Баба Яга: Начало бессмертия - Katali

слов.

Однако их счастье было омрачено серьезным препятствием.

— Но что мы будем делать? Что скажем родителям? Над нашими головами всё ещё тяготит наказание. Мне не позволено покидать отчий дом, а ты до сих пор в изгнании.

— Более это не имеет значения. Мне некого бояться, поэтому я возвращаюсь с вами в деревню.

— А как же твой отец?

— Теперь его слово не властно надо мной. Я найду себе временное пристанище и начну строить дом… наш дом.

От волнения у девушки сбилось дыхание.

— А потом женюсь на тебе, как только закончу работы.

Едва Николас договорил, как они вновь слились в сладостном поцелуе.

Уже на следующий день, когда охотник встал на ноги, все вернулись в деревню.

Николасу пришлось потрудиться, чтобы ему было позволено остаться дома, но всё же, получив дозволение, он принялся за строительство, как и обещал, а Ядвиге после долгих уговоров и заверений было позволено выходить на улицу, и она продолжила лечить жителей.

Глава 8

На дворе разлилось раннее пение петуха, и глаза девушки распахнулись. Сердце нервно колотилось, окутанное тревогой ночного видения. Спалось ей в эту ночь как-то беспокойно: дурной сон с крохотными домовинами на краю леса и удушливый запах жженых васильков и полыни не сулил ничего доброго.

Ядвига опустила с кровати босые ноги на студёный пол, обтерла лицо ладонями, сгоняя с глаз дремоту, и посмотрела в окно, где вдалеке, окутанный туманом, зарождался рассвет.

— Стоит ждать худых известий. Никогда такие сны не снятся на пустом месте.

Внимание девушки привлекло громкое недовольное кудахтанье кур и быстрые шаги, приближающиеся к дому. Она вскочила на ноги и бросилась к окну, чтобы разглядеть, что же там творится в такую рань.

— Чего это Адриан делает здесь в такое время? — она увидала бегущего в сторону её дома деревенского мужичка, чьё непрошенное появление и вызвало недовольство дремлющей на тыне птицы.

— Поди случилось чего.

Предчувствуя недоброе, Ядвига накинула на плечи серый платок из козьего пуха, который надёжно укрывал от холода и любопытных взглядов.

После нескольких громких и нервных ударов в дверь, она отперла засов и встретилась лицом к лицу с встревоженным мужиком. Его испуганные глаза были круглыми, как два деревянных блюдца, под которыми ровными дугами пролегли глубокие темные тени, свидетельствующие о бессонной ночи. Узкие губы нервно подрагивали, подчиняясь неровному такту прерывистого дыхания.

— Боги! Что стряслось?!

— Моя жена… Она… она вот-вот разродится, — задыхаясь бормотал он дрожащим голосом. — …раньше положенного срока, — прозвучало как гром среди ясного неба.

— О великая и необъятная сила Хорса! Беда!

Ядвига слишком хорошо знала, что может произойти с женщиной и дитяткой-торопыгой, если оставить их без должной помощи. Если не провести родильный ритуал, то новорожденная душа может и не встретить новый день.

— Поспеши за Зофьей! Одной мне не справиться! А я сейчас соберу суму́, без которой не обойтись, и хутко прибегу к вашему дому.

— Что мне сказать Зофье? — выпалил мужчина, не помня себя от волнения.

— Скажи, что Марьянка в роды пошла, а в остальном она сама знает, что делать… и не бойся, мы не оставим её одну. Сделаем всё, что потребуется.

Мужчина благодарно кивнул и поспешил за подмогой, а Ядвига, быстро перебирая худыми ногами, убежала к себе, наспех переоделась, схватила сумку, которая всегда была наготове, вложила в нее черную колдовскую книгу, заговоренную воду и, не говоря ни слова родителям, выбежала из дома. Не было у неё времени, чтобы родительского дозволения просить.

Она бежала так быстро, как могла, вспоминая порядок проведения древнего ритуала перепекания. Такое случалось не часто, чтобы дитя раньше срока на свет появлялось, но уж коли беда такая приключилась, бабка-повитуха всегда обряд старинный проводила, чтобы помочь слабому тельцу силы набраться, да окрепнуть. Ядвига никогда ещё подобного не делала, но времени на сомнения и страхи не оставалось, и если понадобится, то она готова была совершить таинство.

Прижимая крепче к себе сумку, девушка безошибочно определила, в каком доме нужна ее помощь. Из открытого окна, подсвеченного мерцающим светом бледного огонька свечи, доносились мучительные крики и стоны. Ядвига толкнула плечом дверь, и представшая перед глазами картина её ужаснула. На кровати, разметав на подушке липкие от пота волосы, лежала молодая девица. Она то стонала, то кричала, то жалостно всхлипывала. У ее ног хлопотала Зофья, у которой опыта в таких делах было больше, чем у Ядвиги.

— Ну что же ты стоишь в дверях без дела?! Они из без тебя простоят, не обвалятся, а мне твоя помощь нужна позарез. Отвори все замки да сундуки, Ядвигушка, развяжи узлы, не поспеваю я одна со всем управиться.

Помощница бросила принесенную сумку на лавку и торопливо исполнила указание, а после подошла к измученной Марьянке и погладила светлые волосы, успокаивая, да приговаривая:

— Бог Род привел Рожениц младенчика встречать, а мы им угощеньица припасли, медку сладенького, да водицы родниковой.

Мягкий тихий голосок действовал на будущую мать успокаивающе, но боль и ломота в теле не уходили. Слезы продолжали бежать из затуманенных глаз женщины, а глубокие вздохи становились короткими и рваными.

Зофья подняла встревоженный взгляд на свою ученицу и кивнула, давая знак, что пришла пора. Ядвига бросилась к кадушке с подходившим тестом и, забрав добрый шмат, покрыла им живот роженицы, чтобы ускорить процесс роди́н.

Вскоре всё пошло живее, и пока старшая травница готовилась принять дитя, красноволосая девица окуривала Марьянку травами, облегчающими боль. И наконец последний раз поднатужившись, женщина смогла родить. Зофья приняла младенца, омыла его и обернула в чистый рушник, но по её растерянному взгляду Ядвига поняла, что радоваться ещё рано.

— Где моё дитя? — слабым голосом прошептала измученная женщина. — Почему не кричит?

Сердце Ядвиги рухнуло куда-то вниз, когда она взяла слабое, едва дышащее тельце в свои руки.

— Она очень слаба, — тихо шепнула Зофья на ухо своей помощнице. — Девочка не выживет.

Но упрямая Ядвига не собиралась сдаваться. Она была готова бороться за жизнь крохи и с решительностью заявила:

— Нет! Я не дам ей так просто умереть. Топи печь, Зофья, времени мало!

Зофья ахнула, прикрыв рот ладонью.

— Ах! Чего удумала! Ради Хорса, одумайся дитя. Ритуал может проводить только бабка-повитуха, но никак не ты! Да и я в это дело не гожусь, хоть намного и старше.

— Нет у нас другого выбора. Или обряд перепекания проведу я, или малышка умрёт, пока доставят бабку из соседней деревни. Поможешь?