Сталь с голубым узором - Комбат Найтов

С опозданием на восемь месяцев Романов в конце восемьдесят шестого года собирает очередной, двадцать седьмой, съезд КПСС. Примелькавшийся на телеэкранах Сергей оказывается на нем депутатом. В партии наблюдается типичный для эпохи перемен раскол: левые, правые и центристы. Одни говорят, что и так было хорошо, «на хрена нам эти переделки?» Вторые – что социализм загнивает, а рыба гниет с головы, и «когда народу свободный выезд за границу дадите, ибо задыхаемся от гниения». Третьи пели дифирамбы и тем и другим, стараясь удержаться как можно ближе к линии. И все чего-то боялись. Одни – нас не примет и не поймет Америка, вторые – нас не поймет народ. А для третьих было главным, чтобы их поняло руководство. Больше всех старается Собчак, представитель правого крыла, заведующий кафедрой хозяйственного права в ЛГУ, доктор юридических наук, докторскую диссертацию которого в 1973 году вернул ВАК из-за чрезмерного цитирования. Собственных мыслей там не было, просто были переписаны цитаты Ленина. В партии всего полгода, но уже депутат XXVII съезда. Способный товарищ! Несколько членов и кандидатов в члены политбюро постоянно предоставляют ему слово. Это их «говорящая голова». Как ни странно, но в основном они сконцентрированы вокруг комитета по труду и социальной политике при правительстве СССР. Атака на реформы Романова состоялась из этого угла. Вокруг Соломенцева и Щербицкого, курировавших РСФСР и Украину, Колбина и Шеварднадзе, соответственно Казахстан и Грузию, собралось немалое количество экономистов, которым еще Андропов распорядился рассмотреть «проблемы развитого социализма». Были выделены средства, проведены исследования, подготовлены реформы, проведение которых обернулось распадом государства в 1991 году. Но эти люди ведь, несмотря на произошедшие изменения, никуда не делись! Они в системе, и система работает. И каждый из них считает, что именно его идея позволит приблизить светлое будущее. Тот же Собчак исследовал хозрасчет в СССР и что-то, наверное, понимал в нем, хотя бы приблизительно. В стране заморозился рост заработной платы, введены новые цены на большинство товаров, которые не менялись с шестьдесят первого года. В течение огромного, двадцатипятилетнего срока вообще не учитывалась инфляция, неизбежная при товарном производстве. На руках у населения накопилась огромная масса ничем не обеспеченных денег. Не хватало товаров, способных реализовать эти потребности. Реформа выбросила на прилавок эти товары, но цены на них оказались довольно высокими, потому что требовалось изъять эту «деревянную» массу, снизить покупательский спрос и перенаправить эти деньги на воспроизводство. А у нас привыкли получать премии за мифические проценты выполнения «скорректированного» плана!

Существовало, в принципе, две теории: теория свободного рынка и теория полного государственного контроля, как при Сталине. Новейшие достижения в области вычислительной техники позволили запустить механизмы второй теории. Существенно повысилась роль Госплана, и назрело создание государственной компьютерной сети для учета и отчетности всех и каждого. Появилась необходимость и возможность перехода на электронные деньги взамен бумажных, что дает возможность ужесточить контроль за доходами и расходами. А это – как серпом по причинному месту для большинства хозяйствующих структур! Не привыкли у нас постоянно находиться под колпаком у Мюллера. Всех это дико раздражало. Особенно людей, имевших нетрудовые или левые доходы.

Между представителями этих двух школ и происходили основные столкновения. Шли они в основном под лозунгом: «Сохранить благосостояние советского народа!» – с одной стороны, вторая сторона говорила об экономической невозможности выполнить эти условия, предлагая ужесточить контроль над выполнением планов, повысить их сбалансированность, обеспечить научный подход к планированию, активнее внедрять новые технологии на производстве. Ведь доходило до того, что новейшие автоматизированные комплексы с электронным управлением простаивали, не было рабочих, из-за того что пахать на них приходилось больше, а зарплата прибавлялась медленнее. И не объяснить человеку, что это и есть повышение производительности труда. Но ручная деталь приносила токарю или слесарю больший доход со штуки изделия. План было выполнить проще.

