Рейтинговые книги
Читем онлайн Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи - Михаил Лобанов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 162

Сталин пробыл на этот раз в комнате Владимира Ильича еще меньше, чем в первый раз, и, выйдя, сказал нам с Бухариным, что Владимир Ильич согласился подождать и что сообщение Сталина о его состоянии со слов врачей Владимира Ильича, видимо, обрадовало. А уверение Сталина, что когда, мол, надежды действительно не будет, он выполнит свое обещание, успокоило несколько Владимира Ильича, хотя он не совсем поверил ему: «Дипломатничаете, мол».

…Однако ежедневные посещения Клемперера нервировали Владимира Ильича и 15[42] он продиктовал мне письмо к Сталину, на которое последовал следующий ответ:

«Т. Ленину. В связи с Вашим письмом о немцах мы немедленно устроили совещание с Крамером, Кожевниковым] и Гетье. Они единогласно признали ненужность в дальнейшем Клемперера, который посетит Вас лишь один раз перед отъездом. Столь же единогласно они признали полезность участия Ф[ерстера] в общем наблюдении за ходом Вашего выздоровления. Кроме того, полит [ические] соображения делают крайне полезными подписи извест[ных] иностранных] авторитетов под бюллетенем, ввиду сугубого вранья за границей.

По пор [учению] П[олит]б[юро] Сталин.

P. S. Крепко жму руку. А все-таки русские одолеют немцев».

В то же время Владимир Ильич сказал как-то Кожевникову: «Для русского человека немецкие врачи невыносимы»[43].

18 декабря 1922 года на пленуме ЦК РКП(б) была принята следующая резолюция: «На т. Сталина возложить персональную ответственность за изоляцию Владимира Ильича как в отношении личных сношений с работниками, так и переписки». При абсолютном запрещении врачей Крупская продолжала передавать записанные ею под диктовку Ленина его записки, письма соратникам, что вызвало раздражение Сталина, пригрозившего ей вызовом на заседание Контрольной комиссии ЦК партии (председателем которой был Каменев). Крупская в письме к Каменеву жаловалась: «…Сталин позволил вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т. к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае лучше Сталина». Жена Ильича требовала оградить ее «от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз» и, выражая уверенность, что Контрольная комиссия вынесет правильное решение, добавляла: «Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности». Сестра Ленина, Мария Ильинична, в своих записках вспоминала о реакции Крупской на разговор со Сталиным. «Она была совершенно не похожа сама на себя, рыдала, каталась по полу и т. д.» 5 марта 1923 года Ленин продиктовал следующее письмо: «Товарищу Сталину. Строго секретно. Лично. Копия т.т. Каменеву и Зиновьеву. Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения».

В ответ Сталин писал:

«Т. Ленину от Сталина. Только лично.

Т. Ленин!

Недель пять назад я имел беседу с Н. Константиновной, которую я считаю не только Вашей женой, но и моим старым партийным товарищем, и сказал ей (по телефону) приблизительно следующее: «Врачи запретили давать Ильичу политинформацию, считая такой режим важнейшим средством вылечить его, между тем Вы, Надежда Константиновна, оказывается, нарушаете этот режим: нельзя играть жизнью Ильича…»

Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое или непозволительное, предпринятое «против» Вас, ибо никаких других целей, кроме цели быстрейшего Вашего выздоровления, я не преследовал. Более того, я считал своим долгом смотреть за тем, чтобы режим проводился. Мои объяснения с Н. Кон. подтвердили, что ничего, кроме пустых недоразумений, не было тут да и не могло быть.

Впрочем, если Вы считаете, что для сохранения «отношений» я должен «взять назад» сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя «вина» и чего, собственно, от меня хотят».

