Стеклянный дом - Кристина Ульсон

Внезапно ему вспомнилось, как однажды, еще в детстве, он оставался дома один с папой. Они ели мороженое, а потом несколько часов смотрели телевизор. Хокан сидел на коленях у папы, а потом они заказали пиццу. Но вернулась мама и все испортила. Обозвала отца Хокана безответственным типом, принялась ругать его за то, что он балует сына.

– Ты заставляешь меня почувствовать, что я – полный ноль, – ответил отец.

«Тогда еще нет», – подумал Хокан. Но потом маме это удалось.

Он все реже и реже проводил время с папой. Иногда папа подолгу отсутствовал, и с ним никак нельзя было связаться. Хокан мог часами стоять у окна в кухне, высматривая отца. Рано или поздно тот появлялся, с озабоченной морщинкой между бровей, но всегда радовался встрече с сыном.

Став постарше, Хокан начал понимать, насколько серьезна ситуация. Мать постепенно выдавливала папу. Ничего страшнее Хокан не мог себе представить. Дни в школе тянулись бесконечно. Когда уроки все же завершались, Хокан со всех ног бежал домой.

И однажды все оборвалось.

Отец свисал с крюка в потолке. Должно быть, он снял абажур своими сильными руками и повесился на крюке, предназначенном для лампы. Хокан увидел его, едва открыв дверь. Никогда в жизни он так не кричал…

Если бы у него не было тогда Ребекки… Когда способность мыслить покинула его и он хотел убить собственную мать.

Хокан упаковал альбом в сумку вместе с другими вещами, которые собирался взять с собой, тщательно закрыл ее. Если он выйдет с черного хода, полицейские ничего не заметят.

29

Дама на коммутаторе Упсальского университета сообщила, что профессор Спенсер Лагергрен будет отсутствовать на работе неопределенное время, поэтому связаться с ним нельзя. Мобильный телефон профессора в каталог коммутатора занесен не был, однако существовала вероятность, что он читает свою электронную почту.

Написав несколько строк, Петер отправил сообщение по тому адресу, который продиктовала дама. Практически сразу пришел отправленный автоматически ответ: профессор Спенсер Лагергрен отсутствует и не может вступить в переписку.

В справочной службе Петеру больше повезло. Там он нашел одного Спенсера Лагергрена, проживающего в Упсале, и записал номер его мобильного телефона. Менее минуты спустя он уже беседовал с ним.

Петер кратко представился и изложил суть дела.

– В настоящее время я занимаюсь расследованием убийства Ребекки Тролле. У вас есть время со мной побеседовать?

– Ну, думаю, что это возможно. – Мужчина на другом конце провода заколебался. – А в чем дело?

– Речь идет о конференции, которая проходила в Вестеросе весной две тысячи седьмого года. Мне очень хотелось бы встретиться с вами лично, но, как я понимаю, вы живете в Упсале. Вы случайно не будете в Стокгольме сегодня или завтра?

Снова пауза.

– Собственно говоря, я в данный момент нахожусь в отпуске по уходу за ребенком. Так что я предпочел бы выяснить все по телефону.

В отпуске по уходу? Петер с трудом скрыл удивление. Он не успел проверить возраст Спенсера Лагергрена, но, судя по голосу, он несколько староват для молодого отца. С другой стороны, Фредрике Бергман удалось засадить своего мужика с дочерью, а он у нее тоже не первой молодости.

– Понимаю, – проговорил Петер. – Тогда я задам вопросы, которые волнуют меня на сегодняшний день, а если появится что-то еще, я перезвоню.

– Хорошо.

Петер заглянул в свои записи:

– Стало быть, речь идет о конференции в Вестеросе в конце марта две тысячи седьмого года. У вас сохранились о ней какие-то воспоминания?

– Да, я прекрасно помню эту конференцию. – Профессор откашлялся. – Я выступал на ней с докладом.

– Как интересно! – проговорил Петер, хотя доклад профессора интересовал его менее всего. – А вы помните хотя бы примерно программу конференции?

– И да, и нет. – Спенсер Лагергрен усмехнулся. – Все конференции обычно похожи между собой. Вы имеете в виду нечто конкретное?

Петер вдруг засомневался. Стоило ли говорить об этом по телефону?

Плевать, Густав Шёё все равно неинтересен для следствия.

– Не помните, случалось ли вам пообщаться там с человеком по имени Густав Шёё?

– Густав Шёё? Из Стокгольмского университета?

– Именно.

– Его я определенно помню. Он выступил с очень интересным докладом о том, что современная детективная литература привносит в шведскую литературу в целом.

– Вы с ним беседовали после окончания основной программы? – как мог более небрежно осведомился Петер, но ему не удалось полностью скрыть свой жгучий интерес.

