Веселая поганка - Людмила Милевская

Казалось бы, что такое новое открыла я, Тамарку же мою как с цепи спустили.

— Мама, ты невозможная! — завопила она. — Ты зачем ко мне пришла? Американских агентов грязью поливать?

— А по-твоему, я им по ордену должна дать за то, что они стране моей вред наносят?

— По мне, так пускай делают, что хотят, лишь бы меня федералы не трогали.

— Рассуждаешь, как прогнившая капиталистка, — заметила я. — Ну, да фиг с тобой. Стара ты, уже не исправить. Лучше посоветуй, как с Бурановым мне поступить?

Тамарка обрадовалась:

— Слава богу, Мама, наконец ты до сути добралась. Как Буранов говорит, так и делай. Иди к американцу и разведай кто он и зачем в нашей стране.

— Думаешь?

— Конечно. Когда Буранов узнает, кого конкретно щемить, то уж будь спокойна, ущемит так, что мало не покажется. Бандиты сразу Саньку вернут, еще и с извинениями, потому что Буранов хуже бандитов всех вместе взятых. Отстань от Гургенова и на Буранова положись, — посоветовала Тамарка.

— Да знаю я, почему ты так говоришь, — отмахнулась я, набирая номер телефона Доферти. — Боишься, что окончательно Гургенова у тебя отобью.

Тамарка что-то пыталась мне возразить, но я уже вся отдалась разговору с Доферти.

Доферти на этот раз был мне очень рад и тут же сообщил, что Майкл ждет не дождется моего звонка. С этим сообщением он и передал трубку моему монаху.

— Надо ехать обратно, — воскликнул монах.

Я смирилась и без лишних вопросов ответила:

— Ну, надо так надо. «Жигуль» еще на ходу?

— Сравнительно да.

— Тогда садитесь в него и приезжайте туда, где мы с вами расстались. Буду у подъезда ждать.

Не успела я положить трубку, как Тамарка атаковала меня вопросами:

— Мама, куда ты собралась? Он что, приезжает за тобой? Я должна на него посмотреть.

— Обойдешься, — ответила я.

— Нет, Мама, не обойдусь, — заупрямилась Тамарка. — Выйду к подъезду и поздороваюсь с ним, а заодно и погляжу что за птица, этот монах твой. Очень мне глянуть на него интересно.

— Только попробуй, — пригрозила я. — Речь идет о моем сыне, и ты, Тома, лучше туда не лезь. Он что-то знает, раз решил ехать, а ты своим появлением вспугнешь его пустого любопытства ради.

После такой отповеди Тамарка противоречить не решилась. Я покинула ее кабинет одна.

* * *

Увидев меня, монах с удовольствием уступил водительское место. Я села за руль и тут же сообщила:

— Едем куда-нибудь туда, где кормят. Я все же живая и не помню уже когда употребляла что-нибудь кроме капель ваших ведических.

В руках американца словно по взмаху волшебной палочки появился пакет.

— Уже полдень, не стоит время терять, — сказал он. — Перекусите в дороге. Здесь свежие бутерброды из овощей.

— Полагаете я овощами наемся? И потом, мне надо заехать домой, переодеться, привести себя в порядок. Неужели вы думаете, что я буду ходить в этой немодной куртке и в брюках с чужой … не буду говорить с чего. Нет уж, давайте зарулим ко мне. Баба Рая угостит вас чем— нибудь посущественней, чем только овощи.

— Баба Рая — это кто?

— Это член моей семьи, няня моему ребенку и сатрап мне, но к посторонним она сущий ангел. Увидите сами.

Он явно не хотел знакомиться с бабой Раей, но все же согласился:

— Хорошо, но только ненадолго.

— А чем мы будем заниматься в том городе? — поинтересовалась я.

— Я полезу в подвал, а вы останетесь наверху. Я все понял: нам нельзя идти вместе, у вас карма плохая. Вы притягиваете к себе беду.

— А вы, значит, не притягиваете, — рассердилась я. — Будто меня первой с моста кидали. Не будь вас, не было бы у меня неприятностей.

— Этих не было бы, были бы другие, — возразил американец. — Вы ищете приключений и находите их…

— Да-да, уже поняла, — нетерпеливо перебила я. — Бог выполняет это мое желание, но раз вы собираетесь лезть в подвал, так и нечего спешить. Если мы рано приедем, то как вы туда полезете? Среди бела дня?

— Пусть вас это не волнует. В этот подвал я забирался и утром. Ночью залезать в подвал удобней, но, как выяснилось, делать там нечего. Днем же больше шансов услышать что-нибудь, потому что «братаны» уж точно там будут. Кстати, объясните мне, пожалуйста, почему вы их так называете? Их сообщество — это братство?

— Не братство, а братва, они сами так себя называют, так что спрашивайте не у меня, — буркнула я, протягивая руку за бутербродами.

