Леди Некромант (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна

— И не отговаривай! Бессмысленно. И вообще, я это для себя сделаю, а не для тебя! — хмыкнул он и отвернулся, задрав подбородок.

Подумав, что Артур бывает иногда таким мальчишкой, решила не отговаривать. Тогда было больше шансов, что он остынет и сам откажется от затеи. Только попросила:

— Главное, не слишком усердствуй. Чтобы она мэтра не позвала. Он сможет вычислить тебя, разыскать и развоплотить.

— Не развоплотит. Он встанет на мою сторону! — уверенно заявил Артур. — Ты его единственная ученица! Он не может за тебя не переживать!

Интересный довод, который мне раньше как-то не приходил в голову. Но он действительно служил Артуру хоть какой-то защитой и немного меня успокоил.

— Я хочу тебя попросить поискать кое-какие документы в архиве, — глядя в глаза другу, начала я.

— Хорошо, — с готовностью ответил он.

— Они касаются Эстаса Фонсо, моего мужа с завтрашнего дня, — осторожно продолжила я.

Артур нахмурился, но кивнул.

— Искать нужно сведения о городе Хомлен и крепости Рысья лапа. О событиях восьмилетней давности, — медленно роняя слова, я все не могла сказать главное, а друг нетерпеливо на меня поглядывал.

— Нужные документы хранятся в архиве военного трибунала, — выдохнула я.

— Что? — будто не верил ушам, переспросил Артур. — Тебя выдают замуж за преступника? Кэйтлин! — он сорвался на крик. — Останови это!

— Я не могу, — уже жалея, что попросила, ответила я. — Не могу отказаться, Артур. И все объяснить тоже не могу. Магическая клятва, сам понимаешь.

Он сновал в круге, как дикий зверь в клетке. Резко взмахивал руками, бухтел что-то ругательное под нос, но успокоился довольно быстро.

— Нинон, видимо, знала о клятве, — хмуро заключил он.

— И о леди Льессир тоже. Она мне письмо положила в коробку в парке. Просила тебе передать, ее подруги говорят, что Ее Величество не рада тому, что ты пойдешь под венец в белом. Говорят, у королевы были на тебя другие планы. Поэтому Нинон написала тебе вот это.

Артур шагнул к самому краю круга и обеими руками развернул узкий листок. Там под короткой припиской сестры длинной строкой тянулась формула.

— Ты должен был сказать, что держишь предмет, — пожурила я, поспешно доставая тетрадь и карандаш. — Он же тебя истощает.

— Ничего, зато новости узнал, — мрачный призрак хмурился, зло шевелил челюстью и ждал, пока я перепишу символы.

— Спасибо, дорогой мой, — выдохнула я, напоследок сверив обе формулы, и сердечно заверила. — Ты очень помог!

— Рад, что хоть чем-то… — он сердито сложил руки на груди.

— Пожалуйста, напиши Нинон, что я без сложностей доехала и что у меня все будет хорошо.

— Это же неправда, — хмыкнул Артур.

— Это не неправда, а намерение. Я постараюсь, и у меня все будет хорошо, — улыбнулась я.

Он с очевидным сомнением покачал головой, но пообещал и написать Нинон, и в архив военного трибунала забраться.

Отпустив Артура, я стерла круг и вчиталась в формулу, которую передала заботливая сестра. Нинон умница, догадалась, где посмотреть. Теперь главное, чтобы хватило резерва и умения работать с потоками.

Удивительно, но привычка не разбудила меня в дорассветную рань. Я выспалась, чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Джози, как мы и договаривались накануне, принесла завтрак в комнату, чтобы невеста не виделась до свадьбы с женихом. Следование таким традициям, учитывая характер моего брака, я считала странным и в чем-то забавным. Но Джози была настроена серьезно и решительно, вплоть до запихивания мне в левую туфлю золотой монеты.

Придирчиво оглядывая висящее на вешалке платье, Джози то и дело косилась на стоящий на столе небольшой утюжок. Но благодаря переданному Нинон заклинанию, на ткани не было заломов и мелких пятнышек.

— Вы такая красивая, леди Кэйтлин, — восторженно всплеснула руками подруга, когда я была полностью готова.

