Менеджер по чудесам - Марина Серова

— Водолазы уже опускались на дно, — негромко заметила я, и Виктория повернулась ко мне и замерла в ожидании недосказанных слов, перестав метаться по комнате в поисках своей сумочки. — В машине они никого не нашли.

— Значит, они все же выплыли, — обрадовалась было девушка.

Я виновато отвела взгляд в сторону.

— Или нет? — дрожащим голосом переспросила Вика, заметив это.

— Машина упала с моста почти на самой середине реки, до берега вплавь могли добраться только профессиональные пловцы. Там слишком сильное течение и… Милиция уже прочесала берег: ни один из похитителей не найден, нет даже трупов. Они предполагают, что тела утонувших унесло течением чуть дальше.

— Не-ет! Нет, — не желала мне верить женщина.

— Да, — сухо произнесла я. — Ваш муж утонул. Мне не удалось его спасти.

— Ты-ы! Ты-ы… — Виктория кинулась на меня с кулаками. — Почему ты его не отыскала, почему не вытащила? Почему? — Она колотила меня своими маленькими ручонками по груди, никакого вреда не причиняя. Из глаз сплошным потоком лились слезы, а саму ее всю трясло.

— Успокойся, успокойся, — попыталась поймать ее руки в свои я. — Ничего теперь не изменишь, так уж получилось. Мы ведь не знали, что так случится.

— Мы — нет, но ты… ты должна была это предотвратить. Ты обязана, — захлебывалась слезами Виктория.

— Я не бог, я не всемогущая, — попыталась встряхнуть девицу я. — Я такой же человек, как и вы. Ты в этом меня упрекаешь?.. Прекрати немедленно, — мне наконец удалось поймать ее неугомонные руки и остановить кулаки, успевшие переместиться с груди до лица. Виктория явно была в бешенстве и собиралась выместить на мне весь свой гнев.

— Он так не хо-о-тел, — ревела она во все горло. — Он хотел жить, он… он…

Я прижала Вику к своей груди и закрыла глаза. Понимала ее и чувствовала то же самое. Но что я могла сказать, ведь все равно никаких слов утешения не хватит, чтобы загладить мою вину.

А через час в санаторий заявилась целая делегация. Прибыли Кононов, Манукян, еще какие-то спонсоры и ученые. Сначала они выразили свое соболезнование жене Вячеслава, а затем, отозвав меня, приступили к психологическому уничтожению. Мне столько всего пришлось выслушать, что трудно даже представить. Все мужчины смотрели на меня, как на врага народа, а Олег Ефимович, не сдерживаясь, орал. Затем все вышли, оставив меня с Кононовым один на один.

— Вам бы стоило подумать о своей карьере, о том, что теперь с ней станет, — гневно сверкая глазами, изрек тот.

— Есть много способов сделать карьеру, но самый верный из них — родиться в нужной семье, — заметила я, давно уже успокоившись и пребывая в сравнительно уравновешенном состоянии. — Мне с этим не повезло, только не думайте, что один-единственный провал подмочит мою репутацию. Со всеми бывает.

— Вы так спокойно об этом говорите, — взорвался Олег Ефимович. — Вам, как самой лучшей, была поручена охрана самого достойного, самого важного человека нашего времени, а что вы сделали? Вы его не уберегли. Вы думаете, человечество простит вам это?…

— Ну и что, мне теперь пойти и повеситься? — не сдержавшись, вспылила я. — Что вы теперь-то от меня все хотите? Я делала свою работу, как могла, большего бы вам никто не гарантировал.

— Теперь это все не имеет никакого значения, ровным счетом никакого, — сокрушенно закачал головой Олег Ефимович. Затем с минуту помолчал, снова поднял глаза и с каким-то пренебрежением изрек: — Идите прочь, я не желаю вас больше видеть.

— Вы мне еще не заплатили, — напомнила я, даже не тронувшись с места.

— Что-о? — Кононова, похоже, сразила наповал моя наглость. Неужели он ожидал, чтобы я забыла о том, сколько дней подвергала себя опасности? Да если бы не я, то ученого прикончили намного раньше, во время первых покушений. Или это уже не в счет? — И вы еще смеете что-то требовать? — сухо переспросил Олег Ефимович. — После того как фактически лишили человека жизни…

— Не надо на меня кричать, — чувствуя, что мужчина вновь расходится, потребовала я. — У нас с вами с самого начала был уговор: вы оплачиваете не результат работы. Сколько могла, столько я и охраняла жизнь вашего гения, а большего с меня спрашивать не должны. Вы сами на это согласились, понимая, что по-другому и не выйдет.

— Денег вы не получите, — невозмутимым тоном произнес Кононов. — У меня их нет, а у спонсоров даже просить не стану. Так что уходите.