— Вы решили не дожидаться, пока вас покормит баба Рая? — удивился монах.

— Я решила, что к бабе Рае не стоит ехать вообще. Раз вы говорите, что днем можно что-то подслушать, дорога каждая минута.

— А как же одежда?

— Ради сына готова поступиться даже модой, — гордо заявила я.

Американец добрым взглядом выразил мне свое уважение. С этим уважением я Москву и покинула.

В дороге американец повел себя как всегда неприлично: вытащил свой мешочек и давай молится. А чем же должна заниматься я? Умирать от скуки?

— Можете вы хоть чем-то даму развлечь? — не скрывая раздражения, спросила я.

Он пожал плечами и ответил:

— В принципе, наверное, могу, но не ставлю перед собой такой задачи.

«Ответ прозвучал нагло,» — мысленно отметила я, делая выводы, что совсем он недрессированный, этот американец.

— Неужели вы можете говорить и думать только о Боге? — изумляясь, воскликнула я.

— Могу я все, но стремлюсь лишь к тому, что доставляет мне наслаждение.

— К этому и я стремлюсь, хоть и не монахиня, так в чем же разница между нами?

— В том, что я осознал назначение своей души, а вы нет, потому и страдаете.

Мне стало обидно:

— Я страдаю? Только и делаю, что наслаждаюсь буквально всем: едой, мужчинами, подругами, зрелищами и даже шляпками. Ум мой постоянно находится в поиске чем бы насладиться еще.

Монах усмехнулся, с удовлетворением кивнул и согласился:

— Да, вы во власти кармы, неизбежно ведущей вас к Высшей Истине: наслаждение души только в чистом и преданном служении Верховной Личности Господа. Все остальное — иллюзия, а в ней падение. Когда-нибудь ценой многократных рождений вы придете к этой истине, пока же майя завлекает вас в сети материальных наслаждений.

— Кто она, ваша майя? Вы столько уже говорите о ней, а я не знаю.

— Майя — низшая, иллюзорная энергия Верховного Господа, которая правит материальным миром. Майя — это забвение своих вечных отношений с Верховной Личностью Господа. Майя запутывает нас чередой материальных желаний, заставляя нарабатывать карму, и уводит от Духовного Царства, заставляет умирать и рождаться, вместо того, чтобы жить вечно.

— Зачем же нам горе такое? Зачем же майя эта послана Господом нам? — удивилась я, памятуя о прошлой речи монаха, где он расписывал доброту Господа.

— Майя призванна воспитывать падшие в этот материальный мир души. Она многообразна в своих проявлениях, она дает массу соблазнов с одной лишь целью: не дать попробовать того, чему нет равного: наслаждения истинного служения Господу. Раз вкусив наслаждения истинного служения Верховной Личности Господа, человек откажется от всего материального и не пожелает расставаться с Духовным Царством, но вкусить этого он может лишь очистившись от скверны желаний, уводящих его от Абсолютной Истины.

Тут уж я никак не могла промолчать:

— Разве дело только в желаниях? Можно подумать, что мы приходим в благоустроенный мир. Приходится изрядно поработать, прежде чем вкусишь хоть чего-нибудь, не говоря уже о наслаждениях.

— И все же желание движет людьми — желание наслаждений. В материальном мире люди живут в погоне за миражом, ищут счастье, а находят нищету, голод, холод, предательство близких, болезни, душевные страдания и смерть. Короткий миг наслаждения в этом мире достается страшной ценой труда и страданий, в Духовном же Царстве Господа наслаждение длится вечно и нет здесь такого удовольствия с которым это наслаждение можно сравнить.

— Да что вы говорите? — изумилась я. — Там что, действительно такой кайф?

— Невыразимый, — заверил монах.

Я разволновалась, как же так, где-то есть вполне доступный кайф, а я даже и не попробовала.

— Послушайте, — воскликнула я, — но неужели нет другого пути? Неужели обязательно надо отказываться от этой жизни? Отказываться от еды, секса и шляпок? По— другому испытать этот кайф нельзя?

Монах, горестно качая головой, ответил:

— Этот материальный мир для того и существует, чтобы падшая личность путем приобретения опыта через страдания очистилась и вернулась в Духовный Мир для преданного служения Господу и наслаждения.

Я разволновалась еще больше. Это сколько же мне еще тут придется страдать, пока я очищусь? И хватит ли моего терпения? А счастье, кажется, так близко. Вон, монах какой-то уже на пути к нему.

— Послушайте, — воскликнула я, — но если ваш Бог так добр, что выполняет любые мои желания, выходит осталось лишь выбрать чего пожелать? Могу я к примеру уговорить его дать мне немножечко счастья, или хотя бы терпения, чтобы поскорей очиститься и попасть туда, где вечное блаженство?