Бриллианты вечны. Из России с любовью. Доктор Ноу - Ян Флеминг

Где же она? Он обошел дрезину. Девушка бежала по шпалам ему навстречу, задыхаясь.

— Там впереди, совсем рядом, ветка, — выдохнула она. — Если нам удастся затолкнуть ее туда и перевести стрелку, он может не заметить нас и промчаться мимо.

— Боже мой, — только и вымолвил Бонд и добавил с восхищением в голосе: — Можно придумать и кое-что получше! Помогай!

Он уперся плечом в дрезину и, скрежеща зубами от боли, начал толкать ее.

Тяжело было сдвинуть ее с места, но потом она пошла легко, и им оставалось только идти сзади и слегка подталкивать. Вот, наконец и стрелка. Они остановили дрезину метрах в двадцати за ней.

— Зачем это? — тяжело дыша, спросила Тиффани.

— Давай, давай, — крикнул Бонд, бросаясь назад, к заржавевшей стрелке, рычаг которой сиротливо торчал над рельсами. Мы пустим «Пушечное ядро» по этой ветке!

— Вот это да! — только и сказала та.

И вот уже они вдвоем налегли на рычаг, и мускулы Бонда напряглись от усилия и боли.

Ржавый рычаг медленно, очень медленно выдвигался из гнезда, где он простоял пять десятков лет, но вот миллиметр за миллиметром в рельсах наметилась трещина, а затем и довольно широкий зазор, и Бонд еще сильнее навалился на рычаг.

Наконец стрелка была передвинута, а Бонд сел, опустив голову и борясь с охватившей его тошнотой.

Тем временем луч прожектора был уже совсем рядом, Тиффани потянула его за руку, и он встал и, ковыляя, вернулся к дрезине. В воздухе вокруг них стоял ужасный грохот, когда, блистая огнями и гремя колоколом, огромное железное чудище, казалось, вот-вот раздавит их.

— Лежи и не двигайся! — перекрывая шум крикнул Бонд, увлекая ее рядом с собой на землю за дрезиной. Сам он поднялся, вытащил из-за пояса пистолет, встал боком к несущемуся на них паровозу, вытянув, как дуэлянт, руку с «береттой» и прицелившись в надвигающуюся пасть окутанного дымом и пламенем чудовища.

Господи, как же ужасен этот паровоз! Не сойдет ли он просто с рельсов на повороте? Не врежется ли всей своей массой прямо в них?

«Пушечное ядро» было уже всего в нескольких метрах.

Вдруг что-то вонзилось в землю у самых ног Бонда, а затем он увидел вспышку от выстрела где-то на уровне кабины.

Еще одна вспышка, и еще одна пуля, ударив в рельс, с визгом ушла в пустыню.

Еще три выстрела, но теперь Бонд уже слышал их за шумом, производимым паровозом. Пули пролетели совсем рядом.

Бонд не стрелял. У него всего четыре патрона, и он знал, как надо ими распорядиться.

В двадцати метрах от него паровоз, наконец, влетел на стрелку и со страшным скрежетом, наклонившись так, что на насыпь полетели из тендера дрова, вошел в поворот.

Раздался дикий визг металла, двухметрового диаметра колеса впились в ржавые рельсы, перед Бондом сквозь искры и дым оказалась кабина, где стоял, держась одной рукой за стойку, а другую положив на вентиль, по-прежнему одетый в черный с серебром костюм, сам Спэнг.

Пистолет в руке Бонда сказал свои четыре веских слова. Мелькнуло перекошенное, дернувшееся назад лицо гангстера, и черный с золотом паровоз пронесся мимо, в сторону гор. Луч главного фонаря все еще разрезал ночные тени, а колокол все еще звенел, но как-то грустно, видимо чувствуя свою печальную судьбу…

Бонд медленно засунул пистолет за пояс и стоял, провожая взглядом уносящийся, достойный миллионера, гроб с телом Спэнга… Дым из паровозной трубы на миг закрыл луну.

Тиффани Кейс подбежала к нему, и вместе они смотрели вслед облаку дыма и огня и слушали рождающееся в горах эхо от несущегося на встречу с ними паровоза. Девушка невольно сжала руку Бонда, когда в одну секунду «Пушечное ядро» скрылось за нагромождением скал. Теперь был лишь слышен удаляющийся стук колес, да виден был отблеск огней.

Внезапно из-за горы взвился огромный язык пламени и послышался страшный удар железа о камень, как будто где-то там натолкнулся на рифы огромный океанский корабль. Потом земля вздрогнула у них под ногами, раздался взрыв, а горы отразили в пустыню его эхо.

И наступила абсолютная тишина.

Бонд глубоко вздохнул, как будто пробуждаясь от страшного сна. Вот какой оказалась кончина одного из Спэнгов, жестокого, склонного к театральным эффектам, ударившегося в детство основателя банды Спэнгов. Он создал для себя театр, в котором сам был актером, окружил себя театральной бутафорией, был старым ребенком. Но это не мешало ему играть жизнями других людей. И убивать.

