Поместье с привидениями - Людмила Мартова

случился. Ветер стих, унеся куда-то тучу, снова засияло солнце.

Разморенные от обильной еды гости поместья уже не сидели за столом, а ходили туда-сюда. Молодежь – Елка, Таисия и Кирилл сбегали на озеро искупаться, а вернулись с туеском поздней малины, которую втихаря собрали где-то в кустах. Наталья сходила в дом за книгой и теперь читала, сидя в уголке беседки в кресле-качалке. Светлана то и дело отлучалась, потому что разговаривала по телефону с заказчиками своих гороскопов. Глафира подивилась тому обстоятельству, что, судя по всему, это было очень выгодным занятием.

Сама она тоже ненадолго покидала беседку, чтобы принести ноутбук и показать Глебу Ермолаеву образец нового буклета, разработанный ею для фанерного завода в городе Малодвинске. Завод входил в лесопромышленную корпорацию, с которой Глафира сотрудничала, а его пиар-менеджер, а по совместительству и жена директора Женя Васильева была такой толковой, что работать с ней оказалось сущим удовольствием.

Буклетом, разработанным специально для продвижения завода в очень непростое для лесопромышленников время, Глафира гордилась, потому что тексты в нем были легкими и воздушными, несмотря на довольно приземленную выпускаемую продукцию. Мало что сравнится в отсутствии романтичности с фанерой. Ермолаев мимоходом сказал, что думает над новыми путями сбыта, он тоже занимался лесом, вот Глафира и решила показать товар, что называется, лицом.

– А в какие страны завод собирается увеличивать поставки? – спросил Ермолаев.

Она нахмурилась, потому что почуяла в вопросе подвох. Ну уж нет, чужую коммерческую тайну она раскрывать не станет.

– Вы не пугайтесь сразу, – посоветовал ей собеседник, чуть улыбнувшись. Она уже заметила, что он умеет улыбаться глазами, оставляя губы и все лицо совершенно неподвижными. – Я не вынюхиваю чужие секреты. Просто если Андрюха Васильев собирается окучивать Китай, то вот вам готовый переводчик, который будет рад попрактиковаться в китайском.

Глафира смотрела на него непонимающе. И вдруг поняла.

– Елка?

– Да, если хотите знать, я уже с ней договорился.

– А у нее достаточный уровень языка? Я слышала, что она только год занимается.

– Думаю, для перевода технической литературы со словарем вполне. Кроме того, она всегда может посоветоваться со своей учительницей. Девчонке в радость быть полезной. Она загорелась, когда я ей это предложил. Хотя мне нужен всего-навсего раздел на сайте на китайском языке. По-моему, этой дитятке крайне хочется, чтобы ее считали взрослой и полезной. И вообще обращали на нее внимание.

– А с чего вы взяли? Она единственная дочь в очень благополучной семье.

Ей показалось, или Ермолаев смотрел на нее теперь с легким сожалением.

– Между прочим, именно в благополучных, а точнее, очень благополучных семьях случается так, что родители слишком зациклены друг на друге, а их дети предоставлены сами себе. Поверьте, я такое не раз встречал.

Глафира хотела уточнить, с чего Ермолаев это взял, но тут к нему подошла вернувшаяся с речки дочь, предложила малины, и так заинтересовавший Глафиру разговор прервался. К пяти часам все окончательно разошлись, а Клава закончила убирать со стола. Беседка, в которой Глафира осталась сидеть со своим компьютером, поскольку, взяв его в руки, решила заодно поработать, опустела. Даже Наталья куда-то ушла. И слава богу, оставаться с ней наедине Глафира не стремилась.

Из дома едва слышно доносились звуки музыки. Это Инесса Леонардовна и Тася опять репетировали свой вечерний концерт. Окна и двери они закрыли, видимо, чтобы не услаждать уши слушателей раньше времени. Тем не менее в доме музыка явна была слышна громче, поэтому, как отмечала краем глаза Глафира, большинство обитателей усадьбы предпочитали проводить время на улице.

Елка с Кириллом играли в бадминтон на лужайке между березами у озера. Павел флегматично качался в гамаке, его жена дремала на качелях. Светлана шла от ворот, видимо, ходила что-то забрать из своей машины, Натальи было по-прежнему не видно, впрочем, как и Глеба Ермолаева. Это было хорошо, потому что бизнесмен отчего-то стал Глафиру задевать.

– Это действительно были они, – услышала она голос Клавдии и повернула голову.