– Простите, но в чем суть дела?

– Дело в том, что Густав Шёё указал на вас как на человека, который может подтвердить, что он не покидал конференции в Вестеросе после окончания докладов. Вы с ним якобы беседовали перед ужином.

Профессор засопел в трубку:

– Когда вы упомянули об этом, я вспомнил, что мы действительно имели продолжительную беседу за коктейлем. Обычно я стараюсь избегать подобных дискуссий, однако в докладе Шёё было несколько моментов, которые мне захотелось с ним обсудить.

– Вы помните, когда это было?

– Точно не припомню. Где-то между семью и восемью часами.

Таким образом все подтвердилось. Густав Шёё в самом деле находился в Вестеросе в тот момент, когда исчезла Ребекка, а значит, не мог быть убийцей, которого они искали. Оставалось только выяснить, не окажется ли, что у профессора Лагергрена у самого рыльце в пушку, однако в это Петер особо не верил. Нет, по сути дела, профессор Лагергрен – всего лишь ученый, сидящий дома с ребенком.

Алекс сидел, погруженный в свои мысли, когда зазвонил телефон.

Это была Диана.

Ее голос вызывал такое множество противоречивых чувств, что Алекс подумал, не положить ли трубку. Надо что-то ей сказать. Объяснить, что ему некогда разговаривать. Ведь у него действительно нет времени.

Однако он хотел с ней поговорить.

Извиняющимся тоном она сказала, что не хочет быть навязчивой, просто интересуется, как продвигается следствие. Не появилось ли что-нибудь новое за выходные?

Он ответил уклончиво. Не хотел пока говорить ничего определенного. Однако одно имя он все же произнес:

– Вальтер Лунд.

– Ее куратор?

– Ты не помнишь, они часто встречались?

– Нет, у меня не сложилось такого впечатления.

Он понимал, что она недоумевает. Почему Алекс спрашивает о Вальтере Лунде? Неужели он замешан? С другой стороны, Алекс задал ей так много вопросов о самых разных людях, что вряд ли она в состоянии отследить ход мыслей полиции.

– Кстати, спасибо за пятницу.

Он выпалил это так внезапно, что буквально прервал ее на полуслове.

– Тебе спасибо. Я так рада, что ты приезжал.

«Я тоже», – подумал он и помедлил, не зная, что еще сказать.

– Звони когда захочешь.

– Ты приедешь ко мне еще?

Стук в открытую дверь заставил Алекса поднять глаза. На пороге кабинета стояла Фредрика в куртке – с горящими глазами и пылающими щеками.

– Извини, тут ко мне пришли. Созвонимся.

Он не солгал, но проявил трусость. Неужели он всегда был таким?

– Рассказывай, – сказал он Фредрике.

– Фотографии выложила в Интернет не Даниэлла. Это сделал Хокан Нильссон. Я на сто процентов уверена.

– Ах ты черт…

– Мы возьмем его! – За спиной у Фредрики возник Петер. – На этот раз по-настоящему. Он лгал в течение всего следствия, не сказал ни слова правды. Теперь ему станет жарко.

Алекс кивнул:

– Я переговорю с прокурором, а затем попросим службу наружного наблюдения забрать его.

Фредрика продолжала стоять с нерешительным видом.

– О чем ты думаешь?

– О Хокане Нильссоне. И следствии. Всего несколько часов назад мы были убеждены, что это не он. Но теперь…

– Мы по-прежнему думаем, что это не он. Но он причастен к делу. И скрывает массу важной информации.

– Тогда я все поняла. Кстати, надо сделать обыск у него дома.

– Само собой. Это я тоже хотел обсудить с прокурором.

Фредрика ушла в свой кабинет, а Алекс остался сидеть за столом. Он снял трубку, чтобы позвонить прокурору. Мимо проходила Эллен Линд.

– Я проверила те инициалы, которые ты переслал мне в пятницу.

Алекс вопросительно посмотрел на нее.

– Ты просил меня проверить, есть ли на кафедре литературоведения Упсальского университета человек, имеющий инициалы, которые нам не удалось идентифицировать в ежедневнике Ребекки.

– Точно.

– Я нашла человека с инициалами С. Л. На этой кафедре работает некий Спенсер Лагергрен. Но он сейчас в длительном отпуске.

Алекс отложил телефонную трубку.

– Спенсер Лагергрен, – задумчиво проговорил он. – Почему это имя кажется мне знакомым?

– Он указан в блоге следствия. Густав Шёё заявил на допросе, что некий Спенсер Лагергрен может подтвердить его алиби.

– Это означает, что и сам Спенсер Лагергрен имеет алиби на тот вечер, когда исчезла Ребекка, – подытожил Алекс.