Cердца трех - Джек Лондон

Впрочем, народ явился просто полюбопытствовать — никому не хотелось зря рисковать жизнью. Поэтому никто не решался задержать смельчаков, которые не побоялись взорвать тюрьму и организовать нападение на нее среди белого дня. Когда Генри и его друзья сомкнутым строем шли по улице, толпа почтительно расступилась перед ними.

— Лошади ждут нас в переулке, — сказал Фрэнсис, когда Генри кинулся пожать ему руку. — И Леонсия тоже дожидается там. Пятнадцать минут хорошего галопа, и мы будем у моря — в том месте, где стоит шхуна.

— Послушай-ка, а ведь славной я тебя научил песне, — весело произнес Генри. — Когда я услыхал твой посвист, он показался мне райской мелодией. Эти подлые собаки так торопились, что не могли дождаться утра. Они напились виски и решили тут же отправить меня к праотцам. Смешная история вышла с этим виски! Какой-то старый кабальеро, занявшийся торговлей вразнос, ехал мимо на двуколке и потерпел аварию как раз перед воротами тюрьмы…

— Что поделаешь? Ведь и благородный Нарваэц, сын Балтазара де-Хезус-и-Серваллос-э-Нарваэц и внук храброго генерала Нарваэца, может превратиться в странствующего торговца, а странствующему торговцу тоже надо жить — не правда ли, сеньоры? — проговорил Фрэнсис голосом старика.

Генри с восхищением и признательностью посмотрел на друга, но сказал только:

— А знаешь, Фрэнсис, я рад одному — чертовски рад!..

— Чему именно? — спросил Фрэнсис.

Они уже огибали угол, где их ждали лошади.

— Тому, что не отрезал тебе ушей тогда, когда мы с тобой боролись на острове Тельца и я тебя положил на обе лопатки. Ты все настаивал, чтобы я это сделал. Но как хорошо, что я тебя не послушал!

Глава VI

Мариано Веркара-э-Хихос, начальник полиции города Сан-Антонио, сидя в зале суда, откинулся назад в своем кресле и с самодовольной улыбкой закурил папиросу. Все шло как по маслу. Суд проходил именно так, как было заранее решено. Недаром же он целый день следил за тем, чтобы старичок-судья не взял в рот ни капли мескаля. Зато уж действительно судебное заседание состоялось по полной программе. Судья ни разу не сбился. Шесть пеонов были оштрафованы на крупные суммы и отправлены назад в Сантос на плантации. Теперь им придется долго отрабатывать штраф, и срок их рабства еще увеличится. Это дельце дало начальнику полиции ровно двести долларов золотом — добротных американских долларов. «Да, — подумал он с улыбкой, — за этих гринго из Сантоса можно постоять. Во-первых, они способствуют развитию богатств страны тем, что устраивают плантации. Во-вторых, денег у них куры не клюют, и они щедро платят за различные мелкие услуги, которые оказывает им начальник полиции».

Вошел Альварес Торрес. Лицо начальника полиции расплылось в улыбке.

— Послушайте, — сказал вошедший шепотом, наклоняясь к уху начальника, — есть возможность покончить с обоими проклятыми Морганами. Скотина Генри будет повешен завтра. Неплохо было бы разделаться сегодня и со скотиной Фрэнсисом.

Начальник полиции вопросительно поднял брови.

— Я посоветовал ему организовать нападение на тюрьму. Все Солано развесили уши, слушая его вранье, они все заодно с ним. Наверное, предпримут первую попытку сегодня же вечером — раньше им вряд ли удастся. Ваша задача — быть готовым на этот случай и позаботиться о том, чтобы Фрэнсис был убит в стычке.

— К чему? Какой смысл? — возразил начальник полиции. — Мне надо убрать Генри. Пусть Фрэнсис возвращается к себе в свой обожаемый Нью-Йорк.

— Нет, он должен погибнуть сегодня же! Почему, вы сейчас поймете. Как вам уже известно, — недаром же вы читали все телеграммы, которые я посылал…

— Таково было наше условие. Я оговорил себе это право за то, что выхлопотал вам разрешение пользоваться телеграфной станцией, — напомнил Торресу начальник полиции.

— И я нисколько на вас не в претензии, — заверил его Торрес. — Одним словом, как я уже говорил, вам известно, что я поддерживаю телеграфную связь с нью-йоркским богачом Риганом. Дело это очень важное и секретное. — Он дотронулся до того места, где у него был внутренний нагрудный карман. — Я только что получил новую телеграмму. Необходимо еще на месяц задержать возвращение скотины Фрэнсиса в Нью-Йорк, а если он и вовсе не вернется, — насколько я угадываю желание сеньора Ригана, — тем будет лучше. Если это мне удастся, то и вы поживитесь.

— Но вы мне еще не сказали, сколько вы уже получили за это и сколько должны еще получить.

Начальник полиции, очевидно, решил позондировать почву.

— Относительно цены у нас был только уговор частного характера. Вознаграждение не так уж велико, как вы думаете. Этот сеньор Риган не очень-то щедр. Но все же я честно поделюсь с вами в случае успеха нашего предприятия.

Начальник полиции кивнул головой в знак согласия и спросил:

— Уж тысячу-то золотом заработаете?

— Думаю, что да. Не может быть, чтобы этот биржевик, эта ирландская скотина дал меньше. Из них пятьсот вам, если скотина Фрэнсис сложит голову здесь, в Сан-Антонио.

— А сто тысяч золотом Риган не даст? — продолжал допрашивать начальник полиции.

Торрес рассмеялся, словно услышал веселую шутку.

— Он, наверное, даст больше тысячи, — настаивал начальник полиции.

— Возможно, он расщедрится, — ответил Торрес. — Может быть, даст еще пятьсот сверх той тысячи. Половина этих денег, разумеется, также будет ваша.

— Я сейчас прямо отсюда отправлюсь в тюрьму, — заявил начальник полиции. — Можете на меня положиться, сеньор Торрес, я, со своей стороны, тоже надеюсь на вас. Пойдемте. Отправимся туда немедленно, и вы лично убедитесь, какие я велю сделать приготовления к приему этого Фрэнсиса Моргана. Я и сам еще не разучился метко стрелять из винтовки. Кроме того, прикажу трем жандармам целиться только в него. Так эта собака-гринго хочет организовать нападение на нашу тюрьму?.. Ну, пойдемте… Нечего медлить!

Начальник полиции встал и энергичным жестом отшвырнул прочь папиросу. Но не успели они дойти до двери, как в комнату вскочил какой-то оборванный мальчишка, весь в поту, задыхающийся, словно от быстрого бега. Он потянул начальника полиции за рукав и запищал:

— У меня есть важное известие. Вы мне заплатите за него, высокородный сеньор? Я всю дорогу бежал…

— Я отправлю тебя в Сан-Хуан, где твой труп выбросят на съедение хищным птицам, падаль ты этакая! — был ответ.

Маленький оборванец вздрогнул от ужаса перед этой угрозой, но у него было так пусто в животе, он так страдал от голода и лишений, что почти тотчас же снова набрался храбрости, — уж очень ему хотелось заработать себе на билет и побывать на предстоящем бое быков.