Концерн - Константин Калбанов

— Дурак ты. Все кто оружный, оружие при себе имеют и когда спят, рядом держат. Поднимется шум и здрасте, гости понаехали. А тихо ентих аспидов не возьмешь. Вон третьего дня, гляжу, четверо драчку меж собой затеяли, не всамделишную, а так шутейную. Шутейно, шутейно, а юшку друг дружке пустили по-настоящему, а дрались, что твои черти. Не, с голыми руками на них идтить не резон. А вот со стволами, на рассвете. Затаимся на горушке, да как они все повылазят, тут их и подстрижем.

— Я дурак. А ты умный? Ить у инородцев тоже мужики есть, да оружные. Я слыхивал, они белку в глаз бьють.

— Слышал ты верно, да не все. Не могут они в людей стрелять и по-иному убить не могут, хоть режь их. Сбежать могут, а убить нет. А нам, что. Семь бед, один ответ.

— Эт точно? — с надеждой спросил мужик. Как ни странно, но сама мысль об убийстве его не покоробила, тем паче, если инородцы ответить не могут.

— Да точно тебе говорю. Ты вот, что Пряха. Об этом разговоре ни гу-гу. Поговорим с мужиками, а как подберется с десяток, так и начнем.

— А можа еще выждем? Золотишка поболе будет, — глаза еще недавно затравленного мужика горели алчным огнем. — Опять же шхуна не завтра придет, а в Гижиге какая-никакая, а власть.

— И все это время кайлом махать? Да пошло оно все. А потом, перебьем ентих, а остальных заставим золотишко добывать, сами в караул станем. А Гижига? Не бери в голову. Песчанин им так соли на хвоста насыпал, что ввек сюда не сунутся. Так что все шито-крыто будет.

— А инородцы?

— Дались тебе енти инородцы. Мужиков всех под нож пустим, а баб по кругу. Еще и тем кто дальше пахать будет, подкидывать станем, так они на нас и вовсе молиться будуть. Некому будет весть нести. А как управимся со всем, то и остальных до кучи. Только с нашими и уйдем.

— А ить дело говоришь. Голова ты, Серый.

— А то. Ладно ты давай не расслабляйся, копай. Рано еще. Вот собьем ватагу, а тогда только держись.

* * *

Утро было довольно прохладным. Середина лета, а поди ж ты. Ни с того ни с сего, по утрам случаются заморозки. Неделю назад и вовсе снег ночью прошел, днем превратившись сначала в кашу, а потом и вовсе грязь развел. Днем оно потеплее, да и то, плюс десять, это не то что даже пятнадцать. Мерзко. Как только люди не болеют, вернее как это доктору несмотря ни на что, удается сдерживать болезни в ежовых рукавицах. Антон уже подумывал выписать ему дополнительную премию. Ведь сумел предотвратить болезни, каждый рубль, затраченный на лекарства и жалование доктору, уже окупился сторицей.

Выйдя из палатки с голым торсом, Песчанин направился к умывальнику. Бритвой, как и большинство в лагере, он не пользовался, так что у него уже появилась бородка, которую он старался поддерживать в приличном состоянии с помощью ножниц, но к бритве не прикасался. Вот вернется на большую землю, там и приведет себя в божеский вид. Но зубы в порядке содержать и иную гигиену поддерживать, он не забывал. Дело это такое, только запусти…

А вот и Задорнов. Этот с бритвой у зеркальца каждое утро, растительность на лице предпочитает не разводить. Вот странное дело. Казалось бы алкоголик, а за собой смотрит, так что любо-дорого. Что значит воспитание. Задорнов прибыл на дальний Восток лет пятнадцать назад. Молодой, полный сил и энтузиазма, с намерениями горы свернуть, но укатали Сивку крутые горки. Сама обстановка сподвигла его к борьбе с зеленым змием, а этого гада еще никто побороть не смог. Вот и у него не вышло.

Спивающегося, тихого алкоголика нашел Варлам. Надо заметить, что когда появилась настоящая работа, Глеб Георгиевич взялся за ум и теперь в нем проснулся настоящий трудоголик. От водки он отказался вообще, на что ему не раз пенял доктор, настаивая на том, чтобы инженер потреблял хотя бы по пятьдесят грамм за обедом, мол: в такой обстановке сам бог велел, для профилактики здоровья. Однако, боясь сорваться в штопор, инженер только отмахивался, а когда становилось совсем невмоготу, то не стеснялся и за кайло с лопатой взяться, или с лотком посидеть, промывая породу. Что сказать, Антон был этому только рад. Специалистом Задорнов был великолепным. И как его угораздило?

— Здравствуйте, Глеб Георгиевич.

— Здравствуйте, Антон Сергеевич.

— И как только вы прыщами не исходите, бреясь каждый день в этаких условиях?

— Так просто смотреть за собой, вот и весь секрет. Зарасти как дикарь я всегда успею, а вот остаться человеком цивилизованным даже в таких условиях, это знаете ли…

— Ну спасибо. Стало быть, мы все дикари, один только вы д'Артаньян.

