все четверо — люди очень неглупые, в верхах власти немало времени пребывавшие… Ну никак не могли они так бездарно заговор организовать. Думается, если бы люди с таким опытом, влиянием, возможностями действительно решили бы плести нити заговора, то Адриану пришлось бы туго… Вот потому-то и говорить о каком-то там «заговоре четырёх консуляров» не приходится[284]. Была просто превентивная расправа над потенциально опасными людьми. Тем более что у них у всех были основания не жаловать Адриана, у двоих — даже с прошлых времён. Да и то, что новый курс имперской внешней политики был всем четырём решительно противен, только усугубляло положение.

Особое место среди «заговорщиков» занимает Гай Авидий Нигрин. Это был известный в Риме человек. Он составил себе имя, ещё будучи плебейским трибуном. Плиний-младший в своём письме Валериану так оценивает ораторское искусство Нигрина в бытность его трибуном: «Нигрин, народный трибун, произнёс красноречивую и содержательную речь: он жаловался, что адвокаты превратили свои выступления в доходную статью, что они за деньги сговариваются с противной стороной, объединяются для ведения тяжб и считают славным делом, раздевая сограждан, крепко и верно наживаться. Он прочёл главы законов, напомнил сенатские постановления и