Простодушны и доверчивы - Александра Сергеева

ботинки: даже не разулась. И пошлёпала на кухню.

— Столько хватит? — указал он ножом на горку нарезанного мяса.

— Разговаривать будем? — кивнув, предложила она.

— Будем, — не стал возражать Олег, ставя сковородку на плиту.

— Честно?

— Хотелось бы, — коротко бросил он через плечо.

— Во сне мы занимались сексом. И мне… понравилось. В целом, — как всегда, от смущения ляпнула она глупость.

— А в частностях? — слишком серьёзно для шутки уточнил он.

— Во всех аспектах, — пробормотала Лёка, готовясь к решительному броску.

— И?

— Давай попробуем наяву.

Мясо зашипело на неё, словно укоряя за распущенность. Олег перемешал скворчавшие куски, отложил лопатку и повернулся к соблазнительнице:

— Вообще-то, сказать это должен был я.

— А, какая разница?

— Большая. Я этого хочу, потому что хочу женщину, стоящую передо мной. А ты этого хочешь, чтобы проверить: действительно хочешь или в голову постучалась блажь.

— С блажью у меня туго. Моя сестра утверждает, что скучнее меня только физика или мытьё полов.

— Ты остроумна, — не согласился Олег.

Продолжая стоять столбом и не предпринимая попыток воспользоваться соблазнительным предложением.

— Зато романтична, как топор, — усмехнулась Лёка и вернулась к своим баранам: — Так что, повторим неслучившееся?

Тут его взгляд скользнул по её груди, но тотчас вернулся к лицу. Ей показалось, что как-то заполошно, воровато. Когда мужик хочет женщину — поучала её малограмотная, но всесторонне подкованная сестрёнка — начинает с груди. Всем остальным он начинает интересоваться уже в процессе выковыривания бабы из одежды.

Понахваталась мелюзга у своих ненормативных бесбашенных блогеров. Теперь козыряет, выдавая всякую дурь за стёб.

— Давай после пикника, — пошёл на попятный Олег, вернувшись к сковороде.

— Какого пикника? — не сразу сообразила она. — А, этот. Давай вернёмся. Не знаю, что там у вас должно случиться…

— У нас случиться, — поправили её, ловко жонглируя пузырьками со специями.

— Олег, я туда не еду, — твёрдо отвергла Лёка приглашение на корпоративную тусовку.

— Едешь, — столь же твёрдо заявил он.

— И зачем мне это надо?

— Затем, что надо мне, — перемешивая мясо, стоял на своём отнюдь не бесконечно галантный кавалер.

— Очень? — нехотя уточнила Лёка, понимая, что уступит.

— Необозримо очень, — усмехнулся Олег, бросив через плечо ироничный взгляд победителя схватки.

Вернувшись к камину, хлебосольный хозяин накрыл настоящий пиршественный стол. Пока она блудила во сне, он и пару салатиков накрошил, и нарезку приготовил. Они ели, попивали лёгкое винцо и беседовали. Довольно легко и непринуждённо: с ним было о чём поговорить.

Особенно хорошо Олег ориентировался в истории России — прямо на удивление. Многое, из того, что он рассказал, Лёка слышала впервые. И почти всё это касалось описания тех или иных исторических личностей.

Словом, вечер удался. И он действительно отвёз её домой, стоило даме захотеть.

Войдя в дом, Лёка наткнулась на парочку древних индивидов, расположившихся прямо на полу в прихожей. Нешто прилёг на бочок, сунув под голову кулачок. Бельмондошка сидела, прислонившись спиной к стенке, и заунывно скрипела — что-то напевала.

Немного постояв над ней, Лёка разобрала что-то вроде «грясти унота бяшу благий», «устрэти нужный гавран», «гавран окушатися блазнити», «унота рамено взъяти стружие».

— В общем, все умерли, — прокомментировала концерт в прихожей Ветка, выскочив встречать сестру.

— Что это с ней? — разуваясь, поинтересовалась та.

— Горюет, — как само собой разумеющееся, пояснила Ветка.

— Давно?

— Уже корни пустила.

— По ком-чём горюем?

— Да, как тебе сказать? — ехидненько ухмыльнулась младшенькая сестричка, обернулась проверить, не вышел ли кто-то в гостиную, прилипла к старшей и шепотком продекламировала:

— «И он слегка коснулся жаркими губами её трепещущим устам».

— Наоборот: устами к губам, — указала на ошибку Лёка, ибо в отличие от этой свиристелки Лермонтова читала.

— «Соблазна полными речами он отвечал её мольбам», — проигнорировав замечание, начала Ветка подвывать в тон шишиморке. — «Могучий взор смотрел ей в очи. Он жёг её. Во мраке ночи над нею прямо он сверкал, неотразимый, как кинжал. Увы! Злой дух торжествовал…»

— Увы, — оборвав её причитания, согласилась Лёка. — Бабуля порекомендовала этот кусок из «Демона»?

— Я что, тупая? — дурашливо надулась Ветка, залезая в сумочку сестры.

— Бабуля, — констатировала Лёка. — И не поленилась же, вызубрила.

— Чтоб укусить сестру зубов не жалко, — продекламировала Ветка из какой-то другой поэмы и потянула её через гостиную в кабинет: — Шевелись. Только тебя и ждали. Пока ты наженихаешься.

— Зачем?

— За новым ключом пойдём, — вырос в дверях кабинета полковник, недовольно гоняя брови вверх-вниз. — Вы мне обе понадобитесь. Ты как, не заснёшь после амурных похождений?

— Впереди Светкиного визга побегу, — обрадовалась Лёка, подмигнув примчавшемуся из прихожей Нешто.

Бельмондошка юркнула на кухню, где предпочитала просиживать сутками. В гостиную шишиморку было не затащить даже силой. И в кабинет. Туда и туда выходили топки торчащего посреди дома камина, переложенного из старой русской печи.

Глава 10

Ты можешь стать моей женой

Лес бывает густым, бывает дремучим или непролазным — этот был безвылазным.

Каждый дуб в нём — пыталась прикинуть на глазок Лёка — с Водовзводную башню Московского кремля. Плюс-минус. Только втрое ниже. Стволы не отличались стройностью. Они будто перевиты из более тонких деревьев. Грузные утолщения наростов делали их похожими на гротескные лица с бугристыми щеками, наплывающими на глазницы огрузневшими бровями. И короткими мясистыми носами, утопавшими в складках кожи.

Макушки сказочных страшилищ разветвлялись, словно щупальца осьминога. Одни гигантские ветви сходились, расходились и перекрещивались параллельно земле, образуя над головой мощное природный настил в несколько накатов. По которому могли свободно прогуливаться стада мамонтов, не рискуя его проломить и сверзиться на землю. Другие вздымались ввысь. И утопали в широколапой листве размером с человеческую голову. Там зияло больше зазоров и брешей, куда с трудом продирался свет.

По сути, в кронах этих дубов можно жить, годами не спускаясь на землю — вот где пресловутые эльфы могли бы строить целые