— Кхм. Антон Сергеевич, я вовсе…

— Да бросьте, Глеб Георгиевич. Это я так, к слову.

— Нет, позвольте. Вы даже если зарастете по самую маковку, вам ничего и никому доказывать не нужно. Я – дело иное. Уронил я себя.

— Глеб Георгиевич, зачем вы так? Неужели кто попрекнул? Вы только скажите, — виноватым тоном проговорил Антон, серьезно глядя на инженера.

— Да что вы, Антон Сергеевич. Бог с вами. Никто и словечка не сказал и даже косо не взглянул, за что я безмерно благодарен.

— Тогда к чему подобные разговоры?

— Люди-то вокруг ко мне весьма благожелательно, даже где-то с уважением. Но я-то, знаю.

— А вот это вы бросьте, — резко обрубил Антон. — Что было, то быльем поросло. Что есть, глаз радует. Что будет, от вас зависит.

— Абсолютно с вами согласен. Обратно не хочу, потому и строг к себе. Не вам я что-то хочу доказать, а себе. Чувствую, если дам слабину, опять покачусь по наклонной, вот только никто больше не поможет оттуда выбраться, даже если захочет кто, просто не сможет.

— Здравствуйте, Глеб Георгиевич.

— Здравствуйте, Семен Андреевич.

— Что-то случилось, Семен, — Антон увидев сосредоточенное и хмурое лицо друга, весь подобрался. Гризли по пустякам, так хмуриться не станет.

— Заметно? — невесело ухмыльнувшись, спросил гигант.

— Спрашиваешь.

— Давай отойдем, командир, — отошли. И тут Гаврилов вывалил все и сразу. — Плохо дело. Двенадцати рабочих поутру не досчитались. В основном, щербатый, ну помнишь, что мутил еще на шхуне, и его компания. Чего от них ждать – непонятно.

— Ушли с оружием? — теперь уже хмуриться пришла его очередь.

— Нет. Если что и есть, то ножи, не больше.

— А куда охрана смотрела?

— Антон, не заводись. Охрана поставлена на склады, да за нашими палатками присматривать. Никто и не думал охранять этих. Не каторга ведь.

— Тоже верно. Но худо. Очень худо.

— А может и ничего страшного. Надоело кайлом махать, вот и подались мужики пешочком до Большой Земли, все ведь не морем плыть.

–— Без оружия? Без припасов? С трудом верится. А если и так, то постараются разжиться у инородцев. Эти - что дети малые, даже сопротивляться такому вероломству не станут. Хорошо если без убийства обойдется. Только сомнительно. Да и не пойдут они посуху на большую землю. Смысла нет. Скорее всего, им золото в голову ударило. Разживутся оружием и вернутся.

— Больно сложно. Проще было бы снять охрану и порешить нас сонными.

— Не дурак, щербатый. Твои архаровцы нет-нет устраивали спарринги, вот он насмотревшись видать и решил, что по-тихому их не вырезать. А инородцы сопротивления не окажут, да и ружья практически в каждом чуме.

— Так-то так, да с чего ты взял, что чукчи вот так, как бараны под нож пойдут?

— Ну так, ведь сколько писано про это и фильмов снято.

— Ты больше советской пропаганде верь. Хотя нет ее еще, да и уже, тоже нет. Не суть. Так вот – этим парням палец в рот не клади, по плечо откусят, на локоть размениваться не будут.

— …?

— Да просто все. Еще лет сто назад, здесь такие баталии шли, что мама не горюй. Кстати чукчи по сей день, ясак как таковой и не платят. Так что, как бараны не дадутся.

— Это если будут ждать нападения, — не сдавался Антон. — А если они заявятся как гости?

— Об этом я не подумал.

— А потом нам ведь от того, что чукчи злопамятны, только хуже. Мы тут не на один год, да еще и на зимовку четверых оставляем. Нам дружить с ними надо. Торговлей с ними мы особо не заработаем, это я уже понял, но если они станут чинить нам каверзы, то худо будет. Вот что, собирай людей. Пятерых и Варлама старшим оставишь здесь, на хозяйстве. Мы всемером, пойдем по следу. Хоть чему-то путному дядька Антип нас научил. Выследим. Только бы они бед не учинили. Ведь нам тут надолго обосновываться, а этих, мы сюда привели. Ввек потом не отмоемся.

— Понял, командир.

След беглецы и впрямь оставили заметный. Перли, как трактор по пахоте. Так что все время бежали, не отвлекаясь на поиски, стараясь держать максимально возможный темп. Вот когда добрым словом помянули изуверскую привычку Гаврилова, гонять и в хвост и в гриву.

Все знали, что бегут по горячему делу. Понятно, что сами в прошлом не больно-то и отличались от тех, кого преследуют, разве только до Сахалина прогуляться не пришлось, но с другой стороны, они уже были иными. На прошлой своей жизни они уже поставили крест. Будущее вырисовывалось непонятным, непредсказуемым, но в том, что возврата к былому не будет, знали твердо. До этого времени, никому из них не приходилось убивать, а в том, что сейчас они бегут за жизнями тех, кто оставил этот след, никто не сомневался.