На станках с ЦПУ многое зависело от заложенной программы и логистики. Не подвезли какой-нибудь мелочи, и оборудование будет простаивать. Если на предприятиях военно-промышленного комплекса с этим рабочие уже смирились, ведь очень многие детали ракет и самолетов выполнить вручную физически невозможно, они технологически сложные, то на простых предприятиях внедрение новых средств производства происходило медленно и мучительно. К тому же хорошо подготовленных специалистов по вычислительной технике серьезно не хватало. Как и много лет назад, когда проводилась индустриализация страны, основную нагрузку в этом отношении взяла на себя школа. Четыре часа в неделю было отдано «Программированию и вычислительной технике». Вычислительный центр при АН СССР поставлял в школы и ПТУ приложения для разработчиков на «ДРАКОНе», с электронными учебниками, позволявшими создавать новые программы и библиотеки к ним. Многократно возросло количество программ по телевидению, посвященных этой проблеме, правительство пошло на выделение отдельного учебного канала, причем с возможностью неоднократного просмотра передач. В целом система задействовала все рычаги, чтобы внедрить ЭВМ в каждую советскую семью и во все рабочие коллективы. В этом очень помогали ставшие популярными различные игровые приложения к основной операционной системе и возможность самостоятельно создать их с помощью «ДРАКОНа». Разработки старших школьников, получившие признание, учитывались при поступлении в вуз.

На самом съезде многое происходило не в зале заседаний, а в кулуарах и курилках. Там продолжались дискуссии, образовывались секции, кружки и клубы по интересам, происходил откровенный обмен мнениями, опытом и наработками. Обменивались адресами, телефонами. Ветераны партии говорили, что впервые за много лет на съезде отсутствует помпезность и затхлость, вернулось ощущение причастности ко всему, что происходит в стране. Деловитость и открытость дискуссии располагала к ней, привлекала и притягивала внимание телезрителей. «Впервые, в первый раз, никогда ранее» – такими заголовками пестрели все газеты. Самого Сергея выдвинули в ряд вновь создаваемых комитетов, на съезде было решено воспользоваться советским способом управления, и съезд постановил создать дополнительные структуры для наблюдения и контроля за экономическими изменениями в стране. Рядовых коммунистов реально волновало положение, что их просто используют для голосования, а потом задвигают на полку, как уже прочитанную книгу. Это серьезно подрывало централизм, доминировавший в партии с конца сороковых годов, но это было требование времени. После ожесточенных дискуссий, на четвертый день съезда, это предложение со стороны левых сил получило поддержку большинства участников съезда, и комитеты было решено составить. Ни в один из комитетов Сергей не попал, подошедший к нему маршал Соколов рекомендовал снять свою кандидатуру, даже не объясняя, в чем дело. Когда возмущенные сторонники Сергея стали выяснять, что за дела, то Соколов попросил слова и сказал, что генерал-майор Андреев выполняет свои задачи в Сирийской Арабской Республике и физически не может присутствовать на заседаниях комитетов. Тем более что политбюро ЦК КПСС и Военный Совет Министерства обороны приняли решение, что армия не будет входить ни в один из вновь создаваемых комитетов. Генерал Андреев назначен в Военный Совет Министерства обороны, и его ожидает еще одно назначение, о котором съезд узнает несколько позже. Перед самым окончанием съезда прочитали решение политбюро о создании Совета Безопасности при генеральном секретаре ЦК КПСС, где одним из участников числился Сергей. Романов, заменивший на восемьдесят пять процентов состав политбюро на съезде, решил не рисковать, и приблизил к себе не совсем понятную ему фигуру. До этого они вместе работали, еще во время, когда готовилась отставка Андропова, затем эти контакты быстро были прекращены по инициативе самого генсека. Сейчас, когда Сергей стал известным человеком в стране, Романов посчитал, что необходимо взять его на личный контроль. Старая партийная привычка не доверять никому крепко сидела у Григория Васильевича. К тому же ему срочно требовались молодые и способные люди, чтобы заполнить скамейку запасных, так как со многими, слишком многими на съезде пришлось расстаться. Не тянули они, не выдерживали режима контакта с избирателями, трудящимися и коммунистами на местах. Они прошли совершенно другую, бюрократическую, школу. Многих поразила болезнь чванства, они потеряли связь с массами, и их эффективность резко падала в связи с этим. Максимум могли вовремя и в срок составить и предоставить какой-нибудь отчет.