Модный Вавилон - Имоджен Эдвардс-Джонс

— Итак, — говорит Ксавье. — Розы плюс фиалки.

Он пересекает комнату и возвращается с бумажными конусами и флакончиком эссенции.

— Брызгаем. Ждем пять секунд. Потом нюхаем.

Мы с Александром вдыхаем и начинаем кашлять. Нет никакого сомнения в том, что это запах фиалок. Он врывается в бронхи и раздражает заднюю стенку горла, так что меня начинает тошнить. Я вспоминаю те жуткие лиловые леденцы, которые валялись в комоде моей бабушки вперемешку с нижним бельем и не соблазняли меня даже в детстве.

— О Боже, — говорю я. — Какой неприятный запах…

— Да? — осведомляется Филипп. — Но в вашей стране эти духи очень хорошо раскупают!

— Кто? — интересуется Александр.

— Молодые женщины.

— Неужели молодые женщины настолько просты? — спрашивает он.

— Исследования показывают, что так оно и есть, — настаивает Филипп. — Давайте попробуем что-нибудь восточное, если хотите, тот аромат немного мягче. В Англии такие сочетания тоже идут нарасхват.

Ксавье снова исчезает и приносит нам нечто благоухающее и воистину фантастическое. Это амбра. Мы с Александром внезапно ощущаем приятное возбуждение. Ситуация кажется просто невероятной и отчасти даже веселой. Ясно, что никакой сделки не будет, поэтому можно просто наслаждаться жизнью. Мы просим, чтобы нам дали понюхать что-нибудь еще. Церемония, которая явно доставляет Ксавье удовольствие. Он брызгает, нюхает и называет ароматы «возвышенными», «тонкими» или «сексуальными». Нам нравится амбра, жасмин и лотос; но все это — слишком изысканно и роскошно для нашего покупателя. Ксавье говорит, что такие ароматы слегка похожи на церковные благовония, в них много фимиама.

— Можете нам поверить, — добавляет Филипп. — Ксавье происходит из семьи потомственных парфюмеров. Его отец создал Poison.

— Неужели? — говорит Александр, делая вид, что слышит об этом впервые. — Да ведь это все равно что быть сыном «битла»!

Ксавье, очевидно, равнодушен к «Битлз».

— Не совсем, — отзывается он.

— Послушайте, — говорит Филипп. — Позвольте нам не принимать решение прямо сейчас. Мы вам позвоним. –

Он улыбается. — Изготовление духов — долгий процесс. Если мы решим продолжать в том же духе, то назначим ешь одну встречу. Потом начнем работать над чем-нибудь вместе, и на апробацию плюс производство уйдет три месяца. Однажды совершенство будет достигнуто.

— Хорошо, — говорю я, нюхая свой жасминовый пробник. — Стало быть, сотрудничество возможно?

— Ну, в общем… Было так приятно с вами встретиться, — отвечает Филипп с улыбкой.

— Несомненно, — подхватывает Жан-Франсуа. — Просто замечательно, что мы пришли к согласию. Летний букет — вот что нам всем было нужно.

— Отлично, — говорит Ксавье.

Мы с Александром стоим как дураки и улыбаемся. У нас маленькая фирма, которая вдруг сделала внезапный рывок, но вряд ли долго удержится. Мы чересчур незначительны, все случилось слишком быстро, и они это знают. Некоторые маленькие компании успешно выпускают парфюмерию, которая неплохо расходится, но эти брэнды в любом случае куда известнее, чем наш. Anna Sui и Carolina Herrera обе зарабатывают хорошие деньги. Я уверена, что Viktor & Rolf могут обеспечить успех духам Flowerbomb, созданным в сотрудничестве с L'Oreal под девизом: «Вот противоядие от реальности, в борьбе с которой у нас есть лишь одно оружие — грезы». Наша очередь еще придет.

Мы едем обратно в отель, и Александр слегка не в духе. Наша попытка проникнуть в индустрию косметики потерпела крах, и вдобавок Ксавье не дал ему свой телефон. В конце встречи Александр попытался обменяться с ним визитными карточками, но Ксавье не просто от этого уклонился, а и вообще демонстративно посмотрел в другую сторону. Александр был слегка сбит с толку. Обычно он всегда достигает успеха, если задается такой целью.

— Во всяком случае, — говорит Вероника, — мне показалось, что встреча прошла неплохо.

Эта женщина все понимает с точностью до наоборот. Неужели она действительно не заметила, что нас отшили?

— Следующим шагом будет создание упаковки и флакона, — продолжает она. Может быть, Вероника невнимательно слушала? — Мы разработаем дизайн того и другого, вместе с вами, разумеется, и что-нибудь придумаем.

— Да, — говорю я, несколько удивленная.