Главное достоинство платья, не вычурного и не очень дорогого, отражалось в цвете. Заслуженно белое, символ целомудренности и чистоты. Кружево лифа и рукавов придавало образу хрупкости и в самом деле украшало. Хотя чувствовала я себя в платье донельзя странно, будто меня вытащили из защитной скорлупы. Даже пожалела, что нельзя венчаться в привычном черном.

Я — не нежный, трепетный цветочек, отражающийся в зеркале. Я — некромант, ужасная ведьма, олицетворение опасной силы.

Собственный внешний вид меня смущал, поэтому я поспешила надеть привычный черный плащ и запахнуться. Уже через минуту выяснилось, что плащ был одним из самых удачных решений в моей жизни — горничная леди Льессир, отпрянув от распахнувшейся двери в мою комнату, высыпала на меня целый совок золы.

Джози разошлась не на шутку, принялась распекать девушку. Я только улыбнулась этой мелочной попытке испортить мой и без того сомнительный праздник. Положив руку Джози на плечо, я остановила подругу:

— Бедняжка выполняла приказ, — прозвучало спокойно и веско, как непреложная истина, а горничная поверенной, до того извинявшаяся, вмиг стала пунцовой. — Я сама поблагодарю леди Льессир за то, что она учла старинный свадебный обряд южных провинций. Зола — прекрасное удобрение. Желая невесте счастья и здоровых детей, ей высыпают под ноги золу.

Горничная отшатнулась и, выдавая свою хозяйку-северянку, несколько раз посмотрела в сторону

лестницы. Без сомнения, леди Льессир стояла там. Джози, тоже глянувшая в том направлении, начала хихикать. Пришлось сильней сжать ей плечо, чтобы она не выпадала из образа.

Спокойно заперев дверь, я стряхнула с черного кожаного плаща, полностью скрывавшего платье, незаметный слой золы и невозмутимо пошла в сторону лестницы. Нарочитый стук каблуков — поверенная королевы сделала вид, что только спустилась на мой этаж. Реверансы, непринужденный разговор, обмен комплиментами — в сочетании с ребячливой, даже детской попыткой напакостить эта великосветская церемонность казалась невозможно глупой.

Мой будущий муж, лекарь Дарл и Тэйка уже выехали в город. Когда я в полдень спустилась во двор, у двух больших крытых повозок толклись люди — все те, кто хотел и мог поехать в город на праздник. Солдаты в парадной форме, кухарки, служанки замерли, стоило поверенной и мне показаться во дворе.

Я чувствовала на себе множество взглядов; знала, что смотрят на волосы; ощущала волну презрения, которое могла вызывать падшая женщина, продающая свое тело. Это отношение не повлияет на истину, не повлияет на меня, если я не позволю. А жизнь научила меня отгораживаться от чужих представлений о себе.

Почтительный кучер подал руку леди Льессир, потом мне. Дверца закрылась, карета тронулась, и следующие полтора часа я исключительно многословно рассказывала о брачных обрядах юга. Не хотелось давать поверенной возможность свести разговор к очередным оскорблениям.

Глава 21

Тэйка выглядела очаровательно в синем платье, а подобранная в цвет лента перевивала косу по всей длине. Подумав, что будущее виконтессы Фонсо-Россэр уж точно должно быть лучше, чем будущее госпожи Фонсо, командир сел рядом с ерзающей на сиденье дочерью. Дьерфин устроился напротив, ободряюще улыбнулся. Эстас вздохнул и постарался отогнать мысль о том, что обратно поедет в обществе… жены.

По большей части бессонная ночь не принесла покоя. Сомнительная милость королевы по-прежнему бесила, руки саднило после очередного избиения многострадального чучела. Понимание того, что не только вся крепость, но и весь город станет свидетелем его позора, сводило с ума, беленило так, что сердце, казалось, гнало по телу не кровь, а яд.

Эстас решил вести себя с виконтессой так же, как с леди Льессир. То есть спокойно и подчеркнуто вежливо. Это она заслужила.

Леди Россэр во время ужина говорила мало, но ночью, вспоминая ее фразы и выколачивая из чучела опилки и сено, командир вынужденно признал, что будущая жена не сказала ничего обидного.

Напротив, пару раз не согласилась с поверенной, похвалив еду и убранство трапезной, которые леди Льессир хаяла. За ужином он посчитал слова виконтессы оскорбительными уже потому, что они были произнесены ею.