Диверсанты из инкубатора - Михаил Нестеров

Черно-малиновый столб приковал внимание Михея. Сквозь треск и шипенье горящей резины он слышал и другие звуки – считал быстрые и громкие шаги спецназовцев. Они нашумели, поскольку не могли красться в охваченном пламенем коридоре, ползти по раскаленному кузову «Фиата».

Солнце уходило красиво. Будто навсегда. Он смотрел сквозь траву с колосьями – размытыми вблизи и четкими вдали, принявшими под заходящим солнцем золотистый оттенок. И дальше сплошное ржаное поле, которое кто-то забросал камнями.

Наконец он увидел головного спецназовца, вылезшего словно из преисподней. Но Михей стрелять не спешил. Потому что он на время оглох и ослеп. Михей не мог стоять на месте – позади него подпрыгивали на жаровне его товарищи.

Он смещался в сторону, не поднимая закопченного забрала. Лишь споткнувшись, он поднял бронированную «тонировку».

Михею показалось, их взгляды перекрестились. Он увидел противника в тот момент, когда на относительный простор выбрались еще трое.

Наймушин надавил на спусковой крючок «бизона», прицелившись в середину туловища. Для него главное – попасть в бедра, пах, а в голову успеешь – с близкого расстояния.

Михей опередил его на долю секунды – не потому, что приоткрывал ему край призрачного шанса – шансов он не мог ему оставить. Ему показалось, так будет справедливо по отношению к ним обоим. Наймушину вдолбили это правило на татами, пыль которого до сих пор щекотала ему ноздри.

Ветер дул в его сторону. Верховой, он не заслонял ему видимость. Тем не менее первая акцентированная очередь прошла впритирку с униформой спецназовца. Наймушин нажал на спусковой крючок во второй раз, целясь ему под колени и поводя «стволом». И еще две форсированные очереди. Капитан дернулся и упал на одно развороченное пулями колено, потом на другое. Теперь торопиться было ни к чему, и Михей снова открыл огонь, когда противник, пытаясь уйти от жалящих его пуль, начал опрокидываться на спину. Наймушину даже не пришлось перенацеливаться – три или четыре пули из шести ударили его в шею, в запрокинувшийся подбородок.

Краем глаза он видел работу Дикарки и Скоблика. Они положили двух спецов. Четвертый уходил из-под обстрела обратным путем; секунда – и он скрылся в огне.

– Уходим! – Громким шепотом Михей поднял товарищей на ноги.

Он принял решение – рискованное, но, на его взгляд, правильное. Его подстегнули сирены полицейских машин.

– Уходим через виллу.

Это был не самый короткий, но самый изученный и проверенный путь. Этот ход привлекал тем, что был непредсказуем для противника, которого они отправили в нокдаун. Но скоро он вернется, потому что даже Михей закончил отсчет и дал ему невидимую отмашку: «Fight!»

И все же посмотрел в сторону Равенны, словно сгорающей за отрогами, где и сами агенты могли вспыхнуть…

«Нам придется повторить маршрут, который мы прошли всего несколько минут назад».

Прежде чем покинуть место перестрелки, Михей подошел к капитану. Мертв. Склонившись над ним, глянул на шеврон в виде треугольника. В центре голова орла, по краю шла надпись: «Подразделение антитеррора Чампино».

Он прошел мимо спецназовцев, сраженных Дикаркой и Скобликом. Один из них подавал признаки жизни. Он заслонился рукой, увидев рядом командира диверсионной группы и ожидая контрольного выстрела. Забирая у него автомат, Михей покачал головой…

Ему пришлось менять мнение на ходу: противник в нокауте, а группа получила приличную фору. Это мог подтвердить обгоревший спецназовец. Он наверняка выбрался, но в каком он состоянии, можно только представить. Он вряд ли скоро расскажет о коротком бое, за него это сделают его товарищи, полицейские, карабинеры: ушел. Так говорят о людях, спасшихся чудом. И взгляды, обращенные в сторону ада…

Они подошли к дороге в ста метрах от виллы. Ниже, метрах в пятидесяти, стоял «Форд-Мондео». Полицейскую машину легко распознать по ее светло-голубому цвету, белым полосам по бокам и надписи «Полиция». Она перегородила узкую в том месте дорогу, не давая проезда даже по обочине.

– Берем ее, – прохрипел Михей, тяжело дыша после длительного забега по горам. Он посмотрел в противоположном направлении, уже в который раз используя гаджет изобретателя Хазина. Что сейчас там, за первым поворотом, за пятым, десятым? Что ждет на этом раскаленном добела серпантине? Что бы ни было. Прорываться можно было только в одном направлении.

