Девушка из письма (ЛП) - Гуннис Эмили

Он почувствовал, что задыхается. Должно быть, уже близко.

— Где он, где он? — бормотал священник, нащупывая впереди каменную стену туннеля.

В висках стучало; туннель, казалось, становился уже, сжимаясь вокруг, на голову капала холодная вонючая вода.

— Думаю, он ищет резервуар, — проговорил другой голос, на этот раз дальше.

Отец Бенджамин помедлил, затем снова двинулся вперед. «Это лишь воздействие запаха и испарений», — внушал он себе, охваченный приступом кашля. Он почти согнулся пополам, почувствовав сильную тошноту. «Перестань, пожалуйста, хватит», — молил он свое тело. Он судорожно пытался вдохнуть поглубже. Но застоявшийся воздух туннеля не мог остановить овладевшее им головокружение.

Наконец, приступ кашля стих, но в ногах была такая слабость, что священнику пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть.

— Это все испарения из резервуара, — произнес первый голос.

Отец Бенджамин поднял голову и увидел двух девушек в коричневых робах. Обе бледные, словно призраки, с выбритыми головами. Под глазом одной налился чернотой жуткий синяк.

— Они причиняют вред, — проговорила другая девушка. — Однажды меня заперли здесь внизу на всю ночь. Меня так сильно рвало, что из носа пошла кровь. И не могла остановиться. Помнишь? Матушка Карлин тогда сильно злилась.

— Я это хорошо помню. Бедная Марта, ты была очень храброй, — сказала первая девушка. Они крепко обнялись.

Отец Бенджамин выпрямился, насколько позволяла больная спина, и, шатаясь, двинулся вперед, пока не коснулся, наконец, края туннеля. Он остановился и опустился на пол, ощупывая руками стену, словно это было лицо старого друга. Он это сделал. Судорожно вздохнув, священник ощутил, как из желудка поднимается волна тошноты. Он наклонился вперед, и его начало рвать. Снова и снова; так часто, что он даже не мог перевести дыхание. И все-таки тошнота улеглась. Священник привалился головой к стене, тяжело дыша.

Откуда здесь испарения из резервуара? Ведь он был завален много месяцев назад.

Пока он безуспешно пытался подняться на ноги, громкий удар эхом разнесся по туннелю.

— Что это было? — спросила одна из девушек. 

Отец Бенджамин увидел, что вместо двоих теперь их стало восемь или десять. Они стояли полукругом вокруг него.

— Думаю, дверь в туннель, — проговорила другая. — Надеюсь, у него есть ключ.

Отец Бенджамин потянулся к карману, но он был пуст. Ключи исчезли. Должно быть, выпали во время приступа. Медленно сев на корточки, он ощупал землю вокруг. Рука опустилась на кучку теплой рвоты.

— О боже, кажется, он их потерял, — произнесла третья девушка, сдерживая улыбку.

Ему стало трудно дышать, ощущение тяжести в груди усилилось. Священник снова закашлялся, начали слезиться глаза. Губы пересохли, а язык словно покрылся плотной сухой шерстью. Приступ острой головной боли заставил его рухнуть на землю, судорожно хватая воздух.

— Розочки, ромашки, и цветы в кармашке. Твой настал черед, гибель всех нас ждет.

Они смеялись и прыгали вокруг него. Священник лежал на влажной земле, чувствуя, как холодеет тело и ускоряется пульс. Он пытался двигаться, но любое усилие заставляло задыхаться и судорожно ловить ртом воздух. Он даже не мог глубоко вдохнуть, в груди все нарастала тяжесть. Снова начался кашель, вызывая резкую боль, словно горло изнутри царапали осколками стекла.

— Господи Иисусе, прости и забудь все деяния мои, — бормотал он снова и снова. Каждый раз, как он пытался встать, девушки толкали его на пол и продолжали петь:

— Розочки, ромашки, и цветы в кармашке. Твой настал черед, гибель всех нас ждет.

— Помогите мне! — прошептал Отец Бенджамин, почувствовав приближение конца. Теперь он едва мог видеть, зрение отказывало, свет фонаря тускнел.

— Молитесь за грехи свои, Отец, — произнесла одна из девушек. Они все повернулись и двинулись прочь. 

