Соня рапортует - Рут Вернер

В Шанхае мы купили американский учебник для специалистов и любителей радио. Эрнст изучал его денно и нощно. Поскольку он, однако, почти не знал английского языка, я должна была переводить. Технические термины я зачастую не могла ни перевести, ни объяснить. В этом случае он выходил из себя, но в конце концов он одолел всю книгу. Думается, что он ее выучил почти наизусть.

В Мукдене из нашей квартиры я радировала дважды в неделю. Информацию я передавала не каждый раз, но должна была выходить в эфир в случае передачи для нас сообщений из Центра. Если возникали помехи, то в следующую ночь я снова пыталась установить связь.

Хотя впоследствии я и сама, без посторонней помощи, успешно собирала передатчики, я никогда не была таким специалистом в этой области, как Эрнст. В то же время работа по азбуке Морзе у меня шла лучше.

Впоследствии я узнала, что вела передачу в хорошем темпе и безошибочно. Ночами, когда все шло гладко, работа доставляла мне радость. Однако с нашим слабым передатчиком такое случалось редко. Сколько раз я прерывала передачу, чтобы спросить: «Ты меня хорошо слышишь?», и сколь часто ответ был отрицательным, и мне приходилось все повторять. Зачастую и передачу нашего партнера из Владивостока перебивали на нашем обычном приемнике другие станции, и их невозможно было понять. Все это приводило к тому, что даже при передаче небольших телеграмм ночная работа затягивалась на многие часы и превращалась в мучение, причем особенно трудно было принимать информацию, поскольку это требовало максимальной концентрации. Возникала своеобразная ситуация: безобидное слушание требовало большей затраты нервной энергии, чем сопряженные с опасностью передачи информации в эфир. Я восхищалась Максом Кристианом Клаузеном, который передавал до пятисот групп в час на бо́льшие, чем мы, расстояния. Передача пятисот групп затягивалась у меня до полуночи из-за частых повторов. Подчас две ночи подряд я билась над приемом информации. После этого в три или четыре часа утра начиналась дешифровка — долго хранить зашифрованную записку было запрещено. А в семь утра начинались обычные домашние заботы — меня будил Миша. Информация, которую мы принимали или передавали, занимала от шестидесяти до пятисот групп, в каждой из которых было пять цифр. Более обширная информация встречалась редко. Мы работали в различное время, но всегда ночью. Передачи велись лишь на двух волнах, поскольку наша антенна была рассчитана на определенный диапазон. Это была так называемая «лисья антенна». При работе два, а в случае повторов три-четыре раза в неделю возникала большая опасность того, что противник нас запеленгует. Просто чудо, что передатчик не был обнаружен. Мне некогда было каждый раз переживать опасную ситуацию, в которой я находилась, — больше забот доставляли помехи в работе. Если работа шла гладко, настроение у меня было хорошее. Мой дом с закрытыми окнами походил на крепость. Свет в комнатах был затемнен, лишь узкая его полоса, достаточная для чтения и письма, падала на стол — все остальное погружалось в тьму. В соседней комнате крепко спал Миша. Город спал, и лишь я бодрствовала и посылала в эфир сообщения партизан, а во Владивостоке их принимал красноармеец.

Часто бывали и такие ночи, когда я проклинала печь и царящий в комнате холод. Я сидела за столом в тренировочном костюме, закутанная в одеяло и в перчатках, срезанных на концах пальцев, передавала в эфир сообщения по азбуке Морзе. Над домом пролетали самолеты. Когда-то они меня засекут? Какое-то мгновение я надеялась, что партнер не выйдет на связь — так хотелось забраться в теплую постель. Но ведь все равно в следующую ночь все должно повториться.

Вторая встреча с Ли также не состоялась — я прождала его напрасно. В третий раз, насколько я помню, вместо меня поехал Эрнст, и тоже напрасно. Впоследствии Центр или мы через одного партизана узнали, что Ли испугался задания, которое ему было поручено. Поскольку он должен был возглавить уже существующую группу, вся группа оказалась для нас потерянной. Хорошо еще, что он никого не выдал. Как бы он себя повел в случае ареста? Центр рекомендовал нам Ли как особенно ценного сотрудника. Разумеется, у Центра были на то основания. Трудно в нашем деле абсолютно правильно оценить человека, в особенности если он только начинает работу. Надежность проверяется только в условиях опасности, и даже надежный товарищ может измениться после нескольких лет работы. Разумеется, нужно доверять сотрудникам, в противном случае невозможно работать, но необходимо не поверхностно, а основательно знать, чем они дышат. Следует поддерживать с ними, если это возможно, постоянные контакты, в том числе и личные. Для сотрудников, работающих в опасной и изолированной обстановке, какой бы закалкой они ни обладали, важной является моральная поддержка товарищей.

Ни в коем случае нельзя отступать от принципов уважения его работы, признания его заслуг, понимания его личных проблем. И еще одно соображение. Как много лишнего знал Ли о своих товарищах, с которыми он вместе учился! Подлинные имена, провинции, откуда они родом, их семейное положение, место будущей работы. Самое надежное средство против предательства — максимально сократить круг лиц, пользующихся информацией.

Конечно, это банальная истина, однако конкретные примеры наиболее действенны и подтверждают основные принципы. Похоже, что наши партизаны сконцентрировали свои действия на принадлежащих японцам железнодорожных линиях на территории Маньчжурии. Они действовали успешно и неоднократно разрушали железнодорожную сеть, блокируя транспортные перевозки, пускали под откос главным образом военные составы; партизанские группы множились, пополнялись новыми бойцами, росла их боевая мощь. Их деятельность доставляла японцам, как свидетельствовала пресса, много забот. Японцы усиливали репрессии. Мы сообщали Центру о планах боевых групп и результатах их работы, передавали отчеты о фактическом положении дел и настроениях, информировали о новых интересных личностях в партизанском движении.

Наши партизанские группы не являлись, собственно, постоянными соединениями. Рабочие, крестьяне или служащие — члены этих групп вели обычную жизнь, собираясь лишь на несколько часов или дней вместе для военной подготовки или организованной антияпонской борьбы. Но и в этом случае собиралась не вся группа, подлинная сила которой была известна только командиру. Эти форма партизанской деятельности была в то время очень распространенной.

Наряду с руководством деятельностью групп, одна из главных наших задач заключалась в снабжении их необходимой взрывчаткой. Эрнст и я обходили в Мукдене аптеки и магазины и покупали различные химические вещества, каждое из которых само по себе не представляло опасности, а в соединении образовывало взрывчатое вещество.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});