Та разговаривала с мужем, чистящим мангал от углей.

– И что? – глухо произнес тот. – Зачем тебе это знать? Что это меняет?

– Ты что, забыл? Ты хочешь все это простить?

– Я бы, может, и простил, да зеркало не дает, – Осип нехорошо усмехнулся. – Только, Клава, ворошить это все равно что горячие угли переворачивать. Такой пожар можно разжечь, что все в нем сгорит.

– Пожар, – с горечью произнесла Клавдия, – что нам теперь еще один пожар. Один пережили и из второго выберемся.

Глафира вдруг осознала, что подслушивает. Это было нехорошо, поэтому, захлопнув крышку компьютера, она вышла из беседки. При виде ее Клавдия замолчала.

– Ужин в восемь, – сообщила она довольно нелюбезно.

– Какой ужин, – Глафира рассмеялась от одной мысли о еде. – После такого обеда я не буду есть, как мне кажется, целую вечность.

– Это только кажется, – голос Клавдии стал менее морозным. – Да и ужин сегодня легкий. Рыба запеченная. Подам со свежими овощами. А после концерта чаю попьем с печеньем. Я домашнее напекла.

Нет, определенно, у Глафиры был шанс за три месяца, проведенные в этом месте, поправиться.

– Клава, вы волшебница, – нараспев произнесла она. – Инессе Леонардовне несказанно с вами повезло.

До ужина Глафира еще немного поработала, позвонила маме, ответила на звонок Валеры, который держался как-то натужно. Видимо, от мысли, что жена и любовница квартируют под одной крышей, ему было тревожно. Что ж, им всем осталось потерпеть меньше суток. Завтра утром, максимум днем Наталья уедет. Прибежав на ужин, Глафира сунула ноутбук на подоконник на кухне, решив, что заберет его позже. Подниматься в свою комнату не хотелось, как и переодеваться к ужину.

Закончив трапезу, все собрались в библиотеке, где стоял рояль. Не пианино, а самый настоящий рояль. На аутентичном для барской усадьбы оформлении комнат Инесса Резанова тоже не экономила. Музицировали они с Тасей хорошо. Молодая девушка оказалась талантливой скрипачкой, да и инструмент, на котором она играла, делал свое дело. Подобной глубины звука Глафира никогда раньше не слышала. Страдивари же!

Пальцы Инессы Леонардовны бегло порхали над клавишами, видно было, что у нее за плечами явно есть музыкальное образование. Глафира спросила у сидящего рядом Павла, и тот подтвердил ее догадку.

– Тетя окончила консерваторию по классу фортепиано. Ее приглашали выступать за границей, в советские годы это казалось невероятным. Конечно, речь шла о Венгрии, стране социалистического лагеря, но тем не менее. Сначала что-то не срослось. Кажется, она тогда заболела, не смогла вовремя уехать, но потом все-таки ее взяли, почти через год, потому что она действительно считалась хорошим исполнителем. И, кстати, именно там, в Венгрии, она и познакомилась со своим будущим мужем, дядей Лешей. Он тогда был женат, поэтому какое-то время они просто встречались, а потом он все-таки ушел из семьи, женился на тете Инессе, и они в любви и согласии прожили тридцать лет. Правда, концертировать ей больше не пришлось. Дядя Леша всегда достаточно зарабатывал для того, чтобы его жена сидела дома и не работала, а украшала быт. Например, знаете, что он подарил тете Инессе на сорокалетие?

Глафира не знала.

– Прижизненное издание Цветаевой. Точнее, рукопись ее стихотворения с автографом. Тетя всегда любила ее творчество, и дядя не пожалел денег на такой щедрый подарок.

Глафира тоже любила Цветаеву, а потому решила, что во время работы над будущей книгой обязательно попросит Резанову показать ей подаренную мужем рукопись. Интересно же.

После окончания концерта пили чай с печеньем, как и обещала Клавдия. Разговор крутился вокруг астрологии и астрономии. На предстоящую ночь в этом году приходился знаменитый поток Персеиды. По заверениям Светланы, это было мощное время для загадывания желаний.

– Сегодня нужно вспомнить про самые сокровенные мечты, причем не просто поностальгировать, а вернуть к жизни те из них, которые были несправедливо забыты. Сегодня ночью никто не должен спать. Поверьте, вы от этого только выиграете.

– Нет уж, я на боковую, – зевнув, сказал Павел. –