Отец Бенджамин на коленях пополз по дурно пахнущему коридору. Все прекратилось — кашель, тошнота, головная боль. Наконец, он добрался до двери в гладильную комнату, заставил себя подняться с коленей. Глаза жгло так сильно, что он едва мог видеть. Но ему удалось нащупать ручку и повернуть ее. Дверь была заперта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он вскрикнул, навалившись на дверь, из последних сил дергая ручку.

В конце концов, веки отяжелели. Он лег на пол и закрыл глаза. Больше не было сил двигаться. Он хотел лишь спать. Спать, пока все не закончится, и он не предстанет перед Господом у врат рая. Как и велела девушка, он начал молиться.

— Прости мне грехи мои, Господи, прости мне грехи мои. Грехи юности и старости; грехи души моей и тела моего; грехи вольные и невольные; грехи знакомые и неизвестные; грехи, что долго скрывал я, сокрытые теперь в памяти моей. Я искренне жалею о каждом совершенном грехе, о равнодушии и корысти, о грехах из детства моего и до сего дня. Знаю, грехи мои ранили Твое нежное сердце, мой Спаситель; позволь мне освободиться от уз зла через самые горькие страдания Спасителя моего. Господи Иисусе, прости и забудь все деяния мои. Аминь.

 Глава 26

Понедельник, 6 февраля 2017

Когда такси, вплетаясь в общий поток машин, въехало в Лондон, Китти спала, привалившись к плечу Сэм. Девушка взглянула на часы, 5 утра. Бабушка и Эмма, должно быть, еще крепко спят; она позвонит в шесть, чтобы убедиться, что все в порядке. Сэм беспокоилась, находясь вдали от Эммы, но просто не могла позволить таксисту увезти Китти Кэннон, обнаружив ее на землях обители Святой Маргарет. Вглядываясь в лицо, бывшее еженедельным гостем почти в каждой гостиной страны в течение двадцати лет, девушка чувствовала, как ее охватывает волнение. Она оказалась права, Китти Кэннон что-то связывало с обителью Святой Маргарет. И она была решительно настроена выяснить, что именно.

— Ты уверена, что ей не нужно в больницу? — спросил водитель.

Сэм пощупала неожиданно сильный пульс Китти, потом взяла ее замерзшую руку в свои.

— Нет, думаю, с ней все в порядке. Пульс в норме, просто замерзла. Вы можете включить печку?

Сэм плотнее запахнула пальто Китти, чтобы женщине стало теплее. Из кармана выскользнул мобильник и упал на пол машины.

— Черт, — пробормотала Сэм, безуспешно пытаясь достать его, не разбудив Китти.

С длинными, растрепавшимися седыми волосами Китти напомнила Сэм белую ведьму. Красивые тонкие черты лица, узкий рот, курносый нос, фарфорово-белая кожа. Она выглядела совершенно иначе, чем персонаж на экране: моложе, более уязвимой, почти по-детски невинной.

На телефоне Китти вспыхнуло напоминание. Сэм машинально прочитала: «Ричард Стоун, полдень». Ногой она подтянула телефон к себе, потом подобрала и вернула Китти в карман.

— Вы знаете, где она живет? — спросила девушка водителя.

— Нет, она поймала меня на набережной. Так что я просто возвращаюсь туда.

Сэм услышала, как в кармане тихо пискнул ее собственный мобильный. Сообщение от бабушки. Она спрашивала, где Сэм, и сообщала, что Эмме стало лучше. Девушка быстро ответила, попросив бабушку отправить Эмму после завтрака к Бену и пообещав позвонить, как только сможет. Пока они ехали вдоль реки, она гладила волосы Китти. Было мучительно находиться к ней так близко и не иметь возможности поговорить. Но в одном Сэм была уверена: Китти назвала ее Айви. Она что-то знала о бедной девушке.

— Здесь я ее подобрал, — сообщил водитель, останавливаясь на обочине дороги.

— Китти? — мягко позвала Сэм. — Нам нужно знать, где вы живете, чтобы отвезти вас домой.

Китти медленно открыла глаза и взглянула на девушку. Потом резко поднялась и отодвинулась, расправила пальто, свернула волосы в узел, словно пытаясь сохранить достоинство.

— Мы вернулись в Лондон? — спросила она.

— Да, вы попросили отвезти вас домой, но мы не знаем, где вы живете.

— Спасибо, что привезли меня обратно. Простите за случившееся, — проговорила Китти.