Я надену чёрное - Терри Пратчетт

В ответ Сержант поднял руку.

— Можно пару слов наедине, мисс? — Тиффани была поражена, что он смог выдавить даже пару слов, учитывая то, что его мозг отказывался верить его собственным глазам.

— Что ж, пойдем, — она быстро развернулась на месте, заставив обе противоборствующие стороны вздрогнуть. — И пока меня нет, никто, я повторяю: «никто», не копает в чужом доме, и никто не отрубает ничьих ног. Ясно? Я спросила: ясно? — послышался сбивчивый хор голосов и «о, айе», но одного голоса в этом хоре слышно не было — со стороны лица, в которое она сейчас вглядывалась.

Роба Всякограба трясло от гнева и жажды действия.

— Ты слышал меня, Роб Всякограб?

Он взглянул на нее сверкающими глазами:

— Я не дам тебе никаких обещалок, мисс-карга. Где моя Дженнюшка? Где все остатние? У этих редисок мечи! Что они тута с ними делают? Пусть ответствуют!

— Послушай, Роб, — начала Тиффани, но осеклась. Лицо Роба Всякограба залилось слезами, и он отчаянно дернул себя за бороду, словно боролся с ужасами собственного воображения. Тиффани вдруг поняла, что они оказались на волосок от начала войны.

— Роб Всякограб! Я карга холмов и я накладываю на тебя обет, не убивать никого из этих людей, пока я тебе не скажу! Ясно?

Раздался грохот — один из стражников упал, шагнув назад и оступившись. Девушка заговорила с кошмарными монстрами! Их всех убьют! Они не привыкли таким вещам. Самое страшное, что с ними случалось в привычной жизни — это атака свиней на казенный огород.

Большой клана замешкался, лихорадочно прокручивая в мозгу приказ Тиффани. Верно, приказ был не убивать прямо сейчас, однако, в нем содержался намек на скорый подобный исход, поэтому он мог выкинуть из головы картины одна ужаснее другой. Это было все равно, что держать на ниточке из паутинки голодного пса, но позволило ей выиграть время.

— Глянь-ка, курган никто не тронул, — сказала Тиффани, — так что ничего из ими задуманного еще не было сделано. — Она повернулась обратно к побледневшему сержанту, и сказала: — Брайан, если хочешь сохранить жизнь своим людям, а так же их руки и ноги, немедленно прикажи им, но очень осторожно, сложить оружие. Ваши жизни висят на честном слове одного единственного Фигла, а он от ужаса почти довел себя до исступления. Выполняй!

К облегчению Тиффани сержант отдал приказ, и стражники с радостью выполнили именно то, что им благоразумно подсказывал каждый атом их тела — дрожащими руками они побросали оружие на землю. Один даже поднял руки, что на любом языке означает — сдаюсь. Тиффани оттащила сержанта в сторонку от вскипевших Фиглов и прошептала: — Что это вы, проклятые идиоты, тут делаете?

— Исполняем приказ Барона, Тифф.

— Барона? Но Барон же…

— Живого, мисс. Он вернулся три часа назад. Говорят, ехали всю ночь. И еще люди болтают, — он опустил глаза себе под ноги. — Нас… нас послали, ну, в общем, послали нас… чтобы отыскать девицу, которую ты отдала феям. Прости, Тифф.

— Отдала? Отдала?

— Это не я начал, Тифф, — отстранившись, оправдывался сержант, — но, э, ты же слышала сказки. Я имею в виду, нет же дыма без огня, верно?

«Сказки, — подумала про себя Тиффани. — О, да! Давным — давно жила — была на свете злая ведьма…»

— Значит, ты думаешь, что эти сказки про меня, так? Я уже горю или еще только дымлюсь?

Сержант неуверенно заерзал и сел на землю.

— Слушай, я простой сержант, ясно? Молодой Барон отдал мне приказ, так? А его слово здесь закон, верно?

— Может он и закон внизу в долине. А тут, наверху, закон — я. Оглянись вокруг. Да, да! Что ты видишь?

Парень посмотрел туда, куда она показала и его лицо еще больше побледнело. Старые железные колеса и печка еще были хорошо различимы, даже несмотря на то, что вокруг них как обычно паслась счастливая отара овец. Он вскочил на ноги, словно только что сел на муравейник.

— Да, — с удовлетворением произнесла Тиффани. — Могила Бабули Болит. Помнишь ее? Люди говорят она была мудрой женщиной, но они хотя бы соблюдают порядочность и сочиняют о ней сказки получше! Предлагаешь копнуть? Я удивляюсь, как еще Бобуля Болит не встала из своей могилы и не укусила вас за задницу! А теперь, забирай своих людей и катитесь с холма, чтобы я могла во всем разобраться, понял? Мы же не хотим, чтобы кто-то перенервничал.

Сержант кивнул. Другого выхода у него все равно не было.

