Мятежница и менталист (СИ) - Бланк Эль

С каждым часом, проведенным на улицах, для отрицательного репортажа материала становилось все больше, а для положительного набрались сущие крохи. Никто мирным жителям не помогал. Жилье и дороги они восстанавливали сами, вояки лишь нагло прохаживались и насмехались над тяготами пострадавших. Дорвались новые хозяева Кварцита до власти. Мало того, еще и мародерством не гнушались — то и дело я видела выскакивающих из подъездов бойцов, которые волокли тюки с добычей.

Из окон некоторых домов слышались шум, возня и крики. То ли мятежники проводили санкционированные обыски, то ли беззаконие творили. С каждым новым кадром, я все больше склонялась ко второму. Вояки Карена развлекались на полную катушку.

И местные женщины не оставались без назойливого “внимания” — в глубине одной из маленьких улочек, я увидела, как к совсем молоденькой девчонке липнут три отморозка. Притиснули к стене, загородили собой проход, не позволяя жертве вырваться из окружения.

Я вмиг припомнила, как сама совсем недавно была вот таким же объектом похотливых развлечений, как меня унижали их намерения, как страшно было осознавать свою беспомощность и уязвимость.

Не выдержала, само собой. Мешкать не стала — вскинув винтовку, расплавила подошву ботинок особо наглого субъекта. Обошлась без разговоров и предупреждений, до разума мужиков достучаться нереально.

Почувствовав жар под ногами, вояка отпрыгнул и, несдержанно матерясь, принялся торопливо стаскивать с себя раскаленные башмаки. Один из его дружков, проследив взглядом за товарищем, быстро обнаружил причину и, набычась, вперевалочку попер на меня как бронетранспортер.

— Совсем борзая стала? — зарычал устрашающе. — Или хочешь занять ее место?

Этого “бойца” я узнала — он из тех, кто водился с моим обидчиком, которого Марк обезвредил. Кстати, похоже, тот до сих пор в лазарете валяется, я его так ни разу больше и не видела.

Вот только теперь у меня имелись когти, и я, приняв нарочито скучающий вид, наставила винтовку на его пах.

— Твое “достоинство” меня как мишень куда больше устраивает. Как думаешь, промахнусь? Или с первого раза отстрелю?

Я щелкнула предохранителем и прищурилась, прицеливаясь.

— Ты!.. — взревела было “цель”, но остановилась, рисковать не стала.

— Не лезь к ней, — отрезвил его пострадавший, подбирая брошенную обувку. — Сдохнуть хочешь? Не она подстрелит, так Карен до тебя доберется. Станешь очередным трупом.

Трупом? То есть тот несостоявшийся насильник умер? Это его Марк сразу убил или Карен постфактум пришиб? Второе вернее, наверное. Иначе почему в заслугу главарю это ставят? Странно он себя ведет. С одной стороны, меня защищает, заступается, раз вояки испугались его заступничества. А с другой, сам нагло лезет. Может, есть в рыжем что-то хорошее? Просто он это тщательно скрывает?

Тем временем потерпевший обернулся к третьему, который по-прежнему держал девчонку и милостиво разрешил:

— Отпускай эту мелкую, что других не найдем?

Вояки ретировались, скалясь и многообещающе на меня оглядываясь — мол, припомним еще. И я взяла на заметку — не расслабляться и с оружием надолго не расставаться. С такими “соратниками” удар в спину получишь запросто.

Проверив, не выключилась ли случайно камера, обернулась к девчонке.

Действительно молоденькая, лет шестнадцати. Пухленькая, темноволосая, растрепанная, заплаканная, в порванном на груди зеленом платьице, которое она придерживала руками, чтобы не расползлось окончательно.

— Где живешь? — поинтересовалась я мягко. — Пойдем, провожу.

Девчонка испуганно на меня посмотрела, но кивнула и повела по улице к дальнему дому.

На втором этаже безликой “коробки”, оказалось три двери, одна из которых вела в крошечную служебную квартирку. Санузел, отгороженный как часть прихожей, и кухня, совмещенная с комнатой.