— Пойдем отсюда, — настойчиво сказала Тиффани. — С меня хватит.

По мере того, как спадало напряжение, боль во всем теле вновь начала давать о себе знать.

— Пойдем, — ответил Бонд. Он был рад, что его отвлекли от видения перекошенного бледного лица в кабине удивительно красивого, черного с золотом, бешено несущегося навстречу своей гибели паровоза. Голова у него раскалывалась, и Бонд не был уверен, что сможет идти.

— Нам надо добраться до шоссе. Трудно будет, но идти надо, — произнес он.

Три километра они одолели за полтора часа. У самого края дороги ноги у Бонда подкосились, и он рухнул на песок. Теряя сознание, он подумал, что Тиффани фактически принесла его сюда. Один, без нее, он наверняка проплутал бы в зарослях кактусов, сбился бы с пути и сейчас лежал бы где-нибудь в пустыне, ожидая, когда взошедшее солнце покончит с ним своими жаркими лучами.

А сейчас его голова лежала на коленях у Тиффани, которая что-то ласково говорила ему, вытирая пот с его лица подолом рубашки.

Время от времени девушка поднимала глаза и напряженно вглядывалась в прямую как стрела полосу бетонной дороги, уходящей за горизонт, где в первых лучах солнца уже дрожали волны теплого воздуха.

Так прошло больше часа, когда Тиффани вскочила, заправила рубашку и вышла на середину дороги. Из марева к ним приближалась со стороны Лас-Вегаса низкая черная машина.

Она остановилась прямо перед девушкой, и из окна высунулась голова с орлиным носом и копной неряшливых светлых волос. Внимательный взгляд серых глаз изучил ее в одно мгновение с ног до головы, затем обратился на распростертое в пыли у дороги тело мужчины и вновь остановился на ней.

Потом, с заметным техасским акцентом, водитель дружелюбно сказал:

— Меня зовут Феликс Лейтер, мадам. Я к вашим услугам, но не совсем понимаю, чем могу быть вам полезен в это столь прекрасное утро?

21. Ничто так не роднит, как родство…

— И приезжаю я в город, и звоню моему другу Эрни Курео. Джеймс его знает. А жена устраивает мне истерику: Эрни в больнице. Я еду туда, он мне все рассказывает, и я понимаю, что Джеймсу может понадобиться подкрепление. Прыгаю на своего вороного и пускаю его в галоп, а рассвет застает меня неподалеку от Спектервилля, где, как я понимаю, мистер Спэнг решил развести для утехи небольшой костерок, чтобы пожарить вкусного мясца или чего-нибудь в этом роде. Ворота открыты, и я решил разделить с ним эту трапезу. Однако, хотите верьте, хотите — нет, в городке я не нахожу ни одной живой души, кроме парня со сломанной ногой и всякими там царапинами, ползущего по дороге с целью удрать оттуда побыстрее. Но я гляжу — здорово он похож на молодого балбеса по имени Фраско, про которого мне сказал Эрни, что он один из тех, кто увез с собой моего дорого Джеймса. Паренек был не в силах отказать мне в любезности поведать как тут все было, и я решаю, что следующая моя остановка — Риолайт. Поэтому я утешаю паренька и говорю, что ему недолго совсем быть тут одному, так как сюда мчится вся пожарная команда штата, подталкиваю его за воротник поближе к воротам, где благополучно и оставляю в целости и сохранности. Еду это я по дороге, глядь — прямо на середине стоит девушка в таком виде, будто ею только что из пушки выстрелили. Вот как все было. Теперь — твоя очередь.

«Так все-таки это не сон, и я действительно лежу на заднем сиденьи «студиллака», и голова моя лежит на коленях у Тиффани, и это самый настоящий Феликс, и мы правда едем как ветер по дороге к безопасности, врачу, горячей ванне, еде и питью, а главное — долгому-долгому сну и отдыху».

Бонд пошевельнулся и почувствовал, как рука Тиффани гладит его волосы, и понял, что все это и есть на самом деле, и продолжал лежать молча, слушая как звучат их голоса и шуршат по бетону шины.

Когда Тиффани закончила свой рассказ, Феликс Лейтер присвистнул.

— Ну и дела, — сказал он. — Вы вдвоем проделали не слабую дырку в банде Спэнгов. Что же, интересно, будет дальше? Там еще полно живчиков, которые не привыкли в таких случаях сидеть сложа руки. Они быстренько примутся за дело.

— Это точно, — сказала Тиффани. — Спэнг был членом синдиката в Лас-Вегасе, а там люди крепко держатся друг за друга. Потом еще «Тенистый» и эти двое, Уинт и Кид, или как их там зовут на самом деле. Поэтому, чем быстрее мы уберемся из этого штата, тем лучше. А что делать потом?