— Главное — не делать то, что точно не пойдет. Помню, один дизайнер настаивал, что флакон для его духов должен быть в форме пирамиды. Это была очень плохая идея. На Ближнем Востоке никто не хотел их покупать. К несчастью для дизайнера, Восток — один из самых больших рынков сбыта парфюмерии.

— Да, — отзываюсь я. — Не слишком удачная мысль.

— Раскрутка обойдется нам примерно в восемьдесят тысяч фунтов стерлингов, — продолжает Вероника.

— Восемьдесят штук? — переспрашиваю я. До меня вдруг доходит. — Это же очень много!

— Конечно. Но когда все организуется, то будет куда дешевле. — Она улыбается. — Вы же знаете, себестоимость духов в среднем тридцать пять пенсов за штуку.

— Я слышала, что Chanel № 5 стоят пятьдесят, и это включая упаковку. В розницу они продаются за семьдесят пять фунтов, — говорю я.

— Господи, Боже мой, — присоединяется Александр. — Неудивительно, что они могли позволить себе пригласить Николь для участия в этой ужасной рекламной кампании.

— Точно, — отзывается Вероника. — Она обошлась в десять миллионов фунтов. Кто это затеял?

— Бэз Лурман, — отвечает Александр.

— Николь заключила контракт на три года.

— «Я обожаю танцы!» — говорит Александр, копируя жалобный голос актрисы.

— «Мы обязательно встретимся!» — гримасничает Вероника.

— И этот косоглазый парень!

— Ей самой сделали такую подтяжку, что она не могла наморщить нос.

— Кстати, о Карле Лагерфельде, — говорит Александр. — Он по-прежнему крут?

— Он сильно похудел.

— Ты думаешь?

— Уверена.

— А Донателла?

— А что с ней такое?

— Мне кажется, она носит длиннющие платья лишь потому, что ей приходится скрывать лодыжки.

— У нее лодыжки, как у слонихи.

— Представляешь, она смотрит себе на ноги и говорит: «Господи, я забыла снять тапочки!»

Оба начинают хохотать. Александр запросто толкает Веронику в плечо. Верный знак, что она ему нравится.

— О Боже, — продолжает та. — Ты слышал историю об одном дизайнере, который создал духи, пахнущие свежим хлебом?

— Быть такого не может! — восклицает Александр. — Вроде того запаха, который нагнетают по трубам в торговый зал, чтобы посетители проголодались?

— Да!

— Ты бы хотела быть одной из тех женщин, которые никогда не обедают и при этом весь день вынуждены вдыхать аромат свежего хлеба?! Этого достаточно, чтобы человек спятил. Или откусил себе палец.

— Разумеется, — отвечает та. — Потому духи и не пошли.

— Ну и, слава Богу, — говорю я. — А что новенького на рынке сейчас?

— Ах да. — Вероника принимает деловой вид. — Значит, так…

На сегодняшний день рассеивающиеся ароматы, так называемые «флэнкеры», — это верные деньги. Возвращение к классике. Таким образом, возникло сразу несколько новых марок — вроде Marc Jacobs Light, YSL Summer или Fahrenheit Blue.

— Том Форд переделывает свою Youth Dew для Estee Lauder, — говорит Вероника.

— Надо же… — тянет Александр. — А я думал, что он занялся кино.

— Судя по всему, нет. У меня здесь кое-что есть.

Она роется в куче бумаг на переднем сиденье и извлекает красивую визитку, выполненную золотыми буквами.

— «Теперь всеми вашими чувствами владеет Том Форд», — читает она.

Вот и хорошо, — говорит Александр.

— А что он изменил? — спрашиваю я.

— В точности не знаю, — отзывается Вероника. — Но он переделал Youth Dew, и теперь она называется Youth Dew Amber Nude.

— Неплохо.

— Он говорит так: «Я черпаю вдохновение из этого брэнда. Моей целью было — соединить блеск, качество и саму атмосферу Esteе Lauder и работать в таком духе над созданием коллекции сегодняшнего дня. Это уход от призрачной, однодневной красоты и возвращение к неторопливым ритуалам ухода за собой, когда женщина открывает приятно тяжелую косметичку и пользуется высококачественной продукцией. Для женщины в этом есть нечто глубоко интимное — ее истинная прелесть».

— Ты понимаешь, что это значит? — спрашиваю я у Александра.

— Не очень, — говорит он. — Но держу пари, Том заработал целое состояние.

— Возможно.

Мы прощаемся с очаровательной Вероникой. Домой мы — для разнообразия — возвращаемся первым классом.

— Итак, что ты думаешь? — спрашивает Александр, когда мы уже в салоне и берем по бокалу вина.

— Это было не то, что я ожидала. Я-то надеялась, что они будут всячески с нами носиться.

— Понимаю, — говорит он. — Совершенно очевидно, что они не хотели иметь с нами дела. Что мы слишком незначительны. — Александр вздыхает. — Чертих возьми, они заставляли нас нюхать всякую тухлятину.