Майкл Джексон: Заговор (ЛП) - Джонс Афродита

Что касается отпечатков пальцев, то обвинение заявило, что, по крайней мере, на одном журнале были обнаружены отпечатки пальцев, принадлежащие как Майклу, так и Гевину. Однако позже детектив Зелис признался, что партия журналов, конфискованных в Неверленде, была проверена на отпечатки только во время слушаний в большом жюри в марте 2004 года, когда Гевин давал показания.

Команда Джексона смогла доказать, что отпечатки Гевина с таким же успехом могли остаться на журнале во время рассмотрения дела в большом жюри, тем более Зелис сам не был уверен в том, прикасался или нет Гевин к этим журналам во время своего выступления перед присяжными.

Во время перекрёстного допроса адвокат ответчика Роберт Сэнджер вынудил Пола Зелиса признаться, что Гевин в разговоре с полицией называл разные даты предполагаемого акта растления. Изначально подросток заявил Зелису, что растление произошло до того, как он снял фильм-опровержение 20 февраля 2004 года. Некоторое время спустя, Гевин сказал полиции, что всё произошло позже.

Ещё одно значительное показание дал следователь из Санта-Барбары Стив Робел: он сообщил присяжным, что Гевин горько плакал, когда впервые говорил об актах растления. Робел был главным следователем в деле, и объяснил, что поведение мальчика менялось, когда тот рассказывал о случившемся, поясняя присяжным, что мальчик сначала "притих", а позже "как с цепи сорвался".

Тот разговор с полицией был записан на плёнку, которая в качестве доказательств была приобщена к делу. Предполагалось, что это полная драматизма исповедь станет главным козырем, который обеспечит Майклу путь на Голгофу. В разговоре Гевин поведал Зелису и Робелу, что "отдаёт себе отчёт в том, что такое хорошо и что такое плохо". И хотя, сначала он осторожничал, боясь озвучивать то, что считается плохим, он всё-таки выдал пару примеров.

Ослушаться мамы – вот это плохо. Убивать – тоже плохо.

Мальчик рассказал полиции, что, будучи ещё тяжёлым лежачим больным, он и Майкл вели долгие беседы. Они разговаривали в основном о видеоиграх, о любимых телевизионных шоу и знаменитостях. Он описал своё пребывание в Неверленде, рассказав, что они с братом частенько делали "ночные набеги на кухню" и предпочитали оставаться с Майклом в основном доме, а не в предназначенных для гостей апартаментах.

Было ясно, что Гевин чувствует себя не в своей тарелке рядом с полицейскими, которые называют его "стариной" и задают наводящие вопросы. Робел и Зелис пытались развязать Гевину язык, заводя разговор о празднованиях дней рождения, спорте и школьных оценках, и мальчик, которому на тот момент было 13 лет, в конце концов, расслабился: заговорил о свой дружбе с Майклом, сообщив полиции, что тот временами его расстраивал. Гевин казался огорчённым, когда поведал полиции, что певец подарил его семье белый грузовик GMC, но, когда тот сломался, отобрал его.

Гевин немного запинался, но подробно описал момент растления, хотя и заявил, что "не совсем уверен", что такое эякуляция. Он сказал, что никогда не видел интимных мест Майкла, но вспомнил, что как-то раз видел его обнажённым, когда последний проходил через свою комнату.

В интервью Гевин рассказал полиции, что было четыре или пять попыток растления, но в последствии защита выяснила, что это противоречит фактам. Позже под перекрёстным допросом Стив Робел признается, что мальчик "толком не смог сформулировать, что всё-таки произошло", уточнив, что Гевин был "конкретен в описании только двух событий".

Обстановка в суде стала более спокойной и ясной, когда к месту для дачи показаний неохотно вышла одна из бывших домработниц Майкла, Кики Фурнье, проработавшая в Неверленде с 1991 по 2003 год. Когда она взглянула на Майкла, он отказался признать её.