Когда гвардейцы Барона ушли с холма, утащив своего бесчувственного коллегу, и изо всех сил пытаясь не выглядеть теми, кого прогнали, едва не вынудив бежать, Тиффани опустилась на колени рядом с Робом и тихо сказала:

— Послушай, Роб. Мне известно о тайном ходе.

— Какой-такой редиска сболтнул тебе про потайный ход?

— Я же карга холмов, Роб, — ответила Тиффани успокающим тоном. — Разве мне не положено знать о том ходе? Вы же Фиглы, а ни один Фигл не ляжет спать в доме, где нет второго выхода. Так?

Фигл немножко поостыл.

— О, айе! Тут ты ухватила саму суть.

— Тогда не мог бы ты, пожалуйста, пойти и вытащить оттуда Эмбер? Никто не собирается покушаться на курган.

Немного помедлив Роб прыгнул в нору и там исчез. Его появления пришлось ждать некоторое время, которое Тиффани, благодаря вернувшемуся сержанту, использовала для того, чтобы вместе с ним собрать брошенное оружие. И после того, как Роб все проверил, то вернулся в сопровождении кучи Фиглов и кельды. А так же с неохотно довольно следовавшей за нею Эмбер, которая недовольно поморщилась от яркого света и пробормотала: — Вот, кривенс!

Тиффани знала, что ее улыбка насквозь фальшива, но сказала:

— Я хочу отвести тебя домой, Эмбер.

«Что ж, по крайней мере, у меня хватило ума не прибавить что-нибудь вроде «Правда, здорово?» — добавила она про себя.

Эмбер посмотрела на нее и ответила:

— Ты не затащишь меня в эту дырищу, и могешь засунуть это макаке в джемпер!

«И я не могу тебя за это винить, — подумала Тиффани, — но прямо сейчас мне нужно вести себя как взрослая и сказать тебе несколько глупых взрослых слов…»

— Но ведь у тебя, Эмбер, есть мать и отец. Уверена, они по тебе очень соскучились.

Увидев, как скривилась девушка, она вздохнула.

— О, айе! Даже старая редиска до смерти соскучился — давненько не было кого стукнуть, э?

— Может пойдем вместе? А я помогу ему измениться? — презирая себя, предложила Тиффани, но призрак распухших пальцев от ужасного букетика крапивы никак не выходил из головы.

На сей раз Эмбер рассмеялась.

— Простите, мисс, но Дженни говорила, что вы умнее.

Что по этому поводу сказала матушка Ветровоск? «Зло появляется тогда, когда начинаешь обращаться с людьми будто с вещами». И это может случиться прямо сейчас, если ты решишь, что есть вещи под названием «отец» и «мать», вещь — «дочь», «дом», и скажешь себе, что если сложить их вместе, то получится вещь под названием «счастливая семья».

Вслух она ответила:

— Эмбер, я хочу чтобы ты отправилась со мной к Барону, чтобы он увидел, что с тобой все в порядке. А после, делай что хочешь. Обещаю.

Тиффани почувствовала постукивание по ботинку. Взглянув вниз она увидела встревоженную кельду.

— Можно тя на малюсенькую пару слов? — спросила Дженни. Эмбер села на корточки рядом с ней, чтобы взять кельду за руку.

Дженни вновь заговорила, хотя Тиффани не поняла — была ли это речь или песня. Но как можно спеть так, чтобы одна нота повисла в воздухе, в другая в это время обвивалась вокруг нее? Как можно спеть так, чтобы звуки ожили и подпевали в ответ?

Вдруг песня завершилась, оставив после себя только пустое место и чувство утраты.

— Это песнь кельды, — сказала Дженни. — Эмбер слышала, как я пою ее малышкам. Она часть утешения, и она поняла ее, Тиффани! Я не помогала ей ничем, но она поняла! Я ведаю, что Жаб открыл тебе это. Но ведаешь ли, что я скажу? Суть ей ведома, и она познает ее. Из всех человеков очень похожа она на кельду. И она богачество, которое не треба базарить попусту!

Слова прозвучали с нехарактерной для кельды силой. Обычно та разговаривала вкрадчиво и тихо. И Тиффани признала и то, что информация полезна, и прозвучавшую в словах кельды угрозу.

Даже прогулка вниз в долину и в деревню потребовала обсуждения. Держа за руку Эмбер, Тиффани прошла мимо ждущих стражников и пошла дальше к большому смущению сержанта. В конце концов, если вас отправили кого-то привести, то будет выглядеть глупо, если они, так уж получилось, приводят себя сами по себе. Хотя, с другой стороны, если Тиффани с Эмбер пойдут позади стражников, то это будет выглядеть еще глупее, словно стражники идут под конвоем. В конце концов, это же страна овцеводов, и каждому известно, что впереди должна идти овца, а пастух сзади.

Наконец они пришли к довольно неудобному компромиссу — им пришлось идти, постоянно меняясь местами, так что со стороны это было похоже скорее на кадриль, чем на шествие. Тиффани пришлось потратить много времени, чтобы заставить Эмбер перестать хихикать.