Директива – уничтожить - Михаил Нестеров

Едва они выехали на шоссе, как Заварзин громко выругался. Он повернулся назад, устремив неподвижный взгляд на Юдина.

– Где твой автомат?

Юдин открыл рот и глубоко втянул в себя воздух. Автомат был у него под курткой. Как же это он забыл про него, а? Он похолодел, широко открытыми глазами глядя на сообщника. Да что Заварзин, когда ему вскоре предстоит встретиться с другими глазами – Иванова или, не дай Бог, самого Дробова. Как же, черт возьми, так получилось, что он не оставил автомат в машине? Сейчас они едут по горячему району, а у него под курткой… «Я скажу, что это моя первая боевая операция, – уже искал оправдания Юдин. – Конечно же, я растерялся!» И еще одно «конечно»: если они вообще сумеют благополучно добраться до базы.

Да, Юдин, несомненно, растерялся, хотя был абсолютно спокоен, когда вел огонь из машины, расстреливая своего бывшего товарища; он выполнял поставленную перед ним боевую задачу. С этим делом, как ему казалось, он справился, и вот теперь, когда уже не нужно стрелять, он понял, что настал совершенно другой этап, на котором ошибки тут же затмевали прежние заслуги. И не прощались.

Все это мигом промелькнуло в голове Юдина, когда он, замирая, ответил:

– Он у меня.

И неожиданно увидел, как тень облегчения промелькнула по лицу Заварзина. Страх обострил все чувства, мозг работал в режиме стрессового состояния, и Юдину не понадобилось много времени, чтобы понять: Заварзин, старший в их группе, тоже забыл оставить оружие в машине. Неприличная буйная радость охватила Юдина, он даже не пытался скрыть улыбки. Его бледное лицо стало по-настоящему жутким, словно его присыпали пеплом; по нему катились капли пота, лихорадочно горящие глаза смеялись.

Сидящий у правой дверцы Фролов смотрел на Юдина со смешанным чувством. А тот продолжал вдыхать ставший внезапно сладким воздух: да, Заварзин тоже вынужден спасать шкуру, теперь он сделает вид, что разбил задание на этапы.

«Девятка» проехала около километра от места взрыва, Заварзин, глядя на несущуюся навстречу милицейскую машину с включенной сиреной, хрипло приказал водителю свернуть с дороги.

– Давай, давай, вон туда между корпусов.

Водитель послушно направился по дороге вдоль корпусов дома № 88 по Волоколамскому шоссе, посматривая по сторонам. Оглядывал чистые дворы и Заварзин, пытаясь отыскать место, где бы можно было быстро «скинуть» оружие. С таким грузом ехать дальше просто нельзя; одно дело до перестрелки, когда милиция и ГАИ несут ленивую службу, другое, когда автоматными очередями расстреляна оперативная машина. Заварзин знал, что московская милиция способна либо на все, либо ни на что, середины не существовало. И сейчас весь город оказался на ушах.

– Туда, – Заварзин указал на мусорные контейнеры, стоявшие на отшибе. С одной стороны их прикрывала кирпичная силовая будка, с другой капитальный гараж. Ищи не ищи, лучшего места не найдешь. – Давай.

Он тщательно прошелся носовым платком по поверхности автомата; то же самое делал Юдин. Когда все было готово, Юдин принял от Заварзина автомат и, придерживая под курткой оружие локтем, взялся за ручку дверцы.

– Подожди, – Андрей Фролов тронул его за рукав. – У тебя испуганный вид. Давай это сделаю я.

– Сиди, – живо откликнулся Заварзин. Он продолжал сидеть вполоборота и сейчас, вытянув руку, коснулся пальцами колена Фролова. Скосив глаза на Юдина, он сказал: – Сбросишь оружие, сядешь с правой стороны.

Тот, кивнув, вышел из машины. В руках он держал автоматы, завернутые в куртку.

Лицо Андрея осталось спокойным. Он пожал плечами и расслабился на сиденье. Заварзин убрал руку, но положение тела не изменил. Слева от Андрея сидел водитель «Фольксвагена»; Юдин, который сейчас подходил к контейнеру, сядет сзади с другой стороны, и Андрей окажется в середине. Поглядывая в окно на Юдина, освобождавшегося от автоматов, он достал из кармана рубашки пачку сигарет.

– Включи прикуриватель, – попросил он водителя.

Тот утопил прикуриватель в гнездо.

Андрей, глядя на головку прикуривателя, боковым зрением наблюдал за Юдиным. Секунды тянулись нескончаемо долго.

Все же он был прав, когда предположил, что генерал ему не простит ошибки. Теперь он точно знал, что Заварзин получил приказ привезти его живым. Дробов с Ивановым просчитали все детали, в своих инструкциях Заварзину они дошли до того, что предусмотрели возможный побег Андрея. Наверное, этот пункт в инструкции стоял на последнем месте, потому что Фролов никогда бы не побежал, если бы не обстоятельства, причем совсем не те, которые начали складываться с раннего утра.