После короткой передышки в придорожных кустах, диверсанты без проволочек вышли на дорогу и выстрелами из пистолетов убрали двух полицейских.

Михей сел на место водителя. Выругался – в замке зажигания не было ключей.

– Тамира, пошарь в карманах у копов.

Не успел он выговорить, как спереди и сзади разом завизжали сирены. Машины были не дальше ста метров. Одна, вероятно, завыла от ворот виллы, другая – из-за поворота. Но у Михея от их визга заложило уши. Он покосился на Скоблика. Виктор стоял у передней распахнутой дверцы и словно копировал полицейского. Только в штанах до колена и порванной майке, в шлеме и подлокотниках он походил на раздетого Робокопа или велогонщика, который нашел на дороге оружие и бросил гонку.

– В машину! – рявкнул Наймушин.

А вот и карабинеры: в зеркале заднего вида и в тонированном лобовом стекле.

– Тамира, быстрее!

Михей не думал о том, какие маневры ему придется совершать, ясно, что придется поработать рулем, педалями, попробовать себя в роли Дэвида Копперфилда – ловить зубами пули.

Дикарка распахнула заднюю дверцу и бросила Михею связку ключей. Тот поймал их и, выбрав один, вставил в замок зажигания. Отметил, как хлопнула дверца, и решил: Дикарка на месте. Скоблик в это время сел в машину, он смотрел вперед и был готов открыть огонь через опущенное стекло. Михей газанул… оставляя на дороге Тамиру. Он увидел ее в боковом зеркальце, когда над ней склонился один карабинер, а второй, припав на колено, открыл по беглецу огонь из ружья. Он, как и Скоблик мгновениями раньше, нашел защиту за распахнутой дверцей. И впереди такая же картина – перекрывшая дорогу машина, от которой, казалось, исходил запах пережаренных тормозных колодок, – и вооруженные карабинеры. Их Михей узнал по черной форме с красными лампасами, по синей машине «Классик» фирмы «Магнум».

Он вдавил педаль газа в пол до того, как противник открыл огонь сзади и спереди. Смотрел вперед, а видел распростертую на дороге Дикарку.

Последний раз он ощутил ее тепло через ключи, которые она подержала в руке. И для него они стали ключами от ее сердца.

Его душили слезы, когда он таранил полноприводной «Классик». Мог развернуться на месте, со скрипом тормозов и визгом покрышек, со стоном, но лишь для того, чтобы навсегда остаться с Дикаркой.

Обе машины развернуло. Михею пришлось сдавать назад. Набрав скорость, он выжал сцепление и вывернул руль. «Мондео» развернулся на месте, как на льду, разбрасывая по дороге осколки фар и проблесковой системы. И если бы Скоблик не опередил Михея, тот вытолкнул бы его из машины.

– Вперед, Михей! И даже не вякай! – И приставил к его виску пистолет. – Убью!

Наймушин набрал скорость. Сбросил газ перед поворотом, ожидая встречи с очередным пикетом. Теперь все полицейские были предупреждены по радио, и диверсантов ждал не щадящий огонь из пистолетов, а огонь на поражение. Что уже подтвердил один карабинер, стреляя вдогонку беглецу из ружья.

За поворотом заслона не оказалось. Основные силы противника поджидали агентов там, где все еще дымился «Фиат».

– Пригнись! – крикнул Михей Скоблику.

Микроавтобус стоял на прежнем месте, и между ним и скалой было около двух метров. Другую сторону дороги перекрыла полицейская машина. В лобовое стекло ударила одна пуля, другая. Михей смотрел на панель приборов, навалившись на Скоблика, их головы соприкасались. Они лежали в этом чертовом салоне валетом и неслись навстречу короткому, но опасному коридору. Его длина – длина «Фольксвагена». Ширина – ширина «Форда». Михей мог только представлять это, потому что вел машину вслепую. Не мог поднять голову, потому что навстречу неся свинцовый град. Он снова вел машину по памяти. Машина вильнула, клюнула носом, когда вслед за одним колесом «Форду» прострелили второе – точно и методично, из автоматов.

Михей бросил взгляд поверх головы Скоблика. Увидел темно-серую скалу, как будто замаскированную кустарником. «Форд» несло на нее правым бортом, будто корабль подходил к причалу. А встречающие палили из ружей, автоматов, пистолетов. Михей вывернул руль, придавил педаль газа. Машина пошла юзом, и командир группы уже знал, что случится дальше.

Только бы не потерять скорость…

Теперь ему ориентиром служил дым пожарища, и Михей произвел последний маневр, вывернув руль в правую сторону. Лишь бы искореженный передок машины воткнулся между «фольксом» и скалой. Они могли застрять, и застрять наглухо. И тогда их расстреляют, забросают гранатами.