Ю. Мурин

Еще раз об отставках Сталина

…22 июля 1926 года в своем выступлении на заседании Объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) по поводу только что вновь оглашенного письма Ленина делегатам XIII съезда Сталин заявил:

«Позвольте сделать несколько замечаний по поводу прочитанного письма. Какие выводы проистекают из этого письма? Вывод первый — «обдумать» вопрос о перемещении Сталина с поста генсекретаря и заменить другим, с такими же качествами и проч., но без грубости. Делегации XIII съезда этот вопрос обсуждали, и я не считаю нескромностью, если сообщу, что все делегации без исключения высказались за обязательное оставление Сталина на посту генсекретаря. У меня имеются здесь эти резолюции, я могу их прочесть, если желаете.

Голос. Не надо.

Сталин. Несмотря на это, непосредственно после XIII съезда, на первом же Пленуме нашего ЦК, я подал в отставку. Несмотря на мою просьбу об отставке, Пленум решил, и мне припоминается, единогласно, что я должен остаться на посту генерального секретаря. Что же мне было делать после этого, товарищи. Я человек подневольный, и я подчинился решению Пленума.

Второй вывод: так как я остаюсь по воле партии на посту ген. секретаря, то я обязан был принять все меры к тому, чтобы ликвидировать свою грубость, исправиться.

Голос. И нелояльность.

Сталин. И нелояльность…»

Приведем текст письма Сталина, от 19 августа 1924 года, адресованного пленуму ЦК РКП(б):

«В ПЛЕНУМ ЦК РКП

Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках одной узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Пол. Бюро ЦК.

Ввиду того, что ген. секретарем не может быть не член Пол. Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК.

Прошу дать отпуск для лечения месяца на два.

По истечении срока прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу.

Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела дать объяснения, кроме тех замечаний, которые уже даны в первом абзаце этого письма.

Т-ща Куйбышева просил бы раздать членам ЦК копию этого письма.

С ком. прив. И. Сталин.

19. VIII.24 г.

Т. Куйбышев! Я обращаюсь к Вам с этим письмом, а не к секретарям ЦК, потому, что, во-первых, в этом, так сказать, конфликтном деле я не мог обойти ЦКК, во-вторых, секретари не знакомы с обстоятельствами дела, и не хотел я их зря тревожить».

Второе краткое заявление об отставке было написано Сталиным 27 декабря 1926 г. и передано председательствующему на пленуме А. И. Рыкову:

«В ПЛЕНУМ ЦК (т. Рыкову)

Прошу освободить меня от поста генсека ЦК. Заявляю, что не могу больше работать на этом посту, не в силах больше работать на этом посту.

И. СТАЛИН.

27. XII.26 г.»

В третий раз Сталин попросился в отставку на пленуме 19 декабря 1927 года…

…В итоге Сталин остался на своем посту, хотя само название института Генерального секретаря исчезло в 1934 году после XVII съезда партии[44].

Сталин. К вопросу о пролетариате и крестьянстве

…Приезжая в Москву, товарищи часто стараются показать «товар лицом», — дескать, у нас в деревне все обстоит благополучно. От этого казенного благополучия иногда тошно становится. А между тем ясно, что благополучия нет и не может быть. Ясно, что есть недочеты, которые надо вскрывать, не боясь критики, и которые нужно устранять потом. А ведь вопрос стоит так: либо мы, вся партия, дадим беспартийным крестьянам и рабочим критиковать себя, либо нас пойдут критиковать путем восстаний. Грузинское восстание — это была критика. Тамбовское восстание — тоже была критика. Восстание в Кронштадте — чем это не критика? Одно из двух: либо мы откажемся от чиновничьего благополучия и чиновничьего подхода к делу, не будем бояться критики и дадим себя критиковать беспартийным рабочим и крестьянам, которые ведь испытывают на своей собственной спине результаты наших ошибок; либо мы этого не сделаем, недовольство будет накапливаться, нарастать, и тогда пойдет критика путем восстаний…[45]

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 162
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи - Михаил Лобанов бесплатно.

Оставить комментарий