Около двух лет назад, когда Андрея принимали в «Красные массы», Дробов, лично проводивший в то время беседы, спросил:

– Судимость есть?

На лице Андрея не шевельнулся ни один мускул. Глядя прямо в глаза генералу, он ровно ответил:

– Нет.

– Хочу сразу предупредить, – строго произнес генерал, – что этот вопрос анкеты очень важен. Поэтому вынужден повторить вопрос: вы ранее судимы?

– Нет.

– Хорошо, мы проверим это, а сейчас ответьте еще на несколько вопросов. Где вы проходили службу?

– ВДВ, город Старая Русса…

Тогда на «очень важный вопрос анкеты» Андрей ответил неверно. Судимость у него была. В 1989 году ему дали год, с отбыванием срока на СНХ – стройках народного хозяйства. Андрей не любил вспоминать о той драке; ему повезло с адвокатом, Ларисой Деминой, она увела его из-под тяжелой 108-й статьи: тяжкие телесные повреждения, переквалифицировав на 206, часть 2 – хулиганство. В тюрьме Андрей не был, тем не менее после суда явился в спецкомендатуру при районном ОВД, где два опера сняли с него отпечатки пальцев.

– Теперь ты меченый, дружок, – заметил один из них. Андрей даже запомнил его фамилию: Рамзаев. – Твои пальчики завтра же уедут на Петровку, 38. Если ты опять где-нибудь наследишь, вычислить тебя будет проще простого. Понял, Андрей Викторович?

Сейчас Андрей понимал, почему Дробов уделял столько внимания вопросу о судимостях. Он действительно наследил. Скоро снимут отпечатки с пленки, видеокамеры, руля машины и сделают запрос. А потом выйдут на него. Родители, конечно, не в курсе, где работает их сын: уходит рано, приходит поздно, деньги приносит регулярно; скорее всего в коммерческой структуре; мать с отцом в годах, и неизвестно еще, как выдержат давление с двух сторон.

Юдин нагнулся над контейнером, сгибаясь в поясе, потом выпрямился. Андрей успел заметить в его руках темно-синюю тряпку, по которой проходили широкие светлые полосы. Пытаясь понять, что это у Юдина, Андрей сосредоточился на прикуривателе, не обращая внимания на повышенный интерес Заварзина. Тот смотрел на него откровенно по-жандармски. Андрею показалось, что прикуриватель «завозился» в гнезде: еще пара-тройка секунд, и он выскочит. Так, кусок ткани, который держал в руках Юдин, похож на байковое одеяло. «Ну да, – подумал Андрей, глядя, как, управившись, к машине быстро подходит Юдин, – байковое одеяло. Наверное, лежало в мусорном баке».

…Теперь ему нельзя пойти домой. Не мог он и остаться на базе «Красных масс». Потому что скрыл факт судимости. Разве он мог предположить, что окажется в ситуации, когда по запросу будут затребованы его отпечатки пальцев? Во всяком случае, Андрей думал иначе. Ему казалось, что он и так несправедливо был осужден, узнал, почем фунт лиха, и что подобного с ним случиться просто не может.

Выходит, он ошибался. От тюрьмы да от сумы?.. Дробов пока не знает, что Андрей «меченый», придется самому сказать об этом. А он и без того провалил все дело – во всяком случае, прозвучит это именно так. Провалил, скрыл, утаил… Дело серьезнее некуда: незаконная слежка, нанесение тяжких телесных пенсионеру из третьей квартиры и оперативнику, сопровождавшему его в подъезде; потом к этому добавится стрельба на перекрестке, где по меньшей мере два трупа. Что будет делать милиция, когда на ней повиснет такая гирлянда? Все возможное, и в первую очередь сделают обыск в квартире единственного человека, за которого можно зацепиться, – Андрея Фролова. Обыск будут делать тщательно, вполне могут найти что-то, указывающее на принадлежность Андрея к организации «Красные массы».

О дальнейшем Фролов старался не думать. Со времени стрельбы на перекрестке он размышлял о том, что крепко влип, и искал если не пути к спасению, то хотя бы слова, которые могли бы оправдать его перед Дробовым… Искал и не находил. Таких слов не было.

Когда они остановились возле мусорных баков, Андрей понял, что это его последняя поездка в машине. Хотя вероятность еще одной не исключал. Решение пришло быстро, как будто он десятки раз прогонял подобный план: он вызвался вместо Юдина отнести оружие. И тут его словно саблей рубануло слово старшего в группе:

– Сиди.

Это Заварзин так сказал, а в ушах Андрея застряло более резкое: «Сидеть!» – как собаке. Он послушно выполнил приказ, оставаясь внешне спокойным и провожая Юдина взглядом. Не успел тот сделать и двух шагов, как в голову Андрея пришло еще одно решение: мозг словно закипал в предчувствии гибели хозяина, но оставался преданным ему до конца. За сотую долю секунды он подготовил и просмотрел многоходовую комбинацию, учитывая самое главное в ней – время. В тот момент Фролов попросил включить прикуриватель.