Автохтоны - Мария Галина

– Послушайте, – голос Витольда звучал жалобно, – вы же все врете. Зачем вы все время врете? Что вам от нас нужно? Зачем вы вообще сюда приехали? Уезжайте, а? Мы уж тут сами как-нибудь разберемся!

– Конечно, – согласился он, – разумеется.

* * *

– А я как раз собирался звонить. Откуда вы знали, что я тут?

Потертый опель Валека был по уши забрызган грязью. Куда это Валек ездил, что так изгваздался?

– Все ходят своими путями, – философски сказал Валек.

– Что, опять на кладбище?

Мимо мокрых тритонов, томившихся в пустых фонтанах, мимо мокрого Франтика во главе нахохлившейся группы туристов, мимо людей в мокрых комбинезонах, сгружающих ведра, полные бледных мокрых цветов. Слишком много цветов…

– Нет, – с некоторым сожалением проговорил Валек, – это в городе. Ну вот, тут распечатка, посмотрите пока.

– Я посмотрю потом. А если коротко?

– Коротко? Состоятельная семья. Отец адвокат, ну и он тоже поступает на факультет права. Примыкает к социалистам. Правда, ненадолго. Переезжает в Краков, поступает в военную академию. В чине майора очень эффективно подавляет восстание национал-патриотов. Становится комендантом города. Первую войну заканчивает в чине полковника. Во вторую координирует действия местного подполья. Арестован НКВД. Интернирован. Пропал без вести. Да, видный масон. Высшая степень посвящения. Теософ, ученик Блаватской.

– Хороший голос?

– Ах да, верно. Даже какое-то время пел в опере, в студенчестве. Вот, выходим.

Он с неохотой выбрался из теплого нутра автомобиля.

– Здесь он родился. Классицизм, вторая половина девятнадцатого века. С архитектурной точки зрения ничего особенного. Доску недавно повесили.

– Он действительно был так красив?

– Да. Там есть фотографии, я вам принес. Белокурая, хм, бестия. Из породы победителей. Но в какой-то момент, хм, ему перестало везти.

– С этого места поподробней, пожалуйста.

– Ах, ну. Тогда в машину. А то капает с крыши. Так вот, начало Второй мировой он встречает полковником. И аккурат за день до капитуляции Варшавы, в тридцать девятом, Руммель подписывает приказ о создании боевой подпольной организации. С одним центром в Варшаве, а вторым – здесь, у нас. И как вы думаете, кто стоит во главе местного центра? Так вот, приказ был подписан 27 сентября, а 28 сентября в том самом монастыре Сакрекерок НКВД находит тайник с картотекой и архивом польской контрразведки. Дальше, понятно. Аресты, вербовка… Очень, хм, удачно для них получилось, вы не находите?

– Полагаете, был предатель? Неужели сам Костжевский?

– Что вы! Он был храбрый человек, блестящий военный. Он как раз сумел спасти организацию. Ценой больших потерь, но сумел. Но предатель, безусловно, был. А дальше происходит вот что. Группа Костжевского готовит несколько террористических актов, и вы понимаете, почти все эти акты проваливаются. Начинаются аресты. Сначала берут Нахмансона, ну, мужа Валевской, вы знаете, потом Ковача. И вот что любопытно – инструкции, вернее, ориентировку Костжевский получает из Варшавы, через некоего Андрыча, и вот этот Андрыч передает приказ к вооруженному выступлению. А заодно сообщает, что Варшава настоятельно рекомендует спровоцировать показательный погром.

– Что?

– Погром. Показательный. Чтобы выдавить евреев из города. Чтобы они ушли вместе с советами. Костжевскому это кажется настолько странным, что он решает сам, напрямую, связаться с Варшавским центром, пытается перейти границу и попадает к НКВД. Дальше еще интересней – его освобождают.

– Не может быть!

– Освобождают, и он снова начинает формировать подполье. Русские уходят, приходят немцы, и он сражается уже против немцев.

– А потом?

– Потом следы его теряются. Тогда было много… безымянных героев.

– А этот… Андрыч? Это фамилия? Кличка?

– Фамилия. Зенон Андрыч. Однокашник Костжевского, учился на одном с ним факультете, но недолго, год или два.

– Масон?

– Дались вам эти масоны! Не знаю, может и масон.

– И, конечно, след его тоже потерян.

– Потерян, – согласился Валек, – хотите чтобы я разузнал насчет этого Андрыча? Поподробней?

– Да, – сказал он, – это было бы неплохо. И вот, возвращаю с благодарностью.

– Помогла?

– Нет. Но все равно спасибо.

– Они вам все зачем нужны? – Валек, аккуратно перегнувшись через спинку, утвердил Ковача на заднем сиденье, – я так и не понял.

– Они были участниками одной старой постановки. Я иду по театральной программке. Костжевский там пел партию всадника Луция.

– Что, Андрыч тоже?

– Не знаю, там у одного человека было много псевдонимов.