В зале суда Кики чувствовала себя явно неуютно, и при взгляде на неё можно было подумать, что она несёт всю тяжесть мира на своих плечах. На первые вопросы она отвечала быстро и коротко. По всей видимости, была напугана, её почти не было слышно, и её попросили подойти ближе к микрофону. Она, безусловно, нервничала в ситуации необходимости выступать в суде, и обсуждение личной жизни Майкла совсем не радовала её.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мисс Фурнье рассказала суду, что с перерывами 12 лет она работала на Майкла, пояснив, что брала несколько лет декретного отпуска; осенью же 2003 года без каких-либо упрёков и получив согласие, уволилась совсем. В её обязанности входило заботиться о гостях Майкла, убирать специально для них отведённые апартаменты, успевать со стиркой, иногда подавать еду и делать самое необходимое по дому.

С самого начала, она заявила заместителю окружного прокурора Гордону Очинклосу, что не хочет быть замешенной в этом деле. Она ясно дала понять, что не в восторге от того, что её имя может быть связанно с обвинениями и ей не нравится находиться в центре внимания. Присяжные увидели перед собой честную женщину, любящую мать, которая очень дорожит своей частной жизнью.

Кики попросили рассказать о том, какие требования Майкл предъявлял ей, были ли у неё профессиональные гарантии, не грозился ли он когда-нибудь уволить её. Кики рассказала суду, что в большинстве случаев Майкл давал прямые указания, и она была счастлива служить ему. Она заявила, что её никогда не увольняли, а также поведала суду, что в Неверленде сложился определённая иерархия. Её непосредственными начальниками были управляющий ранчо Джо Маркус, управляющий домом Хесус Салас и начальник охраны Виолет Сильва. Женщина призналась, что никогда не видела, чтобы Майкл увольнял персонал. Она уточнила, что если что-то было не так, как ему хотелось, его пожелания "сообщались" тому или иному работнику.

Кики говорила про Фрэнка Кассио, давнего друга Майкла, который также работал на него в качестве некоего "помощника", Кики точно не знала название его должности. Но она знала, что на протяжении десяти лет он постоянно проживал в Неверленде, и она слышала, как он сам утверждал, что работает на Майкла. Кики практически ничего не знала о "партнёрах" Майкла, особенно тех людях, которые окружали его в период весны и лета 2003 года. Кроме Фрэнка, Майкла по её словам окружало немалое количество бизнесменов, но она точно не знала, как называются их должности.

В ответах Кики прозвучали имена четырёх партнёров Майкла: Дитера Вайзнера, Рональда Конитцера, Винсента Амена и Марка Шаффела. Все они были названы соучастниками в деле, не подпавшими под обвинение.

Кики вспомнила, что все четверо были в Неверленде летом 2003 года, один из которых, Марк Шаффел, координировал приготовления к грандиозному торжеству по случаю дня рождения Майкла. Кики особо ничего не помнила про то празднество, кроме, пожалуй, того, что по джексоновским стандартам праздник получился несколько скромным: не было ни представлений, ни особых гостей. Кики припомнила, что был ди-джей, огромный торт, выставка предметов искусства под навесами и около тысячи человек приглашённых.

Для Кики это праздник нёс дополнительную работу и уборку. С её точки зрения, в Неверленде было не так уж и весело. Всегда было много дел, не терпящих отлагательств. Кики рассказала, что работала, в основном в ночную смену, и персоналом заведовал Джо Маркус, администратор ранчо. Что касается работы по дому, то здесь она получала указания от Хесуса Саласа, который в свою очередь получал распоряжения напрямую от Майкла Джексона. Она описала Джексона, как добросовестного и ответственного человека, предпочитавшего, чтобы всё было сделано так, "как он хочет". Домработница рассказала, что все работали особенно усердно, когда Майкл был на ранчо.

Под перекрёстным допросом Гордона Очинклосса, который был на удивление учтив с Кики Фурнье, будучи высокомерен со всеми остальными свидетелями, женщина начала описывать гостей, побывавших на ранчо за годы её работы. Она рассказала присяжным, что во время пребывания её в должности, Неверленд посетило около тысячи детей, некоторые приезжали с родителями, другие без. Дети часто оставались на ночь в доме Майкла. Под нажимом помощника окружного прокурора, она охарактеризовала Неверленд как место с атмосферой вседозволенности, как место, где детям разрешалось шалить, особенно, если они приезжали без родителей.