— Я не могу уйти, — спокойно возразила я.

— Это еще почему? — удивился Кононов.

— Вячеслав просил меня присмотреть за его женой, если вдруг что-то с ним случится. Он, похоже, предчувствовал такой конец, а потому очень просил быть рядом с Викторией до того момента, пока она не уедет за границу. Конышев не хотел, чтобы она тут оставалась, да и та сама, похоже, не видит в этом острой необходимости.

— Все равно идите, мы сами позаботимся о его супруге, и уж получше вашего, — не преминул кольнуть меня побольнее Олег Ефимович. — С нами она будет в безопасности.

— Ну да, как же, — усмехнулась я, а затем нагло заявила: — Извините, но в связи с тем, что вы мне не заплатили, я более вам не подчиняюсь и плевать хотела на ваши приказы. И остаюсь только потому, что сама этого хочу. — И, резко развернувшись, я пошла прочь, давая понять, что на этом наш разговор окончен.

* * *

Через несколько дней прошли похороны Вячеслава Евгеньевича. В землю закопали пустой гроб, наполненный обычными вещами Вячеслава: одеждой, предметами личной гигиены, любимыми книгами. Не пожалела Виктория и компьютер мужа, также велев заколотить его внутрь. Она заявила, что больше видеть не желает чертову машину, из-за которой вся ее жизнь пошла наперекосяк. Сама молодая вдова держалась достойно, плакала, но истерик не закатывала и на гроб не бросалась. Я, как могла, старалась ее утешить, все время находясь рядом.

Виктория не отталкивала меня, так как признала, что в смерти мужа виновата вовсе не я. К тому же сейчас ей просто было необходимо присутствие рядом близких людей, а таковых оказалось немного: тетка с дочерью Мариной, какие-то дядюшки да родственники мужа, большинство которых Виктория впервые видела, ну и, конечно, коллеги Вячеслава. Когда гроб закопали и все начали рассаживаться по машинам, чтобы поехать в снятое для поминального ужина кафе, Виктория задержалась у могилки. Она дождалась, пока на ней разместят временную табличку с именем ее мужа, несколько раз всхлипнула и, резко развернувшись, заторопилась прочь. Я поняла, что Вика едва сдерживается, чтобы не разрыдаться окончательно.

Мы с ней сели в мою машину, остальные разместились в выделенном администрацией автобусе или же в собственных автомобилях. Я завела мотор, пропустила вперед весь транспорт, затем достала из кармана конверт и протянула его Виктории.

— Что это? — безразличным голосом спросила та, принимая конверт.

— Открой и увидишь, — ответила я, пристраиваясь в хвост траурной процессии.

Вика вскрыла конверт, достала из него сложенный вдвое билет, развернула… С минуту непонимающим взглядом смотрела на него, а затем с вопросом на лице повернулась ко мне.

— Это билет в Германию. Твой муж так мечтал, чтобы вы поехали туда вместе. Хотел показать тебе другой мир, другую жизнь.

— Где ты его взяла?

— Купила, — скромно ответила я. — Хотела сделать тебе приятное и хоть как-то загладить свою вину.

— Я на тебя больше не обижаюсь, — протягивая конверт назад, произнесла Виктория. — И принять это не могу.

— Почему?

— Тебе не стоило тратиться, тем более что это я тебе осталась должна, — со вздохом произнесла Конышева. — Они же ведь тебе так и не заплатили, я права?

— Ничего, заработаю еще, — попыталась изобразить я равнодушие. — Но билет ты возьми, это самое малое, что я могу для тебя сделать, и мне было бы очень приятно, если бы ты туда все же поехала. Тебе необходимо развеяться, отдохнуть. А вернешься, расскажешь.

— Так поезжай сама, ты ведь в Германии тоже не была, — предложила, в свою очередь, Виктория.

— Нет, я не могу. У меня работа, да и тетка, которую я просто не имею права бросать одну. Нет, билет я покупала именно тебе и собираюсь лично доставить тебя на вокзал, если ты, конечно, не против.

— Что ж, спасибо! — искренне ответила Вика. — Не ожидала от тебя такого подарка. И еще, извини меня, если когда-то вела себя по отношению к тебе не слишком красиво. Я просто не знала, какой ты замечательный человек.

— Я и сама порой об этом не догадываюсь, — полушутя ответила я, сосредоточиваясь на дороге.

Глава 10

Я и Виктория Конышева стояли в самом центре здания вокзала, посреди оживленной толпы, снующей туда-сюда с огромными баулами, суетящейся и шумящей, словно улей. Мужчины, женщины, лица кавказской национальности толпились в очереди перед кассами, то и дело выражая недовольство нехваткой билетов в нужный конец. Мы с некоторым равнодушием наблюдали за всем этим, ожидая, когда пробьет девять часов и прибудет поезд.