– Куда теперь? – спросил Валек. – В «Синюю бутылку»?

Он взглянул на часы.

– Да, пожалуй. Прошу прощения.

Телефон шевельнулся в нагрудном кармане, словно затаившийся зверек.

– Вы нас обманули.

– Все знают мой номер, – сказал он сухо, – интересно, откуда? Я вам ни разу не соврал. Я же говорил, я купил эти ноты на развале.

– Вы за это ответите, – зловеще сказали в трубке.

– С удовольствием. Встретимся, кофе попьем. Я в это время обычно хожу в «Синюю бутылку»…

– Я обедаю только в «Зеленом псе».

– Хорошо. Я буду через пять минут. Как вас узнать?

– Я сам вас узнаю, – сурово сказал телефон.

Он обернулся к Валеку:

– В «Синюю бутылку» не надо. Нужно к «Зеленому псу». Знаете, где это?

– Конечно, – Валек кивнул сам себе, – практически рядом. Сейчас подъедем. Вывеску вон там видите? Это он.

– Я так и думал, что рядом. Там хоть кормят?

– Там прилично кормят. Только не заказывайте свиные ребрышки.

– Не буду. Спасибо. Это за Андрыча. Авансом.

– Может, ничего и не получится узнать, – с сомнением сказал Валек. – Фигура темная.

– Ну тогда просто за хлопоты.

Войдя, он понял, почему меломан выбрал именно «Зеленого пса». Тут не было музыки. Никакой. Посетители по углам говорили шепотом.

Сейчас тот, что приглашающе похлопывал рукой по столу, был без этой своей шляпы. Аккуратно расчесанные на пробор волосы плотно прилегали к черепу.

Он отодвинул стул и сел напротив. Наверное, друзья меломана сидят за соседними столиками, для подстраховки.

– Я могу заказать?

– Можете, – сдержанно сказал меломан, – но свиные ребрышки не советую.

– Спасибо, я уже в курсе.

Он пролистал меню и попросил отбивную. И кофе с коньяком.

– Вам придется сказать, где она. – Меломан поднес к глазам вилку и меланхолически рассматривал зубья. – Мы положительно настроены это выяснить.

– Я сказал правду. Можете меня обыскать. Конечно, теоретически я мог ее спрятать где-нибудь в «Пионере».

– Там тоже нету.

– Конечно, вы уже! как я сразу не догадался!

Наверняка кто-то из них выдал себя за электрика. Или инспектора водоканала. Или пожарной охраны. Может, и правда там служит.

– Возможно, вы ее прячете в банковской ячейке. Или у доверенных людей. Мы могли бы выбить у вас признание.

– Запытать меня? Даже не пробуйте. У меня глубокое прикрытие. Весь интерпол встанет на мою защиту.

– Не валяйте дурака, – с отвращением сказал меломан.

Принесли отбивную с огромным количеством сложного гарнира, о котором он не просил, и запотевшую кружку темного пива.

– Я не заказывал пиво.

– Это бонус. Сегодня акция.

Он пожал плечами и осторожно отхлебнул, чтобы пена не перевалилась через край. Пиво было хорошим.

– А в этой папке что? – спросил меломан.

– Биография Костжевского.

Меломан быстро перебирал распечатанные странички.

– Зачем вам Костжевский?

– Ну как же. Вы же должны знать. Если ищете партитуру. Они все там были. Валевская. Костжевский. Корш. Вертиго. Какой-то Фильтикус. Я сильно подозреваю, что тоже псевдоним. Ну, не очень пристойно для подростка петь этого Гитона, родители дома могут и уши надрать. А я как раз занимаюсь группой «Алмазный витязь». Я искусствовед, понимаете? У меня грант канадский.

– А зачем врали, что у вас есть партитура?

– А вам она зачем? Что в ней такого? Что вообще в этой опере такого? Ну да, Валевская пела. Ну да, скандал. Ну, накидали они шпанских мушек.

– Шпанских мушек? Ха-ха-ха! – Сидящий напротив откинул аккуратную голову и аккуратно засмеялся. – Шпанских мушек!!!!

Он краем глаза видел, как сидящий за столиком слева наблюдает за ними в зеркале барной стойки. А сидящий за столиком справа допил свой кофе и теперь подманил официанта, чтобы заказать еще.

– Вы читали биографию Ковача?

Он вдруг обнаружил, что уже успел уполовинить свой бифштекс. От нервов, наверное.

– Читал. Много фигур умолчания. И необоснованных предположений.

– Ковачу действительно удалось записать музыку сфер. Не всю. Фрагмент. Вы, конечно, знаете, что в организме человека есть скрытые структуры, которые можно инициировать.

– Конечно знаю, – сказал он, – кто же этого не знает.

Его собеседник не уловил иронии.

– Ковач полагал, что высшие силы специально оставили для человека эту лазейку, но никто пока что не сумел ею воспользоваться.