Пока спасенная переодевалась, я осматривалась. Кроватей было две, но стояли они в разных углах. Дополняли интерьер стол, шкаф и комод, который украшала всего одна фотография — этой самой девочки и ее родителей. Вот только женских вещей в шкафу оказалось мало, а мужских костюмов много…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— С отцом живешь? — пришла я к логичному выводу.

— Да. Он военный, работает здесь по контракту. Мы год назад сюда прилетели с Земли, когда маму похоронили… Спасибо, что за меня вступилась. Я думала, они не отстанут. Чай пить будешь?

Одернув юбку свежего платья, девчонка бросила на мою винтовку полный любопытства взгляд. Шок, видимо, прошел, а мое общество не пугало.

— Буду, — улыбнулась я, положив оружие на ближайшую кровать и присаживаясь на стул, рядом со столом. — А сейчас твой отец где? В плен попал?

— Не знаю. Наверное, — вздохнула девчушка, доставая чашки и включая электрический чайник. — Он со вчерашнего утра на службе, должен был вечером вернуться. Но бой начался, значит, воевать остался. Я вместе со всеми гражданскими ночь в убежище просидела, а когда нас выпустили, домой побежала и… вот.

Она шмыгнула носом, не в силах сдержать эмоций, но реветь не стала. Разлив по чашкам бледно-зеленый напиток, поставила на стол коробку с сухими хлебцами и упаковку очень густого джема.

— Учишься? — пригубив горьковатый, но вполне приличный напиток, продолжила я расспросы. Как-то прежде не задумывалась, как живут колонисты. Теперь стало интересно, и хотелось ее отвлечь от проблем.

— Школу в этом году закончила, сейчас к поступлению готовлюсь. Только на заочное придется поступать, здесь в колонии институтов нет, а на Землю меня отец одну не отпустит.

— На Земле безопасней, — отметила я. В свою очередь припомнив, как отец не хотел отпускать меня в командировку на Марс. — А жить в общежитии можно.

— Думаешь, я ему не говорила? — махнула рукой моя собеседница. — Уперся и стоит на своем. Мол, маленькая ты еще, Вика, за тобой присмотр нужен, и вообще далось тебе образование? Зачем оно на Марсе? Замуж выдам за хорошего парня, будешь дом вести и детей растить.

— Он у тебя консервативно настроенный? — посочувствовала я.

— Ну да, тот еще… тиран, — вздохнула Вика. — Я надеялась, повстанцы терпимее, слышала, они к женщинам как к равным относятся. Они и воюют все вместе, и решения принимают сообща. А теперь вообще не знаю, что думать. Разве равенство с насилием совместимы?

— Равноправие только с силой совместимо, — согласилась я, бросив взгляд на спасительную винтовку.

Лояльность повстанцев к мятежницам сомнительная. Значимым положением на базе обладает разве что медперсонал. От них зависят жизни, с ними не с руки конфликтовать. А остальных за что воспринимать всерьез, если, по-сути, они женщины очень вольных нравов? Сегодня с одним, завтра с другим, послезавтра с третьим… Полная свобода, в которой их никто и не думает ограничивать. С базы им деваться некуда, да и не к кому. И чего они добились, живя в стесненных условиях военного городка? Что и кому доказали своей принадлежностью к повстанцам?

У земных женщин есть пусть и ограниченные, но реальные перспективы. Выучиться, стать независимой. Вот у меня например есть общественно важная миссия, а у них?

— Что дальше делать собираешься?

— А куда мне идти? У меня только эта квартира, — пожала плечами девчонка, невольно оглядываясь на дверь. Она определенно опасалась оставаться одна, и я ее понимала. Вояки могут ее снова выследить или сюда вломиться. Меня рядом уже не будет, отец тоже не скоро появится. Если вообще появится…

Я думала не долго. Почему бы не проявить участие? Марк помог мне, я помогу Вике. Неплохо будет иметь в доме лишнего человека, свидетеля, который может помешать притязаниям Карена. И Марку готовить и прибираться не придется так много, если в доме появится помощница по хозяйству. Не думаю, что она кому-то помешает, особняк большой, гостья вряд ли кого-то стеснит.

Возвращались в нынешнюю резиденцию Карена мы уже вдвоем. Вещей Вика захватила немного, все сложила в одну сумку. В будуаре, который я отдала в пользование своей новой знакомой, ее вещи уместились на одну полку шкафа.